— Марина, Марина, — Евгения догоняла знакомую женщину, удаляющуюся от ворот школы. — Марина, подождите, — догнала, остановилась, запыхавшись.
Полная, румяная блондинка, с крупными губами и миндалевидными глазами удивлённо смотрела на Женю.
— Здравствуйте.
— Марина, еле догнала вас.
— Простите, я не видела, опаздываю на работу.
— Я Женя, — протягивала руку Евгения, — мама Антона Мясникова.
— Я знаю, на собрании видела, в группе вы очень активны.
— Да, я же в родкоме.
— Знаю. Я не сдала на что-то?
— Нет, нет, всё в порядке, — улыбалась Женя, — пойдёмте, моя машина тоже на парковке.
— Зачем я вам понадобилась?
— Поговорить с вами хотела.
Женщины бодро направились к импровизированной парковке, где скопились все автомобили родителей учеников. Утро, детей привезли в школу, а дальше машины разбегались как муравьи по дорогам-венам города.
— Богдан натворил что-то?
— Нет, — мялась Евгения, не зная, как начать щепетильную тему, интересующую практически всех родителей класса. — Скажите, а как у вашего сына с английским?
— Ни шатко ни валко, — Марина теребила в руках ключи от машины, показывая собеседнице, что опаздывает.
— Поняла, и у нас так, — разочарованно сказала Женя.
— Это всё? Я могу ехать?
— Просто у нас очень много вопросов к Веронике Сергеевне, нам кажется, она намеренно занижает оценки детям, не пытаясь найти подход к ним. Пока она не предлагала свои услуги репетитора, но…
— Кому это вам?
— Всем родителям в классе. Вы не замечали, Богдан любит ходить на её урок?
— Он на все уроки не хочет ходить, у него друзья и велосипед на уме.
— Вот как, — скромно улыбнулась Евгения. — В группе постоянно всплывает вопрос о том, что дети бояться Веронику Сергеевну, она даёт слишком много и слишком сложные задания на дом. У одной девочки Мироновой Аси, потеют ладошки на её уроке, и она начинает заикаться. Ася, между прочим, отличница.
— Я здесь каким боком? У моего сына нет проблем с потливостью.
— Я вас задерживаю, — обе обернулись на пустеющую парковку. — Я добавлю вас в группу, вы всё сами увидите, с какими проблемами столкнулись остальные. Возможно, и ваш ребёнок поделится с вами.
— Я уже в группе, в трёх.
— Это отдельная.
— Хорошо, добавляйте, добавляйте во все группы, только позвольте, я поеду.
— Конечно, конечно, — доброжелательно улыбалась Евгения.
Она вообще очень приятная женщина, с хорошо поставленным голосом и добрыми чертами лица. Ей самой быть бы педагогом или воспитателем, работать с детьми, — думала Марина отъезжая от школы и тут же забыла об этом.
Зато телефон оживился, новые уведомления сыпались и сыпались. Марине некогда их читать, она запихнула мобильник подальше в сумку — на работе прочитает. На работе она заглянула в телефон и ахнула! Сколько же сообщений прямо с утра в некоей группе «5-й «Б» только для родителей!». Всех беспокоит один предмет и один учитель английского языка. Молоденькая , амбициозная, незамужняя (это Марина узнала уже в группе) поэтому такая строгая, злая, ненавидящая детей Вероника Сергеевна.
****
— Марин, что с тобой сегодня? — поинтересовалась у неё коллега на работе, во второй половине дня. — Ты весь день в телефоне, что-то случилось?
— Пока не знаю, — пожимала плечами Марина, — вроде ничего. Родители в классе ополчились на учителя, пытаюсь разобраться, может, и моему занижают оценки намерено. Хотя куда ещё, он у меня стабильный троечник.
— Я тебе по своему опыту скажу: детям надо доверять. Это мы воспитывались так — авторитет учителя непоколебим! Даже если препод действительно был маразматиком выжившим из ума.
— У меня таких не было — призналась Марина.
