— Ага, опять со шваброй наша Валечка носится! — донеслось из-за двери кабинета заведующей. — Муж-то у неё завхоз, а она как прислуга по коридорам шастает.
Валентина замерла с ведром в руках. Голос воспитательницы Людмилы Петровны звучал особенно ядовито.
— Да что ты говоришь! — подхватила другая. — А я думала, у завхозов жёны в шубах ходят, а эта в одном халате уже который год.
— Может, он ей не даёт денег? — хихикнула третья.
— Да нет, просто она такая… серенькая. Мышка обыкновенная. Вот и живёт в тени мужа.
Валентина поставила ведро и сжала тряпку так крепко, что с неё закапало на пол. Тридцать лет она работала в этом детском саду. Тридцать лет мыла полы, чинила краны, красила стены, разгружала продукты. А завхозом стал её муж Геннадий только пять лет назад, когда предыдущий ушёл на пенсию.
— А помнишь, как она вчера огурцы на склад таскала? — продолжала Людмила Петровна. — Мешки по двадцать килограмм! А Геннадий Иванович где был?
— В районе с отчётами, наверное. Он же у нас теперь большой начальник.
— Начальник! — фыркнула воспитательница. — Такой начальник, что жена за него всю работу делает.
Валентина выжала тряпку и швырнула её в ведро. Брызги разлетелись по сторонам, и несколько капель попало на её застиранный халат. Она посмотрела на мокрые пятна и вдруг почувствовала, как внутри всё закипает.
— Валь, ты где? — раздался голос мужа из коридора.
— Иду! — крикнула она, взяла ведро и пошла к подсобке.
Геннадий стоял возле склада, в руках у него была накладная.
— Слушай, завтра утром привозят стиральный порошок. Ты поможешь разгрузить? А то я до обеда в районе буду.
— Конечно, помогу, — тихо ответила Валентина.
— Ты что-то не так? Голос какой-то…
— Всё нормально.
Он посмотрел на неё внимательно, но ничего не сказал. А она отвернулась и пошла в подсобку. Там, среди швабр и ведёр, Валентина села на старый ящик и закрыла лицо руками.
«Серенькая мышка», — эхом отдавались в голове слова Людмилы Петровны. А ведь правда. Вот уже пятьдесят три года, а она всё та же незаметная Валечка. В детстве — дочка алкоголика, которую стыдились одноклассники. В юности — девчонка из бедной семьи, которая донашивала чужие платья. А теперь — жена завхоза, которая сама делает всю его работу.
— Мам, а где папа? — в подсобку заглянула её младшая дочка Настя. Девочка училась в этом же садике в подготовительной группе.
— На работе, солнышко.
— А ты разве не на работе?
Валентина посмотрела на дочь и не знала, что ответить. Вроде бы и на работе. Но какая это работа, если все думают, что она просто при муже состоит?
— Настенька, иди к Марии Николаевне. Скоро полдник.
— А ты придёшь?
— Приду, конечно.
Когда дочка убежала, Валентина встала и подошла к зеркалу, которое висело на стене. Отражение показало усталую женщину в выцветшем халате, с руками, которые выдавали годы тяжёлой работы. «Серенькая мышка», — снова подумала она.
В коридоре зазвенел детский смех. Где-то хлопнула дверь. А в кабинете заведующей всё ещё слышались голоса воспитательниц.
— Да ладно вам! — сказала кто-то новый. — Валентина Михайловна хорошая женщина.
— Хорошая-то хорошая, — согласилась Людмила Петровна. — Только что толку? Всю жизнь за всеми убирает, а сама как была никем, так никем и останется.
Валентина сжала кулаки. Всё. Хватит.
Вечером дома Валентина молча накрывала на стол. Геннадий читал газету, Настя рисовала в альбоме, а старший сын Андрей делал уроки.
— Как дела в садике? — спросил муж, не отрываясь от газеты.
— Нормально.
— Завтра рано утром буду. Нужно с водопроводчиком встретиться. В ясельной группе кран течёт.
