— Рейс отменяется! Следующий только утром! — голос кассира прозвучал как приговор.
Галина стояла у стойки, держа в руках билет, который ещё минуту назад казался пропуском к долгожданной встрече с племянницей. Шестьдесят два года, и она впервые летела одна — Виктор всегда был рядом в таких поездках.
— Как отменяется? У меня завтра юбилей! — она почувствовала, как голос становится тоньше, почти просящим.
— Технические неполадки, ничего не поделаешь. Вот ваучер на гостиницу.
Молодая кассир, такая же, как её внучка, протянула бумажку с адресом. Галина взяла её дрожащими пальцами — когда это руки стали такими непослушными?
— А где эта гостиница?
— Километров тридцать от аэропорта. Автобус уже ушёл, извините.
Зал опустел так быстро, будто все пассажиры растворились в воздухе. Остались только жёлтые огни над табло и гул кондиционеров. Галина присела на жёсткое кресло, чувствуя, как усталость навалилась свинцовой тяжестью.
— Такси до города будет стоить как половина пенсии, — пробормотала она, рассматривая помятый ваучер.
Рядом устроилась молодая женщина с ребёнком на руках. Малыш хныкал, мать качала его, напевая что-то тихое.
— У вас тоже рейс отменили? — спросила Галина.
— Угу. Муж уже спит дома, а мы тут торчим. — девушка устало улыбнулась. — А вы далеко добираться?
— В Казань. К племяннице на юбилей. Пятьдесят лет исполняется, вся родня соберётся.
— Ой, как жалко. А что делать будете?
Галина пожала плечами. Что делать? Сидеть тут до утра? Тратить последние деньги на такси в незнакомый город? Виктор бы уже всё решил, нашёл выход, договорился бы с кем-то.
— Не знаю, милочка. Впервые одна в таких делах.
Женщина с ребёнком вскоре ушла — за ней приехал какой-то родственник. Галина осталась одна в полупустом зале, где даже кафе закрылось. Дежурный охранник изредка проходил мимо, бросая сочувствующие взгляды.
Часы показывали половину одиннадцатого. Дома сейчас Мурка ждёт свою вечернюю порцию корма, а завтра утром племянница будет встречать гостей, не дождавшись любимой тёти Галы.
— Эх, Витенька, — прошептала она, доставая из сумочки телефон. — Что бы ты делал?
Но телефон показывал «нет сигнала». Последняя связь с миром прервалась.
Галина встала, поправила сумочку на плече и решительно направилась к выходу. Где-то в этом городе должны быть люди, гостиница или хотя бы ночное кафе. Сидеть тут до утра — не выход.
Ночной воздух оказался прохладным и свежим после духоты аэропорта. Редкие машины проносились по трассе, не обращая внимания на одинокую фигуру у автобусной остановки.
— Ну что, бабуль, заблудилась? — окликнул её голос из темноты.
Галина обернулась и увидела мужчину лет семидесяти, который вышел из старенькой машины у обочины. Седые волосы, добрые глаза за очками, но что-то в его появлении насторожило.
— Не бабуль я вам, — резко ответила она, сжимая ремешок сумочки. — И не заблудилась.
— Да ладно, не кипятитесь. Семён я. Вижу — человек в беде. — он приблизился, и Галина заметила, что хромает на левую ногу. — Рейс отменили?
— А вам-то что? — недоверие в голосе звучало острее, чем хотелось.
— Да ничего особенного. Просто тут часто торчу, когда рейсы переносят. Людям помогаю добраться до города. За символическую плату, конечно.
Галина окинула его взглядом. Обычный дедушка, каких полно в любом дворе. Но время позднее, место глухое, а она совсем одна.
— Спасибо, обойдусь.
— Обойдётесь? — Семён хмыкнул. — Автобуса до утра не будет, такси отсюда — три тысячи минимум. А у меня всего пятьсот с человека.
— Откуда вы знаете про автобус?
— Да уж двадцать лет тут живу, всё расписание наизусть знаю. — он достал из кармана мятую визитку. — Вот, «Семён-такси». Официально зарегистрирован, если что.
Галина взяла визитку, разглядывая её в тусклом свете фонаря. Телефон, адрес — всё как положено. Но доверия больше не прибавилось.
— А почему вы тут торчите? Специально дожидаетесь пассажиров?
— Не совсем. У меня тут рядом лавочка антикварная. Допоздна работаю, вот и подвожу людей по дороге. — Семён показал рукой вдаль, где мерцали редкие огни. — Хотите, сначала покажу лавку, а потом в город довезу?
— Зачем мне ваша лавка?
— Да так. Редко кто заглядывает, особенно женщины. А у меня там красота какая — старинные вещицы, украшения. Глаз радуется просто.
В его голосе звучала искренняя гордость, и Галина почувствовала, как недоверие слегка отступает. Всё-таки человек предлагает конкретную помощь, а альтернативы у неё нет.
— И сколько времени это займёт?
— Да минут двадцать максимум. Покажу что-нибудь интересненькое, чаю напою, а там и в город махнём.
