Ей пришлось убежать от своего жениха и уехать куда глаза смотрят… Но в поезде её ошеломила гадалка

— В розах твоя погибель, девочка. Остерегайся их. С виду прекрасны, но возьмешься — искалечишь руки до крови, — гадалка не отрывала гипнотического взгляда от Люси.

— Бред сивой кобылы, — фыркнула девушка, вырывая руку, решив, что гадалка ополоумела и бредит метафорами. Но слова той еще долго крутились у Люси в голове.

Люся стояла за углом кафедрального здания, сжимая в руках рюкзак. Пальцы побелели от напряжения, но она этого не замечала. Сердце выскакивало из груди, как у испуганного воробушка, а в горле стоял ком. Ее взгляд был прикован к фигурам на крыльце. Там, метрах в десяти от нее, стоял Игорь с друзьями.

Он держал в руках букет. Тот самый букет, который он купил для нее: аккуратно перевязанные яркой лентой ветки хризантемы. Теперь они казались ей ненастоящими, как будто их купили не для нее, а для какой-то другой девушки. Этот день она ждала с трепетом. Вечером Игорь должен был познакомиться с ее родителями. Она представляла, как отец ворчит на кухне, а мама, делая вид, что занята приготовлением пирога, незаметно разглядывает парня.

— Ну и жениха Люська наша себе отхватила, — наверняка мама даже слегка хвасталась соседкам после этого вечера..

Но сейчас весь этот идеальный сценарий рушился на ее глазах.

Люся по иронии судьбы совсем случайно (хоть мы знаем, что случайностей не бывает) пришла на встречу с парнем чуть раньше. Последнюю пару отменили, и, поддавшись порыву, она решила порадовать Игоря: пришла на место встречи заранее. Но когда подошла, увидела его — беззаботного, смеющегося, с тем самым выражением лица, которое она, прежде чем ближей с ним познакомиться, когда-то называла «обаятельной наглостью». Сейчас оно казалось ей просто самодовольным.

— Курочку почти приручил, — услышала она его голос.

Люся замерла. Она не поверила своим ушам.

— Она, главное, благодарная такая, — продолжал он, наклонившись ближе к своим друзьям, как будто рассказывая им какую-то шутку.

Один из них, высокий парень с серьгой в ухе, усмехнулся.

— Еще чуть-чуть, и сама запрыгнет ко мне, — продолжил Игорь, —- даже ухаживать особо не приходится, радуется каждой мелочи. Мне кажется, если я ей конфетку из кармана достану, она уже будет прыгать от радости.

Он рассмеялся. Настоящий, звонкий смех, который она раньше так любила. Только теперь от него хотелось сжаться в комок и провалиться сквозь землю.

У Люси подкосились ноги. Она стояла за углом, прижавшись к холодной стене, как будто пыталась слиться с ней целиком и полностью. Сердце стучало так громко, что сомнений не было — его слышно всем вокруг.

Она шагнула назад, и в этот момент из рюкзака выпала книга. Глухой звук удара об асфальт прозвучал громче взрыва. Мимо проходил студент, который поднял голову от телефона и остановился, посмотрев на нее. Люся нагнулась, чтобы поднять книгу, но трясущиеся пальцы никак не могли ухватить ее за корешок.

— Люся? — раздался знакомый голос.

Она застыла, держа книгу перед собой, как щит. Замешательство не осталось незамеченным. Игорь повернул голову и увидел ее. Его лицо мгновенно изменилось: сначала удивление, потом легкая растерянность, как будто он совсем не ожидал ее здесь увидеть (ведь и вправду не ожидал, пришла она на 40 минут раньше).

— Люся! — позвал он снова, делая шаг в ее сторону.

Она резко поднялась, сунула книгу в рюкзак и заправила торчащую молнию. Двигалась быстро, будто механически. Внутри нее все кричало: «Не смотри на него! Уходи, уходи!»

Люся развернулась и побежала.

