Законное место

Машина была чудо, как хороша. Удлиненный, обтекаемый корпус, белоснежные бока лоснились лаком, фары были похожи на раскосые глаза тигрицы. Легкое рычание двигателя придавало еще больше сходства с гордым и опасным животным, грациозным и стремительным в смертельном прыжке.

— И зачем она тебе? — Олег в сотый раз задал вопрос, — Понты! Никому не нужные, дешевые понты.

Васька и сам толком не мог ответить соседу.

— Просто, — однозначно ответил он.

— Просто — что? За грибами в ней поедешь? Доски на дачу будешь возить? Ты дурак? — тон голоса Олега набирал обороты, вибрировал и звенел.

Как понять этого Ваську? Всю жизнь отпахал на родном заводе: по сменам, выходной — отсыпной. На выходных выкатывал из гаража старую драндулетку, «таврию» непонятного кремового окраса, протирал ветошью лобовое стекло, заводил и уезжал за пятнадцать километров от города. «Таврия» была удивительно капризного характера: в один день заводилась с полтычка и резво петляла по грунтовке до пункта назначения: красивого березового лесочка, стоявшего на берегу тихой речушки, в другой день — ни в какую.

Если завелась — Василий не спеша, предвкушая удовольствие, доставал из машины снасти или лукошко, в зависимости от погоды. Раз в год, в июне, срезал пахучие березовые ветки — на веники для бани. В июле собирал землянику. Зимой «охотился» на налимов, любящих ленивую речушку за глубокие омуты и здоровые коряжины, притаившиеся на песчаном дне.

Здесь, в чистенькой и веселой рощице, он проводил часы и дни. Купальщиков и мангальщиков на берегу не было: все ездили на Лошево, большое озеро в пяти километрах от города. Да и кто будет нырять с головой на дно, утыканное черными от времени кольями древесных коряг? И удочку по незнанке никто не решался закидывать: кому нужна эта морока? Вечно запутается, оборвется леска, потеряется крючок — сплошные убытки. Одному Васе тут раздолье, считай, родные пенаты. И подъезд удобный — «таврия» всегда проберется.

Хорошая машина, но дурная.

То ли звезды не так сойдутся, то ли новолуние какое — иногда не заводится, зараза. Или на выезде из города вдруг задымит, зашипит, окутанная паром, бьющим из-под капота. Никакой рыбалки. Нужно тихой сапой пробираться в гараж. Или мужикам звонить, чтобы брали на буксир, а то двигатель вскипятишь — и каюк.

Жил себе Вася, не тужил. Жизнь его текла размеренно, без потрясений и приключений. Сам он, как и большинство потомков финно-угорских племен, был росточку небольшого, приземистый и коренастый, непонятной мышиной масти. В свое время женился на такой же, как и он сам, простенькой и недалекой Наташке, похожей на мужа, как сестра на брата-близнеца. Родили дочку Таньку. Вырастили, выплакали, воспитали. Танька, как восемнадцать лет стукнуло, в большой город от родителей усвистала. Что тут, в захолустье, ей делать?

Вася с Натахой погоревали, да и дальше поплыли по жизни: неторопливо, особо над всякими там смыслами не задумываясь. Наташка на швейнике неделю оттарабанит — на выходные на дачу, картошку и морковку обихаживать уедет. А Вася больше в лесу, чем при жене. Та поворчит маленько, но не особо: всю зиму с грибами и рыбой семья. За окном мороз трещит, а у них на кухне — рай земной. Картошка своя, желтая, рассыпчатая, маслом политая, в миски горкой положена. Рядом обливная чашка с маслятами, щедро лучком посыпанными. К чаю варенье земляничное на блинках. И есть не надо — один запах мертвого воскресит! А уж уха из жирного налима… А пирог рыбный…

Васька ноздрями запах втянет, крякнет раз-другой, а Наташка догадается, с чего это ее супружник, как утка, крякает. Сжалится и достанет припрятанную «маленькую». Пусть уж, че там… Не алкоголик какой-нибудь, тихий мужик. Лучше спать будет. Благодать, а не жена! . . .