Галина посмотрела на пустую дорогу, на тёмный аэропорт за спиной, на телефон без сигнала. Выбора действительно не было.
— Ладно, — вздохнула она. — Но недолго.
Машина Семёна оказалась чище, чем выглядела снаружи. Старенькая, но ухоженная, с чехлами на сиденьях и запахом освежителя воздуха.
— Жена у меня была страшная чистюля, — словно угадав её мысли, сказал Семён. — Привык уже поддерживать порядок.
— Была? — Галина невольно смягчилась.
— Три года как нет её. Рак проклятый. — он помолчал, переключая передачу. — А у вас муж есть?
— Тоже нет. Год назад… инфаркт.
— Понятно. Тяжело одной-то.
Они ехали по тёмным улочкам старого района, где между домами зиял провалами пустырь. Галина начала нервничать — куда он её везёт? Вокруг ни души, только редкие окна светятся жёлтым светом.
— А далеко ещё ваша лавка?
— Да вот уже, за поворотом. — Семён свернул в узкий переулок и остановился у двухэтажного дома с вывеской «Антиквариат». — Приехали.
Лавка оказалась уютной и неожиданно просторной. Семён включил свет, и Галина ахнула — повсюду мерцали старинные зеркала, серебро, фарфор. Настоящий музей.
— Ой, как красиво! — она забыла про свои опасения, разглядывая витрину с украшениями.
— Правда? — Семён просиял. — Вот тут у меня самые ценные экспонаты. А вы к украшениям неравнодушны?
— Витя всегда говорил, что я модница. — Галина улыбнулась воспоминанию. — Любил мне всякие безделушки покупать.
— А что больше всего дарил?
— Броши. У меня целая коллекция была… — голос её дрогнул. — После похорон всё раздала родственникам. Говорили, что не к чему мне теперь наряжаться.
Семён внимательно посмотрел на неё, затем подошёл к дальней витрине и достал что-то маленькое.
— А вот эта не понравится? — он протянул ей изящную серебряную брошь в виде ласточки с крошечными камешками.
Галина взяла брошь и замерла. Сердце забилось так, что стало трудно дышать.
— Где… где вы её взяли?
— Принесла одна женщина месяц назад. Сказала, что от покойного мужа осталась, а ей не нужна. — Семён нахмурился, заметив её бледность. — Что-то не так?
— Такую же мне Витя подарил на серебряную свадьбу, — прошептала Галина, поворачивая брошь на свету. — Точно такую же. Говорил, что она будет охранять меня, как ласточка охраняет дом.
— Странное совпадение…
— А женщина эта… как звали её?
Семён задумался, затем полез в ящик стола за тетрадкой записей.
— Галкина вроде. Галина Петровна Галкина. Адрес тут записан… — он поднял глаза. — А что, знакомое имя?
Галина опустилась на стул рядом с витриной. Руки тряслись так, что брошь чуть не выпала.
— Это же я. Галина Петровна. Только фамилия девичья — Галкина. А в замужестве Волкова.
— Как это вы? — Семён растерянно смотрел то на неё, то на записи.
— Значит, кто-то под моим именем принёс сюда мою же брошь? — голос Галины становился всё тише. — Но как это возможно?
Семён долго молчал, листая тетрадку. Потом поднял глаза — в них читалось что-то похожее на испуг.
— Женщина была молодая, лет тридцати. Тёмненькая такая, худощавая. Паспорт показывала. — он замолчал, потом добавил неуверенно: — Может, дочка ваша? Или невестка?
— У меня нет детей, — тихо сказала Галина. — Не дал Бог. А невестка… — она оборвала себя на полуслове.
— Что невестка?
— Лариса. Дочь Витиной сестры. — Галина крепче сжала брошь в ладони. — Она была… очень заботливая. После похорон всё время приезжала, помогала с бумагами, с вещами мужа разбираться.
— И?
— И говорила, что мне тяжело будет смотреть на его подарки. Что лучше всё раздать, чтобы не травмировать душу. — голос Галины становился всё жёстче. — Я ей и поверила. Дуреха старая, поверила!
Семён осторожно присел рядом.
— Значит, она взяла ваши украшения и продала их?
— Не продала — обокрала! — Галина встала, прижимая брошь к груди. — Под видом заботы! «Тётя Галя, это вам вредно», «Тётя Галя, не мучайте себя воспоминаниями»!
— Но зачем? У неё же свои деньги должны быть.
— Какие деньги? — горько усмехнулась Галина. — Муж её работу потерял, кредитов понабрали. А тут такое наследство под носом валяется.
Она ходила по лавке, не в силах остановиться. Всё становилось на свои места — слишком настойчивая «забота», спешка с разбором вещей, странное исчезновение самых дорогих сердцу подарков.
— Я ведь её как родную принимала! — она ударила кулаком по столу. — Витя её обожал, говорил: «Лариска наша умница, нам в старости помогать будет». А она… она…
— Тише, тише, — Семён встал и осторожно взял её за плечи. — Что теперь делать будете?