Игорь еще раз что-то крикнул ей вслед, но слова потерялись в гуле ее шагов. Она не оглядывалась, не останавливалась. Она бежала, чувствуя, как слезы обжигают щеки, как от холода мерзнут пальцы, сжимающие лямки рюкзака. Каждая секунда ее бегства будто подчеркивала: все, что казалось таким важным, таким красивым, теперь превратилось в пыль.

Люся была девушкой, которую легко не заметить в толпе, но трудно забыть, если уже разглядел. О таких говорят — не ограненный бриллиант. У нее были тонкие черты лица, светлые волосы, которые она чаще всего носила собранными в небрежный хвост, и большие голубые глаза с легкой печалью, словно в них отражалась ее скромная и не самая простая жизнь. Люся никогда не носила яркого макияжа, и на ее лице едва ли можно было найти косметику, кроме бесцветного блеска для губ, да и то по праздникам.

Ее одежда тоже была самой простой: джинсы, растянутая толстовка, парка, которая уже начала протираться на локтях. В рюкзаке всегда лежали пара книг, старенький телефон и чуть примятый перекус, который она брала с собой в университет. Несмотря на скромный вид, в ней была какая-то внутренняя сила, та самая, которая позволяет людям верить, что даже из маленького провинциального городка можно выбраться к чему-то большему и занять свое место под солнцем.

Люся была этому прямым доказательством. Она без чьей-либо помощи поступила на бюджете и училась в престижном вузе, где такие как она были скорее редкостью, чем нормой. Ее одногруппники привыкли к другим условиям жизни — у них были машины, дорогая техника и возможность разъезжать по заграницам на каникулы. А у Люси было только желание добиться всего того, чего не могли ей дать родители. Она не жаловалась, не просила, старалась держаться в стороне от разговоров о социальном, чтобы лишний раз не чувствовать себя чужой. Но своей в кругу богатых одногруппников она так и стала.

Может поэтому она так сразу и потянулась к Игорю, когда он обратил на нее свое внимание. В него она влюбилась почти сразу, хотя долго не решалась в этом признаться даже себе. Он был из тех парней, кто всегда в центре внимания: уверенный, яркий, с манерой развязно говорить, шутить и даже двигаться. Его ухоженные волосы, стильная одежда, дорогие часы — все кричало о том, что он из другой, недосягаемой для Люси реальности. Но он почему-то заметил ее. Всех вокруг поразила эта разница: его дерзкая энергия и ее застенчивость, его умение блистать и ее склонность прятаться в тени. Хоть все и понимали прекрасно, зачем он с ней, и все же никак не могли привыкнуть их видеть вместе. Понимали причину его заинтересованности все. Все, кроме самой Люси.

Она верила, что он видит в ней что-то особенное, то, чего не видят другие. Его комплименты, жесты внимания казались ей настоящим чудом. Когда он впервые подарил ей маленький букетик цветов, купленный наспех у метро, она подумала, что это признак большой любви. Люся не привыкла к подаркам — ей и этого хватало, чтобы чувствовать себя счастливой.

Она хотела верить, что он — ее судьба. Только вот теперь, после услышанных слов, глаза наконец открылись. Она поняла, что все это время для Игоря она была не больше, чем очередным развлечением. И от того, какой дурой Люся выставила саму себя, ей легче не становилось.

Люся не помнила, как оказалась на вокзале. Все происходило будто во сне, где все расплывается перед глазами, а картинки меняются, как в каком-то странном калейдоскопе. Билет в руке был чуть помят, рюкзак соскальзывал с плеча, а в кармане тихо звякали несколько монет. Ее взгляд блуждал по расписанию электричек, пока мозг старательно пытался отмести прочь все мысли о произошедшем. Получалось так себе.

Наконец с трудом отыскав свой перрон, она быстрым шагом направилась в нужном направлении. Поезд уже стоял. Когда Люся поднималась по скользким ступенькам, на секунду она отвлеклась от своих мыслей. Пахло сыростью, табаком и чем-то неуловимо горьким — может, это был запах чужих историй. В проходе мелькнули ноги в растоптанных ботинках и мятая куртка мужчины, заснувшего, судя по всему, несколькими остановками ранее, прямо под тихое постукивание вагонных дверей. Несколько пенсионеров негромко беседовали у дальнего окна. Люся устроилась у окна и, как только поезд тронулся с места, уставилась в окно на мелькающие огоньки, пытаясь не разрыдаться.