И все у них было хорошо. Денег хватало. Пока учили дочку, привыкли к скромности. Вся Васина зарплата на Таньку улетала. Потом легче стало. Танька на ноги встала, а зарплата Васина копиться начала: можно было и новую крышу на домике сделать и воду провести: надоело с канистрами на родник мотаться. Дождевую с бочки на суп не будешь ведь пользовать?

А недели три назад заявилась доча в гости. Год ни слуху, ни духу от нее. И вот — здравствуйте, папа с мамой, принимайте свою Таньку и радуйтесь. Свалилась, как снег на голову! Вася как раз из магазина с авоськой домой пробирался, как подкатила к подъезду ярко-красная «мазда». Лихо припарковалась в общем ряду «копеек» и «логанов». Дверца открылась и вышла оттуда девушка-мечта! Вася дочку не сразу и узнал. Откуда что взялось? Ноги длинные-длинные, волосы белые-белые, словно утюгом проглаженные. Глаза — в пол-лица, а губы припухшие, будто кто целовал Таньку до этого сутки напролет.

— Папка, привет! — рукой махнула. К отцу шагнула — на полголовы выше.

Тот и оробел даже. Но ничего, попривык немного. Обнялись — от Таньки духами за версту пахнет.

Наташка и плакала и смеялась. Целый час собственной дочке «выкала» с непривычки. А Танька ногу на ногу закинула, трубкой задымила. То ли курит, то ли дым пускает — не понять. Мода пошла такая, электронные сигареты курить. То ли дичь, то ли баловство…

— Работу хорошую нашла, Танюшка? — робко спросила Наталья.

Татьяна смотрела свысока. Глаза отводила.

— Или замуж за богатого вышла? — допытывалась мать.

— Ну, не замуж, но не без мужчины, — отмахивалась дочка, — прекрати мама, ты иной раз одним вопросом до белого каления доведешь. Не проститутничаю, не бойся. А лучше отвари мне картошечки. Я так по картошке соскучилась, сил никаких.

Наташа обрадовано засуетилась, а Вася в первый раз в жизни заметил, как постарела его жена, как мелки ее движения, как водянисты и бесцветны ее глаза. Лопочет непонятно что, невпопад, и, увидев, как кривит Таня свое тонкое, красивое, нервное лицо, замирает, бессильно опустив руки на яркий фартук. Да и Вася не знал, как вести себя с чужой, далекой, незнакомой дочерью. Чувствовал себя полным дураком и отчего-то злился на Наталью, будто она в чем была виновата.

Погостила Таня всего два дня. Мать в дорогу ей соленья-варенья в сумки складывала, сушеную чернику в полотняные мешочки насыпала, баночки с грибами и домашними рассольниками в бумагу заворачивала. Таня глянула, зафырчала, зашипела. Через сумки переступила и ушла, чмокнув небрежно Васю и Наталью. Родители на балкон высыпали и залюбовались прямо: спина у Тани прямая, сама как пава, на легких ногах к своей «мазде» подплыла. Машина прошуршала по асфальту шепотом и плавно, как каравелла, вырулила со двора, только ее и видели.

С той самой минуты у Василия начался «бзик». Пристал к соседу Олегу: «Сколько стоит, да где купить, да сколько взнос ежемесячный, если кредит взять?»

Олегу смешно и обидно: ну не дурак ли? А главное — зачем? Перед кем форсить вздумал Василий? Как потом жить будет? Ведь это не Москва, зарплаты смешные, только штаны поддерживать! Куда Наталья смотрит?

А Наталья слова против не сказала. Уж если Василию втемяшется что в башку — пиши пропало. Распрощалась с мечтами о красной крыше на садовом домике, со скважиной на участке, с ремонтом в квартире: окна пластиковые до сих пор не вставлены, позорище. Другая бы такой хай подняла, что чертям тошно стало. Но Наташа отроду скандалисткой не была. Машина так машина. Не видела она Васиной зарплаты десять лет, ну и ладно. Проживут как-нибудь, прокормятся. Много ли им надо?

