Как же я завидовала в детстве благополучной соседке Еве. Хорошенькая она была как куколка, имя необычное, а еще росла в полной семье. Мама, папа и старший брат.
Мы переехали в этот дом после того, как расселили старые коммуналки. Смутно помню длинный коридор, общую кухоньку… про удобства промолчу. Ах, как мы радовались, когда узнали, что разъедемся кто куда.
Как это было здорово!
Новый район, новые соседи, новая жизнь.
С Евой мы познакомились в первый же день, мы даже не переехали еще, просто привезли часть вещей. Она обрадовалась, что в подъезд приехала девочка-ровесница и тут же позвала меня играть в классики. Не было ничего удивительного в том, что мы подружились и потом проводили много времени вместе.
Я жила с мамой и бабушкой, папу своего в глаза не видела. Жили мы бедно, трудно, экономили каждую копейку. Ева с братом росли, не зная ни в чем нужды. Помню, как восхищенно любовалась новыми нарядами подружки, представляя как вырасту и буду покупать себе (и маме!) красивые вещи.
Евочку дома все называли уменьшительно-ласкательно, как младшую. Она была папиной мечтой, долгожданной лапочкой-дочкой с белыми кудряшками.
Брат Альберт был старше на пять лет, и тоже писаный красавчик.
Меня часто привечали у Евы дома, угощали вкусным. Очень я любила у них чаевничать, наблюдать за мужской частью семьи – и папа и брат казались мне людьми из другого мира.
Как и все дети, мы быстро росли и превращались в хорошеньких девушек. Особенно была хороша Ева: огромные глаза, аккуратненький носик, пухлые губы… На нас начали заглядываться мальчики, мы заводили новые знакомства, делились секретами…
Примерно в то же время в благополучный дом моих соседей вполз зеленый змий.
Глава семейства все чаще приходил с работы подшофе, потом каждый день, потом начались запои. Буйным его не помню, скорее наоборот, он становился мягче. Расплата пришла очень быстро: его не стало, когда еще жить да жить, растить детей, ждать внуков. Все это не сбылось.
Овдовев, мама Евы всячески старалась смягчить удар для своих детей, не стала снова выходить замуж, решила посвятить свою жизнь дочери и сыну. Жалела их, излишне опекала, не учила преодолевать трудности. Материально им сильно помогали бабушки с обеих сторон.
Я же, чтобы помочь маме, работать начала в 14 лет. Бабушка договорилась и меня взяли во время летних каникул на станцию переливания крови. Обязанности мне доверили самые простые: клеить этикетки на бутылочки и перевязывать руки донорам.
Пока я училась зарабатывать, Ева училась наряжаться и покорять мужские сердца. После восьмого класса мне пришлось идти в техникум, а Еве мама не разрешила: она мечтала дать дочери высшее образование, поэтому та пошла в девятый класс.
Мы по-прежнему проводили много времени вместе. Ходили на каток, знакомились с курсантами, которые все как один теряли от Евы голову. Неудивительно, что после школы она устроилась на работу продавцом, и на этом ее образование закончилось: не царское это дело – молоденькой красотке корпеть над книжками, когда кругом столько внимания от молодого мужского поколения.
Зависть моя к легкой и обеспеченной жизни тому времени сошла на нет.
Спасибо бабушке, которая внушала, что главное – жить в ладу с собой и не сравнивать себя ни с кем, потому что у каждого очень разный старт. Осознав это, я поставила реальную цель: подняться пусть не на гору Олимп, а хотя бы на приличную возвышенность.
Так мы с Евой взрослели, каждая мечтая о своем светлом будущем. Я получила профессию, устроилась на завод, через год поступила учиться заочно. Ева наряжалась, крутила романы, меняла щедрых кавалеров, которые баловали ее, но замуж почему-то не звали.
К тому времени пришел из армии брат Евы. Он был все так же хорош собой, даже еще краше – возмужал. Его песни под гитару заставляли трепетать сердца девчонок. Но время шло, учиться он никуда не пошел, с работой же ему все время «не везло». Так и не смог найти себя. Со временем все чаще искал утешение в бутылке. Пьяного его тянуло на подвиги, становился агрессивным. Ему не было и 30, когда он покинул этот мир во время очередных разборок…
Ева к тому времени устроилась работать в ювелирный магазин. Благодаря наследству бабушки создала уютное гнездышко. Себя, любимую, баловала безделушками и тряпками. Вышла замуж, как и мечтала, за офицера, и казалось – жизнь будет еще лучше.
Проблемы начались через несколько лет, когда стало ясно, что детей не будет. Муж ушел. Еву это подкосило, она не привыкла справляться с трудностями.
У меня, же, наоборот, жизнь налаживалась. Я тоже вышла замуж, родила сына, мы купили кооперативную квартиру.
А Ева пошла той же дорожкой, что и отец. Из-за частых застолий по поводу и без повода начались проблемы на работе.
Ее уволили. В течение двух лет она превратилась из цветущей женщины в хроническую алкоголичку. Близкие друзья пытались ей помочь, но все безрезультатно.
… Уже не один год прошел с тех пор, как Евы не стало, а я, проходя мимо ее дома, снова и снова вспоминаю ее, заглядывая в окна их квартиры, где живут другие люди.
В прошлом году не стало ее мамы. Похоронили ее рядом с мужем и двумя детьми. На этом их род закончился. Остались четыре могилы в одной оградке. Трое ушли из жизни молодыми, и все трое утопили свою жизнь в стакане.
Сейчас так модно рассуждать о травмах детства. Каждый раз, слушая истории и жалобы взрослых людей о том, как им чего-то не купили, недодали, не организовали, не оставили наследства, вспоминаю Еву. Ее любящих и работящих родителей, обеспеченную жизнь и детство, в котором несмотря даже на потерю отца все было намного лучше, чем у многих ее ровесников.
И думаю, что без борьбы не бывает состоявших людей, не бывает успехов и благополучной жизни.
А еще вспоминаю известное изречение:
Господи, дай мне разум и душевный покой принять то, что я не могу изменить,
Дай мне мужество изменить то, что я могу.
И дай мне мудрость, чтобы отличить одно от другого
И пусть каждый, кто хочет что-то изменить в своей жизни в лучшую сторону, чаще повторяет это изречение.