Электричка тронулась резко, будто у нее были свои проблемы, от которых надо срочно уехать. Люся вздрогнула, прижала к себе рюкзак, как будто он мог защитить ее от нахлынувших мыслей.

Она должна была ехать на этой электричке не одна. С Игорем. Все должно было быть совсем иначе: они вдвоем, с цветами, а вечером ее родители, накрытый стол, теплая семейная обстановка. Мама наверняка бы сделала фирменные голубцы, отец достал бы наливку, которую он бережет для особых случаев.

А сейчас что? «Ну что, Люся? Где он?» — вот что скажет мама, едва увидит ее одну. Люся знала ее интонацию, даже лицо могла себе представить: смесь тревоги и легкой обиды. Возможно не на дочь, а на в целом на неудавшуюся жизнь, только какая в том разница, если отдуваться за все грехи все равно придется Люсе? А что она скажет? Что ее «прекрасный Игорь» сейчас не с ней, потому что смеется с друзьями, называя ее «провинциальной курочкой»?

Глядя в окно, Люся чувствовала, как все внутри сжимается. Поезд уже выехал за пределы городы. Снаружи мелькали размытые огоньки — редкие фонари, дачи, лес. Вечер тянулся серой полосой, неразличимой от тяжелого графитно-синего неба. Грязь, мокрая трава и скрюченные деревья за стеклом идеально отражали ее собственное состояние.

Она сильнее сжала лямку рюкзака, чтобы хоть как-то занять руки. В горле стоял ком, но плакать она себе не разрешала. Что толку? Слезы не помогут, не вернут время вспять и не . Того, чего, как оказалось, и не было.

— Дай погадаю, красавица, — хриплый голос раздался откуда-то сбоку.

Люся вздрогнула. Она даже не сразу поняла, что обращаются к ней. Гадалка. Конечно. Что за электричка без немного странной бабки с картами?

На противоположной стороне вагона сидела женщина. Ее фигура в бесформенной цветастой юбке и серой поношенной шали казалась частью этого антуража. Лицо у женщины было худощавое, кожа немного потемневшая от постоянного ветра и солнца, как у людей, привыкших больше времени проводить на улице. Глаза, черные и яркие, словно угли, смотрели прямо на Люсю, сверлили ее, заставляя почувствовать себя неуютно.

На ее шее болтался самодельный амулет из странных бусин и шерстяных нитей, а на руках поблескивали крупные кольца. На коленях лежала потрепанная колода карт. Это была гадалка из тех, что можно встретить в электричках, на рынках, у вокзалов. Люся таких видела не раз, но обычно проходила мимо, не задерживаясь.

— Нет, спасибо, — пробормотала она, натягивая капюшон так, будто это могло спрятать ее от назойливой попутчицы.

— От судьбы ведь не убежишь, — не унималась женщина, чуть придвигаясь вперед.

— Да ну, оставьте, — отмахнулась Люся, стараясь казаться уверенной.

— Видно же, что тебя беда грызет, — женщина хитро сощурилась и чуть покачала головой. Ее пальцы, длинные и узловатые, неспешно играли с кольцами, — судьба у тебя интересная, я скажу… такая, что расскажешь — никто не поверит. А хочешь, скажу, чем путь этот кончится?

Люся посмотрела на нее, подняв одну бровь. «Судьба, ага, конечно», — мелькнула мысль. Но раздражение все же дало трещину, уступив место любопытству.

— Говорите, что хотите. Мне все равно, — она сама не поняла, почему ответила, а не просто проигнорировала. Может, из-за усталости, может, из-за того, что женщина говорила слишком уверенно.

