— Марин, где мои тапки? — раздался привычный окрик с дивана.
— На месте стоят, Витя, у двери.
— Не вижу! Принеси сама!
Марина Сергеевна вытерла руки о фартук и посмотрела на часы — половина девятого утра. Муж уже час как проснулся, но с дивана так и не встал. Впрочем, за последние полгода это стало нормой.
— Тапки рядом с диваном, под журнальным столиком, — устало произнесла она, проходя мимо. — Руку протяни — достанешь.
— У меня рука болит! — немедленно отозвался Виктор Сергеевич. — Забыла уже, что я инвалид?
Инвалид. Это слово звучало в их доме минимум раз двадцать за день. После той злосчастной истории на заводе, когда мужа прижало рухнувшей балкой, все изменилось. Хотя если честно — сама балка особого вреда не причинила. Синяки, небольшой перелом руки, месяц на больничном. А вот то, что началось потом…
— Денис, сходи к папе, принеси ему тапочки, — попросила Марина сына.
Одиннадцатилетний мальчик послушно поднялся из-за стола, где делал домашнее задание, и побежал выполнять поручение. Марина заметила, как дрогнули его плечи — Денис боялся лишний раз расстроить отца.
В первые месяцы после травмы Марина действительно жалела мужа. Ухаживала, готовила, носила чай в постель. Когда завод выплатил солидную компенсацию — почти годовую зарплату Виктора, — она даже обрадовалась. Наконец-то можно будет отремонтировать квартиру, купить детям нормальную одежду, съездить куда-нибудь отдохнуть.
— Вот теперь заживем! — ликовал тогда муж, размахивая пачкой купюр. — Я этим козлам на заводе мозги вправил как следует! Теперь они знают, с кем связались!
Виктор показывал всем соседям справку о производственной травме, как орден боевой славы. Рассказывал, как «прогнул руководство», как «добился справедливости». Марина слушала эти рассказы и думала: «Ну наконец-то мужик за себя постоял».
Но радость быстро сменилась тревогой.
— Марина, где мой завтрак? — Виктор с утра лежал на диване, уставившись в телевизор.
— Сам не можешь сделать? Руки-ноги целые.
— Как это целые? — возмутился муж. — Я же пострадавший! На производстве! У меня документы есть! И вообще, я теперь могу пять лет не работать — заслужил отдых!
Пять лет не работать. Марина сначала думала, что он шутит. Потом поняла — нет, он серьезно.
— Витя, а деньги-то не резиновые, — осторожно заметила она. — Даже такой суммы на пять лет не хватит. Особенно если ничего не зарабатывать.
— Хватит, если экономить! — отмахнулся Виктор. — Ты просто считать не умеешь. Расслабься!
Расслабься… Легко сказать, когда каждый день начинается с одного и того же:
— Марин, дай попить!
— Марин, сделай бутерброд!
— Лиза, убери в комнате, у отца голова болит!
— Денис, принеси папе пульт!
Дети ходили на цыпочках, боясь «потревожить больного папу». Четырнадцатилетняя Лиза по утрам спрашивала шепотом: «Мам, а папа сегодня встанет?» А одиннадцатилетний Денис как-то вечером прижался к Марине и еле слышно произнес: «Мама, а почему папа на нас сердится? Мы же ничего плохого не делали…»
За полгода такой жизни деньги действительно стали заканчиваться. Не потому что тратили на роскошь — просто жизнь дорожала, а доходов не было никаких. Марина показывала мужу чеки из магазина, объясняла, что даже самые простые продукты теперь стоят в полтора раза дороже, чем год назад.
— Морочишь голову, — буркал Виктор. — Просто экономить надо лучше.
— А на чем еще экономить? — не выдержала Марина. — Мы уже мясо покупаем раз в неделю! Дети из старой одежды выросли, а новую купить не можем!
— Ничего, поносят еще. Зато папа здоровый будет, — отвечал муж и переключал канал.
В сентябре Марине пришлось искать подработку. Соседка предложила убираться в офисе по вечерам — немного, но хоть что-то. Марина согласилась.
— Куда это ты собралась? — поднял голову Виктор, когда увидел жену в куртке.
— На работу. Деньги зарабатывать.
— А кто меня кормить будет? И детей? Я же больной!
— Встанешь и покормишь. Или пусть дети сами что-нибудь приготовят.
— Женщина должна заботиться о семье! — возмутился муж. — А не по чужим углам шляться!
Марина развернулась и посмотрела на него внимательно. Он лежал на диване в спортивном костюме, который она же ему стирала и гладила. Рука давно зажила, синяки сошли, но Виктор по-прежнему изображал тяжело больного.
— А ты почему семью не кормишь? — тихо спросила она. — Полгода на диване лежишь, а я должна и деньги зарабатывать, и дом вести, и детей воспитывать?
— Я инвалид! У меня справка есть! — Виктор размахивал документом о производственной травме. — Врач сказал — беречься!
Марина вышла из дома и всю дорогу до офиса думала об этом разговоре. Когда она последний раз видела мужа радостным? Когда он в последний раз играл с детьми, интересовался их делами? Все, что его занимало, — это собственное самочувствие и требования к семье.
Работа в офисе оказалась спасением. Не только из-за денег — там было тихо, никто не требовал принести тапки или сварить суп. Можно было подумать, перевести дух.
