Вырастить такую девушку, как моя жена Катя, — задача не из лёгких. Тут нужен особый талант и терпение.
Обычно бабушки с внуками обращаются так, будто те для них сокровище бесценное. То и дело угощают вкусностями, подкармливают, балуют без меры.
Подарки дарят, деньгами подкидывают, в игры с ними играют. И уж точно ничего для них не жалеют — ни времени, ни сил, ни даже собственных накоплений или крыши над головой.
Зная это, я никогда не сомневался в доброте своей тёщи, Анны Петровны.
Не то чтобы мы с ней часто виделись или были близко знакомы, но она всегда казалась мне человеком с большим сердцем. Да и умом её природа не обделила.
Но оставим размышления. Однажды мы всей семьёй отправились к Анне Петровне на дачу.
У неё там замечательное место — в тридцати километрах от городской суеты. Участок ухоженный: грядки, клумбы с цветами, а рядом речушка и лесок.
Лепота! Но главная гордость тёщи — это её ягодные кусты. Их там десятки, причём не простые, а какие-то особенные, выведенные специально. Сортовые, кажется, так это называют.
Как только приехали, я переодел своих малышей — восьмилетнюю Соню и шестилетнего Илью — в удобную одежду для дачи и отпустил их исследовать участок. Куда они денутся? Забор крепкий, калитка на замке.
Сам же пошёл к Анне Петровне. Хотел предложить помощь по хозяйству да заодно узнать, как дела. Вдруг ей нездоровится, а она молчит, стесняется сказать?
Через часок она вдруг говорит мне мягким, почти ласковым голосом:
— А ты бы, милый, отправил детишек к моим ягодным кустам. Им же витамины нужны позарез. Гляжу на Сонечку — худенькая, одни косточки. И как только силы в ней держатся?
— Отличная мысль, — отвечаю я. — В городе они настоящих ягод почти не видят. Всё магазинное, безвкусное, химией напичканное.
— Вот и пусть поклюют чуть-чуть. Полакомятся.
Тогда я даже не подумал, что слово «чуть-чуть» окажется самым важным в этой истории. Сначала вообще решил, что это просто так сказано, для красоты речи, без особого смысла.
Пошёл к детям, которые весело гоняли мячик на травке, и повёл их к ягодам. Ох, как они оживились!
В их маленькие рты сразу полетело всё подряд: смородина, малина, крыжовник, даже жимолость, хотя она кислая до чёртиков. Лето было прохладным, сладости в ягодах почти не чувствовалось, но их это не смутило.
Полюбовался я на ребят, порадовался за них и вернулся к Анне Петровне. Мы с ней как раз спорили о выборах в одной европейской стране — оба любим такие темы.
Можем часами обсуждать политику и мировые дела, будто эксперты какие. Но в тот день тёща была сама не своя, какая-то дёрганая.
Всё время бегала в огород. То посмотрит на внуков, которые копошились у кустов, то зачем-то проверяла теплицу. Пару раз даже за забор выходила и разглядывала детей с другой стороны.
А потом, видно, терпение у неё лопнуло. Подошла ко мне и вдруг начала выговаривать, да так резко, что я аж подскочил:
— Я что сказала? «ЧУТЬ-ЧУТЬ»! А Соня с Ильёй уже час ягоды лопают без остановки. И как в них только лезет?
— Ну, лето же, — пожимаю плечами я, не понимая, откуда такой напор. — Витамины запасать надо.
— А мне не надо, что ли? Они ж меня без урожая оставят! Я варенье хотела сварить, компоты закатать. Давай-ка, забирай детей в дом. И если что с собой прихватили — отними. Не хватало мне тут ещё потерь!
— Вы серьёзно сейчас? — спрашиваю, ошарашенный.
— Я-то серьёзно. А ты, похоже, совсем голову потерял. Чужое добро, конечно, не жалко.
Поругались мы, никуда не денешься. Я собрал растерянных детей, которые вообще не поняли, что происходит, посадил их в машину и, не прощаясь толком с орущей Анной Петровной, увёз обратно в город. Подальше от этой жадной и сердитой бабушки.
А она потом, что самое интересное, звонила ещё. Спрашивала, почему не приезжаем. «Скучаю», — мямлила она в трубку сладким голосом.
Объяснять ей ничего не собираюсь. У своих же внуков ягоды пожалела! Это кем надо быть, чтобы так поступить? Никакого мира с ней больше. И на дачу к ней — ни ногой. Назло ей, из принципа.