Та тут же зашуршала юбкой, пересаживаясь ближе. Карты в ее руках ожили, заскользили, как будто они не просто кусочки картона, а что-то живое, давно прирученное, но идущее послушно в руки только к своей хозяйке.

Женщина взяла руку Люси, ее пальцы оказались неожиданно теплыми и грубыми, с натруженной кожей. Она посмотрела на ее ладонь, потом резко отпустила, глядя прямо в глаза.

— Он тебя предал, правда?

Люся от неожиданности чуть подалась назад. Этот вопрос прозвучал так, будто гадалка знала все, что с ней произошло.

— Жених не из бедных, но как будто оставляешь его. Думаешь, что потеряла все, — женщина говорила негромко, но каждое слово било в точку, — но это не так. Все впереди. Даже билет удачный выпадет.

— Какой еще билет? — резко спросила Люся, не выдержав.

— Ты узнаешь, — хитро прищурилась гадалка и, как бы между прочим, протянула карту.

На ней была изображена Луна, слегка выцветшая, то ли от времени, то ли от того, что ее чаще остальных вытаскивали с колоды.

— Видишь? Луна. Это тебе иллюзии твои. А рядом — Дурак. Это ты. Наивная, но не глупая, запомни. Это важно. Ты, девка, всех на уши поставишь. Только вперед не бойся.

Люся посмотрела на карту, потом снова на женщину.

— Всех на уши? Я? — фыркнула она. Это было смешно. Она, Люся, которая боялась ответить преподавателю на паре, могла поставить кого-то на уши? — Это какой-то анекдот.

Гадалка только усмехнулась, молча собирая карты.

Электричка дернулась так резко, что Люся едва не выронила рюкзак, а потом замерла. По вагону прокатился ропот напуганных, недовольных и сонных голосов. Пассажиры зашевелились, переглядываясь между собой. Пенсионеры на другом конце вагона начали что-то тихо обсуждать, а мужчина в робе с досадой почесал затылок и опять устроился на своем месте, закрыв глаза.

Люся выглянула в окно. Темнота. Густой лес с голыми ветвями деревьев, подступающими вплотную к вагону, словно кто-то специально хотел запереть поезд в этой черной пустоте.

«Как в дешевых фильмах ужасов», — пронеслось в ее голове. Она представила себе, как сейчас электричку начнет раскачивать нечто невидимое, и даже невольно огляделась по сторонам, но вокруг было все то же самое: серые стены, бледные лица пассажиров, чуть мерцающий свет.

— Что случилось? — спросила она у кондуктора, проходившего мимо.

Тот даже не остановился, бросил через плечо:

— Проблема с линией. Может, долго стоять будем.

Люся вздохнула. Она не знала, радоваться ли задержке или нет. С одной стороны, ехать дальше к родителям не хотелось, с другой — оставаться в этом вагоне, в этой странной тишине, тоже было неприятно.

— Вот он, твой поворот, — вдруг раздался тот же хриплый голос.

Люся вздрогнула. Гадалка. Она все еще была здесь и не сводила глаз с Люси.

— Только помни: правильный выбор не всегда там, где светлее, — гадалка смотрела пристально, будто пыталась залезть в душу.

— Поворот? — переспросила Люся с долей сарказма, — уэлектрички только два варианта: ехать вперед или стоять. Или вы про что-то другое?

Женщина не отреагировала на ее тон. Ее лицо оставалось серьезным, а голос стал чуть ниже, будто она говорила что-то по-настоящему важное:

— Одного точно тебе нужно сторониться. В розах твоя погибель, девочка. Остерегайся их. С виду прекрасны, но возьмешься — искалечишь руки до крови.

Люся нахмурилась. Еще секунду назад ей было почти забавно, но эти слова прозвучали так странно, что по спине пробежал холодок.

— Что это значит? — тихо спросила она, но тут же взяла себя в руки, — да, ладно, можете не отвечать. Бред какой-то.

Она выдернула руку, когда гадалка попыталась снова дотронуться до нее.

— Сивой кобылы, — добавила Люся, фыркнув, чтобы скрыть неловкость.

