Соседка вывалила на стол целую корзинку яблок – “угощайтесь”. А у них яблоки не уродились. Яблони не цвели. На некоторых – облезлые ветки, которые, как казалось, уже никогда не распустятся и не зацветут. Румяные яблочки покатились по скатерти.
— Вике этот сорт…
— Не произнеси имя этой предательницы в моем доме!
Жанна потрогала шершавый фрукт. Оттуда на нее посмотрела гусеница. Девушка стряхнула незваную гостью.
Вику было не оттащить от яблок… Интересно, она и сейчас их обожает? Иногда с возрастом вкусы кардинально меняются – на все 360. Так что, вполне возможно, Вика сейчас обожает квашеную капусту.
Мама с соседкой поговорили про почву и удобрения.
Жанна не вникала в их темы, ей было нестерпимо стыдно от своего поступка. После ухода Майи, Жанна доверительно сказала матери:
— Я в архив ездила, — сказала Жанна.
— Уж не намереваешься ли ты спрашивать везде про эту предательницу? – нахмурилась мама, — Спроси лучше, досмотрела ли я 6 сезон.
Она про сериалы.
Когда ей было нечего сказать, то стрелочка переворачивалась на отвлеченные темы. Вот на сериалы, например.
6 сезон… Жанна и про 1 не помнила.
— Я подумала, что было бы неплохо знать, что с ней, где она… Просто так. Не для того, чтобы общаться или привести ее сюда, как сестру, но почувствовать, что она есть. Что с ней все хорошо.
— Насмешила. Такие не пропадут.
Стыдно. Как же ей было стыдно… Прощаясь, Вика сказала, что однажды Жанна все поймет и будет раскаиваться. Как в воду глядела.
— Мое поведение не делилось на “нормальное и ненормальное”. Оно было ненормальным, мама. И юность – не оправдание, — она закрыла брелок в виде леопарда. Вика собирала всякие фигурки зверюшек. Плюшевые коты, жирафы. Брелоки. Этот Жанна подняла с ковра под трюмо, когда Вика не жила с ними уже три недели, — Я понимаю, почему Вика от нас ушла.
Подняв когда-то брелок, Жанна осознала, как сильно скучает по сестре.
— Цаца какая.
— Я все осознала.
— Она эгоцентрик! – вскрикнула мама, — Она никогда о тебе не думала – лишь о себе-любимой. Я тебя защищала, а ты вдруг говоришь, что понимаешь Вику?
— Мы чуть было не заставили ее оплачивать мой банкет.
— И это было бы верно.
Жанна и не видела, какой она была. Какой сделала ее мать. Жанна любила только себя, говорила только о себе, беспокоилась только о себе. Чужие интересы – пыль. Чужие потребности – пустой звук. Когда мама заставляла Вику отдавать Жанне шляпки и блеск, Жанна гордилась тем, что она в семье – драгоценность.
— Я была девчонкой. Неразумной. Но ты?!
— А я свое мнение и не меняю.
Эгоцентриками были они.
Жанна жила в формате “все для меня”. Поэтому, когда ее что-то торкнуло и она затребовала богатую свадебную церемонию, не думая о расходах, в этом не было ничего необычного, ничего неординарного. Жанне все всегда отдавали. Денежные запасы нашлись у мамы, которая пришла в неописуемый восторг.
— Думаешь, я чудовище? И я не надеялась, что она одумается? Придет. Покается. Извинится. И мы сможем продолжить быть семьей.
— В чем ей каяться?
Это была прихоть Жанны. Фотографы и лимузин. Недостаток средств они собирались компенсировать за счёт Вики, которая уже на что-то копила. Вика строго-настрого запретила трогать ее деньги.
— В том, что деньги для нее оказались важнее счастья сестры.
— Это прихоть была.
Хочешь лимузин? Заработай на него. Такой философии придерживалась Вика. Жанна, вздорная, впервые услышавшая слово «нет», девочка, закатила скандал.
И за это ей сейчас очень стыдно.
— Ты просила. Она осталась равнодушна, — мама вступилась за Жанну, как заступалась всегда. От неё и исходила установка, что Жанна должна получать все, что пожелает.
— Она не служанка.
— Но могла быть хорошей.
— Мы были неправы. Вернуть бы все.
В браке они состояли недолго. Фотограф оказался неучем. Еда — пресной. И все давно забылось. Зато остались осколки отношений с сестрой. Самое плохое, что мама так и не сделала выводы.