Через два месяца Василий подъехал к заводской проходной как король! Мужики прямо обалдели все! Кто-то подсмеивался себе в усы, но в душе завидовал до слез! Надо же, Васька, и на такой раскрасотке! Правда, не на красной, как у дочки, а на белой, но все-таки! И сам Вася вроде как ростом выше стал от гордости. В цеху только и разговоров о новой машине.

— Вот это техника! Вот умеют же делать, а? — восторгался счастливый владелец, — я еще подумать не успел, а она все понимает!

Конечно, он никому не рассказывал, как обливался нервным потом, пытаясь разобраться во всех новомодных штучках, напичканных в автомобиль. Хорошо Олег, сосед, молодой мужик, продвинутый, помог. Оказалось — проще некуда, автомобиль сам за хозяина решит, как ехать, как переключаться, все в ней есть: и музыка, и климат-контроль, и комфорт, и ласка. Одно удовольствие! Наташка забралась в машину и долго ладошкой сиденье гладила, поверить не могла:

— Вася, это же чудо какое! Я сроду в таких не сидела.

А уж когда муж поехал, так прямо запищала от восторга:

— Ой, Вася, как лодочка плывет! Не шелохнется, не гримнет! Ой, батюшки! Ой, матушки! Красота!

А Василий вдруг ощутил, как раздражает его жена, как нелепо она смотрится в салоне его «ласточки».

С «таврией» надо было что-то решать. Она занимала законное место в теплом гараже их кооператива. Неужто новенькая хищница из-за старой каракатицы должна мокнуть под осенними дождями, а потом замерзать среди зимы? Василий прямо кожей ощутил, как неуютно и зябко находиться под открытым небом, в то время, пока блеклое старье нежится под надежной крышей. Он отогнал «таврию» к дому, поставил рядом с чьей-то потрепанной восьмеркой и забыл напрочь о ее существовании.

Забыть пришлось и про рыбалку. Ну как поедешь в лес на новой машине? Ее, лапушку, тут же исцарапают ветки! Да и буксовать по грязи – удовольствие так себе. Уж лучше разгоняться на ровном шоссе федеральной трассы – сплошное удовольствие. Вот это драйв, вот это настоящая жизнь!

Жена пробовала попросить Василия перевезти с дачи кое-какой урожай, но Вася тогда так на нее зыркнул, что она осеклась и больше не возвращалась к подобным разговорам.

Его несло, он стал единым целым, дополнительной составляющей своего автомобиля. Знал, что есть машины много круче его любимицы, в разы дороже и представительнее. Но какое Васе дело было до других? Главное, ему хорошо! Со смены он теперь не торопился домой, катался по «федералке», пахнувшей свежим асфальтом, недавно исправно приглаженным новеньким катком.

Любил смотаться в соседний древний городок, прогуляться по тамошним купеческим улочкам и магазинчикам, а потом не спеша, с небрежным видом «пилькнув» ключом, забраться в салон, все еще пахнувший новизной, и газануть прочь, в неведомую даль, не обращая внимания на случайных свидетельниц.

Там же, в купеческом городке, Василий и познакомился с дамой. Нет, не так. С Дамой! Высокая, стройная, так похожая на Таньку, с длинными ногами, обутыми в лакированные сапожки, она шла по городскому тротуару, гордо неся свое холеное тело. Черт дернул Васю остановить автомобиль возле незнакомки. И где слова такие нашел?

— Добрый день, прекрасная девушка! Разрешите вас подвезти?

А она и не отказалась. Василий из машины выскочил, дверцу перед ней открыл. И та королевски уселась на переднее сиденье, по-королевски приказав отвезти ее в «Иматру», дорогой ресторан, славящийся отличной скандинавской кухней. Все, что было у Василия в кошельке – спущено в ресторане без звука. Дама хотела мороженого, кофе и шампанского. И деньги, выданные тихой Наташкой на продукты на неделю – потрачены были до копейки. И хорошо, что незнакомка не заказала горячее с салатом – стыда бы Василий не обобрался.