Женщина только усмехнулась, будто ничего другого не ожидала.

Люся отвернулась к окну, решив игнорировать весь этот театр. Но слова гадалки, такие странные, не давали ей покоя. «В розах твоя погибель». Почему она это сказала? И что за взгляд — цепкий, словно гадалка что-то знала, чего Люся еще не понимала?

Она помотала головой, пытаясь прогнать этот нарастающий дискомфорт. «Бред, просто бред», — твердо сказала она себе, но мысль продолжала крутиться в ее голове, словно на заевшей пленку кассете…

Следующие несколько остановок женщина не отозвалась и словом. Люся даже успела задремать. Но в какой-то момент электричка снова дернулась, скрипя тормозами, и еще через пару минут медленно остановилась. Люся чуть не выронила рюкзак, когда ее качнуло вперед. Она огляделась: вагон замер в тишине, только где-то сзади пенсионеры шепотом обсуждали, будут ли ждать поезда с пересадкой, если этот опоздает.

Люся выглянула в окно. Там все еще было темно, но уже виднелась синеющая полоска утреннего рассветного неба. Станция была не ее, поэтому она осталась спокойно сидеть и рассматривать платформу за окном. Фонари освещали все так тускло, что казалось, будто этот кусочек земли забыл, что такое дневной свет.

На платформе было почти пусто. Пара переминающихся от холода с ноги на ногу фигур стояли в ожидании своего поезда, кутаясь поглубже в свои пальто. Места этого она не узнавала, хоть и понимала, что уже довольно близко до ее собственной остановки (до конечной станции оставалось всего полчаса езды). На секунду спросонья ей даже вспомнился Гумилев с его “Трамваем”.

Люся выпрямилась, чтобы стряхнуть наваждение, и тут заметила, как гадалка на противоположной стороне вагона поднялась. Она уже и забыла о своей странной попутчице. Ее юбка зашуршала, а шарф сполз с одного плеча. Судя по всему, она тоже успела задремать после их разговора.

— Ну, девочка, дальше сама, — вдруг сказала женщина, оборачиваясь к Люсе. Голос был хриплый, но странно уверенный, — удачи тебе.

Люся не знала, что ответить. Она смотрела, как гадалка шагнула к выходу, ее кольца поблескивали даже в слабом свете ламп. Женщина вышла, не оглядываясь, и дверь за ней с громким шипением захлопнулась.

Спустя минуту электричка тронулась снова. Люся еще несколько мгновений смотрела на опустевший перрон, который постепенно исчезал в темноте. На сердце стало немного тоскливо. «Странная женщина», — подумала она, в попытке отмахнуться от навязчивых мыслей, которые начинали зарождаться в голове.

Люся чуть придвинулась к окну и попыталась сосредоточиться на мелькающем за стеклом лесу, силуэт которого вырисовывался на фоне первых солнечных лучей. А гадалка с ее пожеланием почему-то все еще стояла перед глазами.

Полчаса растянулись, как ей показалось, на несколько часов, словно время было резиновое. Наконец электричка остановилась, шипя и вздыхая, будто сама устала от долгого пути. Люся поднялась, чуть потянув рюкзак на плечо, и направилась к выходу. На платформе ее встретил резкий декабрьский воздух. Она сделала несколько шагов в сторону выхода и остановилась. Тишина здесь была какой-то особенной: густой, вязкой, словно время застыло, позволив только собакам бегать по округе.

Люся невольно улыбнулась. Этот город всегда был таким. Немного старомодным, немного абсурдным, но бесконечно своим. Она огляделась. Пара фонарей освещала перрон, где, кроме нее, выходили всего несколько человек. Одна женщина, кутаясь в длинный шарф, несла авоську от которой пахло свежим хлебом и колбасой, а старик в шапке с опущенными ушами, вышедший вслед за ней, медленно зашагал в сторону автобусной остановки. Люся огляделась. Все здесь выглядело так же, как всегда: облупленный павильончик, пара старых скамеек, которых уже не спасти ни от ветра, ни от времени. Линии проводов тянулись вдаль, исчезая в дымке. Город встретил ее привычной тишиной, как старый друг, которому не нужно ничего объяснять.

