Дождь барабанил по подоконнику, наполняя квартиру веселым гулом. Из-за непогоды Марина никуда не пошла и от нечего делать затеяла стирку.
Через несколько минут она обнаружила на воротнике рубашки Сергея следы чужой помады…
Бледно-розовый, деликатный тон…
Именно из-за этой тривиальности горло перехватило…
Она не кричала, не била посуду. Плавно, словно в замедленной киносъемке прошла в спальню, села на край постели.
Здесь они провели две тысячи триста сорок пять ночей…
Марина отчетливо чувствовала, как внутри что-то рвется и ломается навсегда…
***
В тот же день их сын-подросток Миша, возвращаясь с тренировки, увидел отца в кафешке, куда они с ребятами заскочили, спасаясь от дождя.
Возле гардероба отец обнимал женщину в розовой кофточке и жадно покрывал ее шею поцелуями…
– Пап?! – вырвалось у мальчишки.
Сергей отскочил в сторону, словно преступник, пойманный с поличным. Женщина смущенно поправила волосы…
– Миш, это…, – отец, видимо, хотел что-то объяснить, оправдаться…
Но Миша не стал слушать.
Он бежал, ничего не видя перед собой, пока не оказался в родном дворе.
Здесь прошло его детство. Здесь отец его учил драться…
Понарошку, конечно…
Говорил, что настоящий мужчина должен уметь защищаться…
Сейчас Мише впервые захотелось бить по-настоящему…
***
Дочь Аня узнала последней…
Она сидела за учебниками, яростно вгрызаясь в формулы, будто они могли склеить разбитый мир.
Когда мать рассказала горькую правду, она ничего не сказала в ответ.
Просто закрыла дверь и включила музыку на всю громкость.
Тишина резала слух…
***
– Привет, безотцовщина! – хихикнул одноклассник, толкнув Мишу плечом.
В ушах зазвенело… Костяшки пальцев впились в чужое лицо.
– Ты что делаешь?! – учительница трясла его за плечи.
Миша молча и безучастно смотрел в окно.
Там он увидел отца.
После очередной драки его вызвали в школу, и Сергей пришел.
Впервые за два года…
Миша не дослушал нравоучения учительницы. В самый разгар ее речи он резко развернулся и вышел из класса.
Ноги сами понесли в спортзал…
Груша…
Мальчик с остервенением начал ее колотить.
Удар! За мать, которая дрожащими руками стирала его окровавленные футболки.
Удар! За сестру, чьи глаза стали стеклянными.
Удар! За себя, за комок ярости под ребрами, за предательство…
Потом это стало нормой. Отдушиной…
***
Марине вдруг захотелось примерить свадебное платье. Оно все еще сходилось на талии: в отличие от многих женщин, она стала стройнее после замужества.
‒ Мама, Ты что? ‒ Аня замерла в дверях.
‒ Проверяю: сгнило или нет, – мать грустно улыбнулась.
Аня подошла ближе, обняла маму и прошептала:
– Нафталином пахнет… И слезами…
***
Сергей уже второй месяц ночевал в машине.
Дождь лил за шиворот через плохо закрытое окно. Пусть хоть что-то к нему прикасается…
Он позвонил той самой женщине…
– Прости, это было ошибкой, – бросила она и положила трубку.
Сергей хрипло и отчаянно засмеялся…
***
Телефон Миши завибрировал.
«Папа».
В порыве мальчик нажал «ответить».
– Я купил тебе новые перчатки, – виновато проговорил отец, – для тренировок.
Тишина.
– Оставь у двери, – наконец, ответил сын…
***
Сергей обвел взглядом пустую квартиру. На столе – фото: маленький Миша у него на плечах. Рядом Марина…
Они такие счастливые!
Он долго смотрел на них, едва сдерживая слезы.
***
Миша… Постоянно то сжимает кулаки, то разжимает.
Без повода.
Привык.
***
‒ Ты уверена, что хочешь уехать? ‒ Марина сидела на кровати, сжимая в руках чашку с остывшим чаем.
‒ Да, ‒ тихо отозвалась Аня.
‒ Ты же мне позвонишь? Если что.
‒ Позвоню…
Они молча смотрели друг на друга. Впервые за долгое время.
***
Аня вернулась в город с дипломом психолога.
‒ Мам, ‒ сказала она однажды за завтраком, ‒ я сейчас работаю с семьями. С теми, кто пережил измену.
Марина замерла с чашкой в руках.
‒ И знаешь, что самое странное? ‒ Аня аккуратно разлила кофе по чашкам, ‒ почти никто не плачет на первых сеансах. Все молчат. Как ты тогда.
Марина опустила глаза.
‒ Я думала, что так будет лучше. Для вас.
‒ Я знаю.
Они сидели в тишине. Но теперь это была другая тишина – не разъединяющая, а понимающая…
***
Шло время…
Аня иногда видела отца в городе. Он всегда замедлял шаг, будто хотел что-то сказать.
Однажды она кивнула ему. Словно бросила мост через пропасть.
Хрупкий.
Но все же мост.
Или мостик…
***
Это не история о прощении.
Это – жизнь после измены.
Где боль не уходит, и надо научиться дышать сквозь нее.
Где новехонькие перчатки лежат нетронутыми, потому что бить в стену уже нет смысла…
Ты просто стоишь.
Дышишь.
И ждешь…
Пока сердце успокоится и перестанет рваться на части.