— Я уже починила.
Геннадий поднял глаза.
— Когда?
— Сегодня после обеда. Прокладку поменяла.
— А где ты прокладку взяла?
— В хозмаге купила. На свои деньги.
Он сложил газету и посмотрел на жену.
— Валь, ты же знаешь, денег в саду сейчас мало. Всё на ремонт крыши уходит.
— Знаю.
— А ты сердишься почему-то.
Валентина поставила тарелку с супом перед мужем чуть резче, чем обычно.
— Геннадий Иванович, а скажи мне, кто я такая?
— Как это кто? Моя жена. Мать моих детей.
— А по работе?
— По работе… ну, техничка. А что?
— Техничка, — повторила Валентина. — Понятно.
— А что тут непонятного? У тебя официально полставки технического персонала. Ты же сама не хотела на целую ставку.
— Не хотела, потому что дети маленькие были. А теперь что?
Геннадий пожал плечами.
— А теперь как-то привыкли. Ты же знаешь всё в саду лучше любого завхоза. Мне без тебя вообще никак.
— Вот именно, — тихо сказала Валентина.
— Что «вот именно»? Я тебе что-то плохое сказал?
— Нет, Гена. Ты мне никогда ничего плохого не говоришь.
Она села за стол и взялась за ложку. А в голове крутились сегодняшние слова: «Жена за него всю работу делает», «Серенькая мышка», «Как была никем, так никем и останется».
— Мам, а что такое «завхоз»? — вдруг спросила Настя.
— Это человек, который следит за хозяйством, — ответила Валентина.
— А папа следит?
— Папа… папа управляет, — сказал Геннадий. — А мама помогает.
— А если мама не будет помогать?
Повисла тишина. Валентина медленно жевала суп, а муж смотрел на неё с каким-то удивлением.
— Мама всегда будет помогать, — наконец сказал он. — Мы же семья.
— Да, — кивнула Валентина. — Семья.
Но внутри у неё что-то окончательно надломилось.
На следующее утро Валентина пришла в садик раньше обычного. Стиральный порошок уже привезли, и мешки лежали во дворе.
— О, Валентина Михайловна! — обрадовался водитель. — А я думал, завхоз будет разгружать.
— Завхоз в командировке, — соврала она. — Я сама справлюсь.
— Да ладно вам! Мешки тяжёлые, по двадцать пять килограмм каждый.
— Справлюсь, говорю.
Она взвалила первый мешок на плечи. Спина сразу отозвалась знакомой болью, но Валентина сжала зубы и понесла груз к складу. Водитель покачал головой и уехал.
Когда разгрузила половину, к складу подошла Людмила Петровна.
— Валечка, что ты делаешь? Где Геннадий Иванович?
— В районе, — коротко ответила Валентина, поднимая очередной мешок.
— Так нельзя! Ты же себе спину надорвёшь!
— Ничего, привычная.
— Слушай, а может, попросим дворника Петровича? Он поможет.
— Не нужно никого просить.
Людмила Петровна постояла, посмотрела и ушла. А Валентина продолжала таскать мешки. К концу разгрузки у неё ныла спина, горели плечи, а халат насквозь промок от пота.
— Валентина Михайловна! — окликнула её заведующая Нина Степановна. — Зайдите ко мне, пожалуйста.
В кабинете было прохладно. Нина Степановна предложила присесть и налила воды.
— Людмила Петровна сказала, что вы одна разгружали порошок. Это неправильно.
— Работа такая.
— Но вы же техничка, а не грузчик. У нас есть дворник, есть сторож…
— А если их нет в это время?
— Тогда ждём Геннадия Ивановича.
Валентина выпила воды и поставила стакан на стол.
— Нина Степановна, а можно вопрос?
— Конечно.
— Вы считаете Геннадия хорошим завхозом?
Заведующая немного растерялась.
— Ну… да. Он ответственный, всё делает вовремя…
— А кто на самом деле всё делает?
— Как это?