Домой красавица кавалера не пригласила. Но телефончик дала. Василий ехал в свой городишко и лихорадочно думал, где раздобыть средства на «конфетно-букетный» период, да и одежонку кое-какую надо бы купить соответствующую. Додумкался. На следующий день не поленился оформить в банке кредитную карту, решив, что уж как-нибудь извернется и расплатится с долгами. Халтуру возьмет. Или подработку на заводе. Да неважно! Главное то, что прекрасная незнакомка позвонила на следующий день и попросила «украсть ее из этого скучного места» побыстрее.

Скучным местом оказался какой-то молодежный бар, где Дама, красиво изогнувшись, восседала за стойкой, пила мартини и лениво переговаривалась с назойливым приставалой, устроившимся рядышком. Ох, как же эффектно она откинула с плеч густую золотистую шевелюру, протянув узенькую ладошку Васе, нагрянувшему в нужный момент. Вася, уводя Даму, победно глянул на незадачливого соперника: знай наших. А тот… отвел взгляд, так и не решившись отбить красавицу у Василия.

А потом началась сказка! Такого у него никогда не было! Смелые поцелуи, запах тяжелых восточных духов, шорох кружевного, похожего на искусную паутину, нижнего белья. Пышность золотистых волос, падавших на лицо Василия, и руки, и губы, и много-много бесстыдных, воркующих, ужасных по содержанию слов, сказанных ласковым, грассирующим шепотом прекрасной Дамы! И только белая «мазда» была свидетелем их бессовестной любви, сводящей с ума, лишавшей способности думать и анализировать!

— Почему ты не откроешь мне свое имя?

— А зачем оно тебе? Какой смысл, милый? Я – несвободна, муж мой – тиран. Не нужно лишней информации. Это опасно, — отвечала она.

Опасная, таинственная связь. Изнанка жизни, будоражащая привычный ход мыслей. Василий – другой человек. Не простоватый работяга-рыбак-грибник, а бедовый парень, смело, дерзко позволивший себе украсть у влиятельного мужа его собственность и пленницу. Увел, увез на белой «мазде», словно на быстром, горячем коне! И теперь вкушает счастье и любовь, навешивая ветвистые рога чужому мужику. И собственной супруге. Какая супруга? Наташка? Эта глупая чучундра, эта тупая бледная моль? Ай, тьфу на нее, идиотку…

Наталья догадалась сразу. Да и не нужно было иметь семь пядей во лбу, чтобы понять: Василий закрутился, закобелировал. Другой взгляд, другие слова, и сам – другой. Чужой, злой, высокомерный. Что-то Танькино появилось в раньше таком родном, таком простом лице. Брезгливость? Отвращение? Наташа старалась не попадаться мужу на глаза, понимая, что злит его даже одним своим присутствием. Она никому не рассказывала: ни швеям-веселухам на работе, ни соседкам по даче. Молча ковырялась в грядках, высаживая под зиму чеснок и лук, выкапывая тюльпаны и рябчики. Молча закатывала банки. Машинально что-то готовила и по привычке закутывала в фуфайку, чтобы обед к приходу мужа оставался горячим.

Она часто замирала, задумываясь, опустив руки на фартук, вздрагивая от резких звуков на улице. В квартире, наоборот, было мертвенно тихо, как в склепе. И эта тишина невыносимо терзала измученное Наташино сердце, рождая чувство вины и обиды одновременно. Она боялась, что муж ее скоро выгонит из дома так же, как и выгнал старую «таврию» из гаража – на улицу, в слякость и сырость противной поздней осени.

Наталья повадилась проходить мимо дряхлеющей машинки и касаться ладонью ее мокрого бока. Ей казалось, что та вздрагивает от ласкового прикосновения, будто несчастная кляча, отработавшая свой век и брошенная на произвол судьбы жестоким хозяином. Не верилось, что совсем недавно, она, ухоженная, отлаженная до последнего винтика, весело бегала по проселочным дорогам, не боясь ухабов, грязи и рытвин.