— А у меня был, физик, — женщина вздохнула перед монитором и отхлебнула кофе из кружки. — С дочкой случай был в садике, она говорила и говорила, что на неё кричит Ульяна Игоревна — нянечка в саду, я не верила. Мало ли что может показаться ребёнку. А потом сама услышала, как она орёт на детей ещё и обзывает, прикинь. Мы объединились всей группой, оказывается, не только моя девочка жаловалась на вопли этой тётки, пошли к заведующей.
— И что?
— Убрали нянечку.
— Кажется, у нас что-то подобное назревает. Родители в бешенстве, особенно мамы отличниц. Одна пишет: её дочь с первого класса занимается английским в платной дополнительной группе, но Вероника упорно топит её и ставит 4-ки.
К обсуждению присоединилась и другая коллега Марины, бездетная, незамужняя девушка, только из института.
— Нынешние дети тоже хорошо…
Первая собеседница Марины, чуть не сожрала её за такие слова. Нынешние дети другие! И всего лишь, но ей этого не понять она же не замужем и детей у неё нет и вряд ли когда-нибудь появятся с такими рассуждениями.
Марина и решила спросить у сына вечером, как у него с английским и с другими предметами.
— Нормально! — выкрикнул он, заталкивая дневник и тетради в портфель.
— Богдан, нельзя так с дневником — это документ.
— Да я аккуратно, мам.
— Скажи что-нибудь на английском.
— Фейсел об тейбл, — звонко рассмеялся щербатый пацан.
— Понятно, — вздохнула мама, — тебе и тройка много.
— Англичанка их не ставит.
— Совсем?
— Софья, наша отличница по всем предметам, постоянно воет у неё на уроках. Она же у нас красивая, — кривлялся Богдан, изображая хвостики на голове. — Привыкла, что ей за красивые глазки ставят 5-ки, вот и ноет из-за четвёрок.
— Сильно плачет?
— Мам, все девчонки плаксы, что с них взять?
Богдан справился с рюкзаком и забросил его под стол до утра.
— Я гулять, можно?
— Нет, уже вечер.
— Мам, мы у подъезда, я велик Славкин посмотрю, ему новый купили. На полчасика всего, — кричал Богдан уже из прихожей. Остановить его мог только отец, но он третью неделю на вахте.
От нечего делать вечером, после ужина Марина вновь погрузилась в чтение чата. К дремотной полуночи и она уверилась: молодой педагог не прав! С детьми так нельзя.
Утром у школы её ждала не только активистка Евгения, целая делегация от их класса.
— Марина, Марина, подождите, — приглашали её в кружок своих, — мы собираем подписи родителей, пойдём к директору.
— До Министерства образования дойдём! — заверила всех одна из мам. — Поднимем общественность, раскачаем в соцсетях информацию о буллинге детей. В других классах происходит то же самое с Вероникой Сергеевной. Такой преподаватель не должен работать с детьми.
— Вот, подпишите, — подсовывали ей планшет с листком А4, с десятком подписей и текстом на полстраницы.
— Что это?
— Петиция.
— Заявление.
— Прошение.
Заголосили женщины.
— О чём?
— Чтобы разобрались с Вероникой Сергеевной. Это не дело! Как так можно? — раздалось в кружке.
— Давно пора, — показался чей-то кулак поверх голов.
— Ладно, ладно, подпишу, только можно прочитать. Киньте в группу, а завтра я подпишу, — вырывалась от них Марина.
— Нет! — требовательно ответила Женя, — надо именно сегодня. Вы же всё читали в группе.
— Я опаздываю на работу, мне некогда.
— Мы все работаем, но нам не безразлична судьба наших детей, — зароптал кружок осуждающе.
— А преподавателя?
— Простите, но это она угнетает и оказывает психологическое давление на детей, пользуясь положением, — отчеканила низенькая дама в очочках, вероятно, мама отличницы Софии.
Марина подписалась, только бы её отпустили, она опаздывала. Потом ей, конечно, стыдно будет, но не долго. Зато у Богдана к концу года потихоньку выровняется 4-ка по ин-язу.
Молодой педагог сопротивлялась, билась за свою честь на уровне школы, на педсовете, у директора в кабинете. Предоставляла факты, предлагала сделать её уроки открытыми для родителей, пусть сами убедится.