— Кто краны чинит? Кто продукты разгружает? Кто с поставщиками встречается, когда его нет? Кто смеси считает, кто инвентарь проверяет?
Нина Степановна молчала.
— Я тридцать лет здесь работаю, — продолжала Валентина. — Знаю каждый винтик, каждую трубу. А получается, что я никто. Техничка за полставки.
— Валентина Михайловна, вы же понимаете… Есть штатное расписание, есть должностные обязанности…
— Понимаю. А вы понимаете, что если завтра я не приду, ваш детский сад встанет?
— Не говорите так…
— А я и не говорю. Я думаю.
Валентина встала и направилась к двери.
— Валентина Михайловна, у вас что-то случилось?
— Нет. У меня ничего не случилось. Просто открылись глаза.
Выйдя из кабинета, она увидела в коридоре группу воспитательниц. Они что-то обсуждали, но, заметив её, замолчали.
— А, вот и наша трудяга! — сказала Людмила Петровна фальшиво-весёлым тоном. — Валечка, вы бы поберегли себя.
— Да что её беречь, — хмыкнула молодая воспитательница Света. — Она же железная. Всё сама делает.
— Муж небось дома на диване лежит, — добавила кто-то ещё. — Красота!
Валентина остановилась и медленно повернулась к ним.
— А знаете что? — сказала она спокойно. — Хватит.
— Что хватит? — не поняла Людмила Петровна.
— Хватит обо мне говорить. И о моём муже тоже.
В коридоре повисла тишина.
— Валечка, мы же ничего плохого не говорили, — начала было Людмила Петровна, но Валентина подняла руку.
— Не говорили? Вчера я случайно слышала ваш разговор. «Серенькая мышка», «прислуга», «жена за него всю работу делает». Это не плохо?
Воспитательницы переглянулись. Света покраснела, а остальные опустили глаза.
— Мы не хотели вас обидеть, — пробормотала кто-то.
— Не хотели? — Валентина шагнула ближе. — А что хотели? Посмеяться? Пожалеть меня? Или просто языки почесать?
— Валентина Михайловна, успокойтесь…
— Не буду успокаиваться! Тридцать лет я молчала, тридцать лет всё терпела. А теперь скажу.
Она посмотрела на каждую из них.
— Людмила Петровна, помните, как у вас в группе батарея лопнула зимой? Кто в выходной день приехал, кто всю ночь возился, чтобы к понедельнику дети в тепле сидели? Мой муж. А кто ему помогал? Я. А вы в понедельник только пожаловались, что температура не та.
Людмила Петровна отвернулась.
— Света, а когда у вас замок в группе сломался, и вы чуть детей не заперли? Кто в обеденное время примчался с инструментами? А когда у вас мыши завелись, кто их травил? А когда потолок протёк?
— Геннадий Иванович, — тихо сказала Света.
— Геннадий Иванович! Правильно! А вы его начальником называете с ухмылочкой, как будто он ничего не делает. Да он за месяц больше работает, чем некоторые за год!
— Мы не знали… — начала одна из воспитательниц.
— Не знали? А знать не хотели! Вам удобнее было думать, что завхоз только в кабинете сидит, а всю работу жена за него делает. Да, я помогаю! Да, я много работаю! Но это не значит, что я никто!
В коридоре собрались и другие сотрудники. Слышно было только голос Валентины.
— Я кран починить могу лучше сантехника. Я электропроводку знаю лучше электрика. Я каждую лампочку в этом саду сама меняла! А вы считаете меня серой мышкой?
— Валентина Михайловна, — вмешалась подошедшая заведующая, — может, не стоит…
— Стоит! — резко сказала Валентина. — Стоит наконец правду сказать!
Она обвела взглядом собравшихся.
— Вы думаете, легко быть женой завхоза? Думаете, это мёд? Звонки в любое время суток, аварии по выходным, претензии от всех подряд. А если что-то не работает — виноват завхоз. А если работает — никто спасибо не скажет.
— Мы понимаем… — попыталась встрять Людмила Петровна.