Промозглым вечером Наташа часто смотрела в окно и жалела маленькую машинку, удивляясь своему глупому бабьему чувству. И постепенно в ее душе созревало новое решение. Скажи кто ей об этом месяца три назад, рассмеялась бы, не поверив. А тут, сама… Дура. Ну точно, дура набитая!

Поначалу она очень стеснялась заходить в класс, где проводились занятия с курсантами по вождению. Но увидев, что добрая половина аудитории состоит из таких же, как она, простушек-домохозяек, среди которых много женщин пенсионного возраста – успокоилась и повеселела.

Педагог вел уроки интересно, понятно, а инструктор попался Наталье терпеливый, немолодой уже мужчина с отличным чувством юмора. Да и она не подвела, педали газа с педалями тормоза не путала, мягко отпуская сцепление, плавно двигалась места и отлично чувствовала габариты казенного автомобиля.

— Да вы, голубушка, уже водили машину, — заметил инструктор.

— Нет, никогда, — ответила раскрасневшаяся Наташа.

— Ого! Умница. У вас все получится, я уверен!

В канун Нового Года с первого раза сдала на права. Радовалась как малое дитя! Не выдержала, позвонила дочери, чтобы похвастаться. Таня похвалила маму, но тон ее голоса был печальным.

— Что-то случилось, доченька?

— Да нет, ничего особенного, просто…

У Натальи заколотилось сердце.

— Говори, дочка, не надо скрываться.

— Просто меня Влад бросил.

— Ой, беда какая. Плюнь и разотри. Еще переживать за этих мужиков. Отец вон тоже… — Наталья вовремя осеклась, — дурью мается с новой машиной. Такую же, как у тебя, купил.

— Да? Вот это вы даете! Мам, а у тебя нет денег в долг? – спросила Таня.

— А сколько надо?

Татьяна назвала сумму, от которой у Наташи подкосились ноги. Таких денег у нее отродясь не водилось.

— Я… не знаю… Ты же сама понимаешь…

— Ну конечно, на машины у вас бабки есть, а на дочь – фигушки, — зарыдала Таня и бросила трубку.

Муж пришел поздно вечером. Как всегда, неразговорчивый. Поковырял праздничный салат, поморщился.

— Пересолила, все через ж.пу делаешь.

Наталья робко притронулась к Васиной руке.

— Таня денег просит. Много. Может, машину продадим?

Василий отодвинулся от жены.

— Я не собираюсь потакать хотелкам этой засранки. Ее проблемы. Так и передай.

— Но, Вася…

— Отвали и рот закрой! Достала! Ненавижу тебя, курица общипанная! – муж шарахнул входной дверью так, что штукатурка посыпалась.

По телевизору показывали унылое развлекательное шоу с одними и теми же лицами. На столе подкисали новогодние салаты. На улице грохотали петарды. А в душе Натальи махрово распустила метастазы черная тоска.

Она оделась и вышла в морозную ночь. Почистила снег возле машины. «Таврия» была хорошо заправлена, а масло долито еще на прошлой неделе. Машина быстро наполнилась теплом и уютом. Наталья повернула ключ зажигания, и автомобиль завелся сразу, без проблем.

«Таврия» весело бежала по мягкой снежной дороге, ярко освещая путь фарами. Ехать нужно было недалеко, километров тридцать. Там, среди высоких сосен, в тихой деревеньке, стояла аккуратная избушка Юрия, инструктора по вождению. Он ждал Наталью, обещая не зажигать новогодние свечи, пока любимая женщина не приедет к нему насовсем.

***

Все рухнуло в один день. Василий, как обычно, поехал в город к Даме. Встречу назначил в любимом ее баре. На душе было неспокойно. Неприятности навалились снежным комом: просрочка по кредитным платежам не сулила ничего хорошего, на карточке – ни гроша. А еще ушла из дома жена. К чужому мужику ушла. Весь завод потешался. Вот Васька лоп-у-у-х!