— Не знаю! — Галина почувствовала, как подступают слёзы. — Как я ей в глаза смотреть буду? Она же на юбилее будет, вся родня увидит!
— А может, не стоит скандалить при всех?
— Не стоит?! — вспыхнула Галина. — А ей стоило меня обирать? Стоило врать в лицо, что заботится обо мне?
Семён молча подошёл к витрине и достал ещё несколько украшений.
— Смотрите, что ещё есть. Может, узнаете?
Галина взяла в руки знакомые серьги, кольцо с гранатом, тонкую цепочку — всё то, что составляло её маленькие радости, её связь с мужем.
— Всё тут, — прошептала она. — Даже мамины бусы, которые Витя так любил на мне видеть.
— Сколько она за всё это взяла?
— Тридцать тысяч, — Семён виновато развёл руками. — Я ведь не знал, что краденое. Документы были правильные.
— Тридцать тысяч… — Галина присела, ощущая слабость. — А оценивались они в десять раз дороже. Витя страховал.
Они сидели в тишине, окружённые мерцанием старинных вещей. Галина поворачивала в руках брошь-ласточку, и ей казалось, что слышит голос мужа: «Не позволяй себя обижать, Галочка. Ты сильнее, чем думаешь».
— Семён Петрович, — наконец сказала она, — а документы эти у вас остались?
— Конечно. Копии паспорта, расписки.
— Покажите.
Он достал папку, и Галина увидела знакомый почерк Ларисы на расписке. Всё сходилось — подпись, адрес, даже телефон.
— Что думаете делать? — тихо спросил Семён.
Галина встала, расправила плечи и посмотрела на него решительно.
— Завтра на юбилее покажу всем этот документ. Пусть родня узнает, какая у нас заботливая Лариса.
— Не опасаетесь скандала?
— А мне теперь нечего терять, — твёрдо сказала Галина. — Я полжизни молчала, когда меня обижали. Довольно.
— А знаете что, — неожиданно сказал Семён, — я с вами поеду.
— Куда поеду? — Галина недоумённо посмотрела на него.
— На юбилей этот. В качестве свидетеля. У меня же все документы есть, я эту аферистку видел своими глазами.
— Да что вы! Зачем вам эти хлопоты?
— А затем, что надоели мне такие дельцы, — Семён сердито пожал плечами. — Сколько раз уже приносили ворованное, а я, дурак, покупал. Пора порядок навести.
Галина смотрела на этого странного человека, который ворвался в её жизнь среди ночи у заброшенного аэропорта. Час назад она боялась садиться к нему в машину, а теперь он предлагал ехать с ней за сотни километров отстаивать справедливость.
— Семён Петрович, а вы точно не псих? — усмехнулась она.
— Может, и псих, — засмеялся он. — После смерти жены странным стал. Но справедливость люблю.
— И что мы скажем на юбилее? Что я с незнакомым мужиком в гости явилась?
— А скажем правду. Что встретились при особых обстоятельствах, и я решил довести дело до конца.
Галина взяла в руки брошь-ласточку и неожиданно рассмеялась — впервые за долгие месяцы так искренне и легко.
— Ладно, поехали. Посмотрим, как Лариска выкручиваться будет.
— Только сначала домой заскочим, — сказал Семён, запирая лавку. — Мне переодеться надо, а вам отдохнуть перед дорогой.
— Домой? К вам?
— А что, приличнее некуда. У меня диван хороший, выспитесь. А утром и махнём к вашей племяннице.
Галина подумала и кивнула. Странно, но этому человеку она почему-то доверяла больше, чем многим знакомым.
В машине по дороге к дому Семёна они молчали. Галина смотрела в окно на редкие огни ночного города и думала о том, как переменилась её жизнь за эти несколько часов. Утром она была одинокой пенсионеркой, которую все жалели. А теперь ехала мстить обидчикам в компании нового знакомого.
— А вы не боитесь, что я окажусь не права? — спросила она вдруг.
— В чём не правы?
— Ну, может, Лариса действительно думала, что мне лучше без этих вещей? Может, она не воровка, а просто… заботливая?
— По тридцать тысяч за сто? — фыркнул Семён. — Очень заботливая.
— Да, вы правы.
Они приехали к небольшому дому с садиком. Семён провёл её в чистенькую комнату с диваном и пледом.
— Отдыхайте. А я пока чемодан соберу.
— Семён Петрович, — позвала его Галина, когда он уходил. — Спасибо вам. За всё.
— Ещё рано благодарить, — улыбнулся он. — Вдруг завтра передумаете скандалить.
— Не передумаю, — твёрдо сказала Галина, прижимая к себе брошь-ласточку. — Мой Витя не простил бы, если бы я промолчала.
Утром они выехали рано. Галина проснулась отдохнувшей и полной решимости. В кармане лежали документы из лавки, а на груди блестела вернувшаяся домой ласточка.
— Ну что, готовы к бою? — спросил Семён, заводя машину.
— Готова, — ответила Галина и впервые за год почувствовала себя по-настоящему живой.