— Ничего вы не понимаете! — взорвалась Валентина. — Вы привыкли, что у вас всё работает, всё чисто, всё исправно. А кто это обеспечивает? Кто ночами встаёт, когда сигнализация сработает? Кто в мороз на чердак лазит, когда трубы мёрзнут?
Слёзы подступили к горлу, но она их сдержала.
— А ещё скажу вам вот что. Да, мой муж не самый говорливый. Да, он не умеет красиво рассказывать. Но он честный. Он никогда ни копейки чужой не взял, хотя мог бы. Он на детях не экономит, хотя мог бы. Он горбатится, чтобы этот сад работал!
В этот момент в коридор вошёл Геннадий. Он замер, увидев собравшихся.
— Что тут происходит? — спросил он тихо.
Валентина посмотрела на мужа. На его честное, усталое лицо, на руки, которые никогда не знали покоя.
— Происходит правда, — сказала она. — Я рассказываю всем, кто такой Геннадий Иванович Крылов. И кто такая его жена.
Она подошла к мужу и взяла его за руку.
— Это самый лучший завхоз, которого видел этот сад. И я горжусь тем, что работаю с ним.
Геннадий сжал её руку и посмотрел на собравшихся.
— А я горжусь тем, что у меня такая жена, — сказал он громко. — Без неё я бы не справился ни с одним днём.
Людмила Петровна первой опустила голову.
— Простите нас, — тихо сказала она. — Мы не подумали…
— Думать никогда не поздно, — ответила Валентина.
Через неделю в детском саду произошло то, чего не случалось уже много лет. На педсовете заведующая Нина Степановна зачитала приказ о награждении.
— За многолетний добросовестный труд и высокий профессионализм благодарность объявляется завхозу Крылову Геннадию Ивановичу и… — она сделала паузу, — технику Крыловой Валентине Михайловне.
Аплодисменты в зале были особенно громкими. Людмила Петровна хлопала изо всех сил, и на глазах у неё блестели слёзы.
— Валентина Михайловна, — сказала заведующая, когда аплодисменты стихли, — мы приняли решение перевести вас на полную ставку и присвоить квалификацию «мастер производственного обучения». Вы согласны?
Валентина встала и посмотрела на зал, полный коллег. Те же лица, те же люди. Но что-то изменилось. В их взглядах появилось уважение.
— Согласна, — сказала она твёрдо.
После собрания к ней подошла Света.
— Валентина Михайловна, простите нас, дур неразумных. Мы правда не понимали…
— Забудем, — улыбнулась Валентина. — Главное, чтобы теперь понимали.
Вечером дома она рассказала детям о своём повышении.
— Мам, а теперь ты тоже начальница? — спросила Настя.
— Нет, солнышко. Я просто Валентина Михайловна. Но теперь все знают, что я умею.
— А я всегда знал, — сказал Андрей. — Ты у нас самая лучшая.
Геннадий молча обнял жену.
— Прости меня, Валь. Я должен был раньше сказать всем, какая ты молодец.
— Не должен был. Сказала сама.
— А если бы не сказала?
— Но сказала же, — усмехнулась она. — Хватит мне быть серенькой мышкой.
На следующее утро Валентина пришла в садик и увидела на своём столе небольшой букет мимозы. Записка была от воспитательниц: «Нашему мастеру золотые руки. С уважением и благодарностью».
Она поставила цветы в банку с водой и посмотрела в зеркало. Та же женщина, тот же халат. Но глаза горели по-другому.
— Валентина Михайловна! — крикнул из коридора дворник Петрович. — Кран в прачечной капает!
— Иду! — отозвалась она и взяла инструменты.
Идя по коридору, она услышала, как воспитательницы рассказывают детям сказку про Золушку.
— А потом принц увидел, какая она на самом деле, — говорила чей-то голос, — и все поняли, что она не служанка, а принцесса.
Валентина улыбнулась. Принцесса так принцесса. Только корона у неё теперь не хрустальная, а из гаечных ключей и отвёрток.
И это было прекрасно.