— Нет, нет, школа — не проходной двор. Потом будут требовать каждый урок открытым, — заметила педагог русского и литературы, 73-летняя Варвара Петровна. — И так невозможно работать, ещё и открытые уроки сделаем.
— Но они имеют право…
— Сейчас все имеют права, кроме нас, — заметила учитель физкультуры.
Веронику Сергеевну попросили быть мягче с детьми, особенно с некоторыми, например, с Антоном Мясниковым. Его отец непростой и не последний человек в городе.
— Я ко всем отношусь одинаково, — убеждала директора Вероника, — у меня нет любимчиков.
— Но дети ведь разные, ко всем нужен подход. Пожалуйста, — ласково принуждали её переступить свои принципы, — будьте добрее.
Группа родителей продолжала активно работать, собирать компромат на молодого педагога, приросла, сменила название, нашлись и другие родители из других классов, недовольные учителем. О симпатичной Веронике Сергеевне узнали всё, вплоть до оценок в ВУЗе, тут скорее предположения, размусоленные до такой степени, что все поверили.
Учитель продолжала сопротивляться до третьей четверти, доказывала свою компетентность, непредвзятость, оправдывалась, боролась за своё призвание. Но когда влезли на её страницы в соцсетях и начли полоскать во всех группах, в том числе и общешкольной. Судачили над её подростковыми фотографиями в купальниках, над фото из кафе и баров, отпуска за границей просто ошеломили «святых» родителей гениальных детей. Шумиха поднялась нехилая (как выражался Богдан). Даже дети разглядывали её фотографии и перекидывали друг другу в мессенжерах.
Вероника Сергеевна, окончившая Ин-яз с отличием, стажировавшаяся два года в США сама написала заявление об уходе. Директор сообщила родителям, что меры приняты, и всё стихло.
Только вот оставшуюся четверть до конца учебного года, лицей просто не мог найти преподавателя английского на постоянку, приезжали учителя из других школ на замену. И родители вновь собирали подписи и готовили поход на директора школы: что это такое?! В школе нет нормального педагога иностранного языка!
В шестом классе у родителей появились другие требования к дополнительным занятиям с их детьми. В седьмом вновь обратились с критикой на педагога, на этот раз заслуженную во всём Варвару Петровну. Её тоже вынудили дать молодым дорогу. Официально сообщили: она ушла на покой. Давно пора, — вздохнули многие родители и дети.
Родители и дети прекрасно освоили свои права, если их не слышали, не реагировали, они «поднимали общественность». И всё работало в их пользу.
Прошло 4 года.
Богдан собирался на своё первое дополнительное занятие по английскому в центр развития детей. Ему ОГЭ сдавать, а он ни бум-бум в английском. Зато в дневнике в основном 4-ки. До этого были дополнительные занятия удалённо — эффекта ноль, ему это не подходит. Требовался сильный педагог, и Марине посоветовали именно эту школу. Каково же было удивление Марины, когда она встретила Веронику Сергеевну на первом занятии в группе.
— Здравствуйте, — стеснялась и стыдилась Марина, своего малодушного поступка несколько лет назад. Она сделала то, что от неё хотело большинство, не думая о последствиях. — Я так рада вас видеть.
— И я, — улыбнулась она, Вероника выглядела вполне успешной, довольной работой, по-прежнему говорила с детьми только на английском.
Дождавшись конца пробного урока, Марина побеседовала с ней о Богдане. Вероника Сергеевна убедила её, что он справится, но придётся приложить усилия.
— Вы простите нас… за тот случай, — хотела извиниться Марина.
— Ну что вы, — пожала ей руку Вероника, — я даже рада, что так случилось. Как говорится: всё к лучшему. Я продолжаю работать с детьми, готовлю их к ОГЭ и ЕГЭ, помогаю с поступлением. Я люблю свою работу, а здесь мне за неё ещё и платят хорошо. Кстати, Ася Миронова занимается у меня уже второй год.
— Знаю, её мама посоветовала эту школу.
— Определитесь, записывайтесь, я вас жду. Good bye, — простилась с Мариной Вероника Сергеевна. У неё урок в следующей группе, где всего 4 ребёнка, а не 30.