Когда Марина возвращалась домой около десяти вечера, дети уже спали, а Виктор лежал на том же диване.
— Наконец-то! — встретил ее муж. — Мы тут голодные сидим! Даже поужинать некому приготовить!
— Сам мог бы что-нибудь сделать. Плита работает.
— Как это сам? Я же травмированный! Мне тяжело стоять у плиты!
— Витя, а скажи мне честно — у тебя что-то болит? Прямо сейчас?
Муж замешкался:
— Ну… рука иногда ноет. И спина. И голова болит от ваших криков!
— Мы не кричим. Мы просим тебя хотя бы детям ужин приготовить, пока я деньги зарабатываю.
— Это ты виновата! — вспылил Виктор. — Надо было лучше деньги экономить! А теперь сама и расхлебывай!
В ноябре на работу позвонила классная руководительница Дениса.
— Марина Сергеевна, мне нужно с вами поговорить. Денис в последнее время очень замкнутый, на уроках рассеянный. Что-то дома происходит?
Марина пообещала подойти в школу. Разговор с учительницей стал последней каплей.
— Мальчик очень нервный, — объясняла педагог. — Вчера расплакался прямо на уроке математики. Говорит, что боится расстроить папу, который болеет. А на Лизу жалуются другие учителя — стала агрессивной, с одноклассниками конфликтует.
Марина выслушала и поняла — хватит. Нельзя больше позволять мужу калечить детские души своими капризами.
Вечером она села напротив дивана и внимательно посмотрела на Виктора:
— Мы разводимся.
— Что?! — Муж даже привстал. — С чего это?
— С того, что ты полгода изображаешь больного. Дети из-за тебя в школе плачут, я работаю как лошадь, а ты только требуешь и требуешь.
— Я же инвалид! — Виктор махал справкой. — Ты не можешь бросить больного человека!
— Какой ты инвалид? Рука зажила, ноги работают, голова на месте. Ты просто решил, что семья должна тебя содержать.
— А деньги?! Я же деньги принес! Большие деньги!
— Которые давно кончились. И которые ты даже искать не собираешься заработать.
Виктор вскочил с дивана — и тут же сел обратно, видимо, вспомнив про свою «инвалидность»:
— Квартира моя! Убирайтесь отсюда!
— Уберемся, — спокойно ответила Марина. — Детям будет только лучше.
На следующий день она собрала вещи и с детьми ушла к свекрови. Тамара Ивановна встретила их без удивления:
— А я уже думала, когда ты наконец прозреешь. Сын мой совсем обленился, стыд один.
— Вы не против, что мы у вас поживем?
— Еще чего! — всплеснула руками пожилая женщина. — Внукам лучше тут будет, чем с отцом-симулянтом.
Через неделю Виктор начал звонить. Сначала жалостливо — мол, «одинокий больной человек», потом угрожающе:
— Алименты не получишь! Ни копейки!
— А ты и не работаешь, — отвечала Марина. — Что с тебя взять?
— Зато вы все поймете, каково мне было семью содержать!
— Мы уже поняли. Очень хорошо поняли.
Месяц спустя Тамара Ивановна решила проведать сына. Вернулась расстроенная:
— Совсем опустился. Квартира грязная, сам небритый. Все жалуется, что его бросили. А работать — ни в какую.
— И что будет дальше?
— А что будет? — развела руками свекровь. — Будет сидеть один и дальше изображать больного. Только теперь некому его жалеть.
Дети в новой обстановке быстро ожили. Денис перестал плакать в школе, Лиза снова стала смеяться. А Марина устроилась на постоянную работу — продавцом в магазин. Денег хватало на жизнь, и главное — дома было спокойно.
— Мам, а мы больше не вернемся к папе? — спросила как-то Лиза.
— А ты хочешь?
Дочь помолчала:
— Не очень. Там все время страшно было что-то не так сделать.
— Тогда не вернемся, — пообещала Марина.
Через полгода Виктор попытался подать на алименты. Но поскольку официально нигде не работал, суд признал его злостным уклонистом от трудоустройства. Алименты назначили символические — триста рублей в месяц.
— Пусть попробует их найти, — смеялась Тамара Ивановна. — Может, наконец на работу пойдет.
Но Виктор не пошел. Продолжал жить на случайные заработки, все так же лежать на диване и жалеть себя. Только теперь жаловаться было некому.
А Марина в это время учила детей главному — что никто никому ничего не должен просто так. Что помогать нужно тем, кто действительно нуждается, а не тем, кто просто не хочет стараться. И что иногда самая большая помощь — это перестать помогать.
— Мам, а если бы папа действительно заболел? — спросил однажды Денис.
— Тогда бы мы его не бросили, — ответила Марина. — Но он не болел. Он просто решил, что может нас использовать.
Дети кивнули. Они тоже это поняли.
А в старой квартире Виктор Сергеевич все лежал на диване и ждал, когда кто-нибудь придет и снова начнет его жалеть. Но приходила только Тамара Ивановна — раз в месяц, с коротким визитом и одним вопросом:
— Ну что, сынок, работать собираешься?
И каждый раз получала один ответ:
— Я же инвалид, мам. Мне нельзя.
Тогда она разворачивалась и уходила. А Виктор оставался один со своей «инвалидностью» и пустым холодильником.