Денег едва хватило на бензин. «Ласточка» начала раздражать, уж больно прожорливая, не напасешься. И Дама – туда же! Все ей, все ей. Колечки, брюлики, заколки, шампанское! Гостиницу закажи. Счет на карте быстро таял, а чем платить? Надо продавать машину и гасить долги. С поездками придется повременить.

От этого Василию было тошно, или от другого, не понять. Странное чувство тоски: в квартире без жены невозможно плохо. Он хотел предложить встречи с Дамой у него дома: пусть переезжает к нему. Но… Что-то мешало, царапало. Не хотелось впускать Даму в родное гнездо. Да и стыдно. Даже пластик не поставлен, мужик называется…

Сидел за барной стойкой и злился. Дама не приходила, опаздывала на целый час. Вдруг – голос справа.

— Че, мужик, ждешь Машку?

Василий повернул голову. Рядом стоял «побежденный» кавалер, у которого в этом баре Вася увел когда-то красавицу.

— А тебе какое дело? – буркнул Василий.

Итак, она звалась Марией!

— Да никакого, — хмыкнул мужик, — ты бы сходил к врачу что ли, проверился. А то без носа останешься.

— В рыло давно не получал? — взъярился Василий.

— Да ты подожди, не кипишуй, — поспешил успокоить Васю «соперник», — ты же не знаешь ничего! У нас эту Машу весь микрорайон пользует!

— Она замужем, че ты мелешь, урод!

— Она с мамой и дочкой живет в тридцать втором доме. Сходи, проверь. Ты ж не местный, не в курсе. И все-таки в КВД сходи, мужик. Я серьезно. Жалко тебя.

Василий отяжелел сразу, неуклюже слез с банкетки и побрел к выходу.

— Тридцать второй дом, шестнадцатая квартира, не забудь! – крикнул ему вслед «отвергнутый кавалер».

Дверь открыла неопрятная старуха.

— Че тебе? Машка уехала на лечение, — прошамкала она, ощупывая Василия цепким, острыми глазками.

— На лечение?

— Погибели нет на вас, кобелей!

***

Он набрал номер Дамы. Никто не отвечал. Непослушными пальцами написал: «Зачем было врать». Отправил. И отключил телефон.

Дорога была скользкой, мела поземка. Автомобили ползли медленной, неуклюжей длинной гусеницей. Василий нетерпеливо сигналил, пытаясь обогнать еле-еле тащившиеся машины. Хотелось домой, хотелось напиться водки, плюхнуться в горячую ванну и забыть про все. А еще хотелось, чтобы дома ждал завернутый в фуфайку ужин. И Наташка хлопала бы глазами-пуговичками и робко улыбалась. И чтобы пахло рыбниками. И чтобы Танька была маленькой девчоночкой-школьницей.

Васе стало тошно до зубовного скрежета, до сердечной боли… Он нажал на педаль газа, выскочив из общей колонны и рванув по встречке. Откуда ни возьмись, во мгле поземки выросла громада торговой фуры. Долгий гуд, похожий на крик огромного чудовища. И вдруг – сильный удар, и тысяча взрывов в голове, закончившихся страшной, засасывающей в себя все живое, чернотой…

***

Спасатели два часа резали груду искореженного металла, пытаясь выскрести оттуда то, что раньше было человеком. Наталье сообщили о трагедии. Она, услышав о гибели мужа, упала в обморок. Юрий взял на себя все похоронные хлопоты. Все-таки он был очень хорошим человеком и долго чувствовал вину перед Васей — как-никак Натальюшку увел у него прямо из-под носа.

У гроба Наталья не плакала, а Таня в модной шубке, выгодно скрывавшей беременный живот, сильно и безутешно захлебывалась рыданиями.

Оцініть статтю
Додати коментар

;-) :| :x :twisted: :smile: :shock: :sad: :roll: :razz: :oops: :o :mrgreen: :lol: :idea: :grin: :evil: :cry: :cool: :arrow: :???: :?: :!:

Законное место
Быт съел любовь