Она поправила рюкзак и зашагала к выходу с платформы. За углом от вокзала начиналась центральная улица райцентра. Станция осталась позади, когда Люся вышла к дороге. Старый асфальт, потрескавшийся и подмерзший, с налипшими кусками грязи, вытянулся вдоль знакомых витрин. Его гладь была испещрена трещинами, в которых подтаявший снег превратился в черные лужи. Магазины уже готовились к Новому году. На стекле одного из них красовались бумажные снежинки, а в другом была наклеена надпись «Скидки 20%». Унылая мишура обвивала двери, но выглядела не празднично, а так, словно ее просто повесили «для галочки». как говорится, “просто чтобы было”.

Люся шла не спеша. Ее шаги отдавались гулким эхом в пустых переулках. Легкий иней блестел на голых ветках, которые нависали над старенькими заборами. Город только-только начинал просыпаться. Все было таким, каким она помнила: простым, даже бедным, но каким-то по-своему теплым, домашним и родным что ли.

Мысли сами собой вернулись к тому, что ждет ее дома. Родители наверняка уже готовятся к встрече с молодым человеком дочери, даже не подозревая, что она будет одна. Как сказать им, что Игорь не приехал? Что они зря волновались и готовились?

— А ты чего одна? Где жених твой? — она почти слышала голос мамы, тревожный, даже с ноткой обиды.

Люся вздохнула и сильнее сжала лямки рюкзака, как будто это могло дать ей хоть немного уверенности. Она надеялась, что дорога домой растянется, но городок был слишком маленьким, чтобы долго гулять. Через несколько минут ей все равно придется стоять на пороге и объясняться перед родителями, рассказывать, что произошло. Люся выдохнула, пытаясь успокоиться, но тяжесть на душе не уходила. Шаг за шагом, она приближалась к родному дому.

И вот, свернув за знакомый поворот, она остановилась и замерла. Дом стоял перед ней, таким, каким она его помнила всю свою сознательную жизнь: скромный, с облупившимися ставнями и покосившимся забором. Казалось, будто он слегка сгорбился под тяжестью лет, но все еще стойко держался, как старый солдат, привыкший встречать и мороз, и дождь, и палящее солнце с той завидной и непоколебимой стойкостью.

Два старых клена у ворот, которые в детстве казались ей огромными и сильными, теперь выглядели уставшими. Их скрюченные, узловатые ветки напоминали старческие руки, которые все еще пытаются что-то сделать, несмотря на дрожь и боль. Они скрипели на ветру, будто жаловались, что их давно никто не укрывал и не заботился о них. Ветки тянулись к окнам, словно пытаясь заглянуть внутрь: «Ну как там у вас, тепло?»

На заборе, как и год назад, качался венок. Темный, выцветший, ободранный зимним ветром, он выглядел настолько потерянным, что даже Люся невольно ощутила легкую жалость к этой детали их двора. Когда-то мама повесила его, чтобы добавить немного праздника и тепла, но теперь венок казался дешевым ненужным украшением, заброшенным и забытым всеми, оставленным здесь на верную смерть.

В этот момент ей показалось, что дом смотрит на нее осуждающе, как строгий учитель, готовый выслушать ее оправдания, но не готовый их понять и принять. Такой, который готов выслушать твои оправдания, но уже заранее уверен, что все твои слова будут пустыми, неубедительными. Люся почувствовала себя маленькой девочкой, пойманной на чем-то проступке, за который вроде и не должно быть стыдно, но объяснить все равно тяжело.

Ее взгляд метнулся к старым ставням, где когда-то они с мамой клеили бумажные звездочки на Новый год. Те звездочки, возможно, еще остались где-то внутри, за этими окнами, но все, что она видела снаружи, было лишь тусклой копией прошлого, застывшей где-то во времени, как и сам этот дом.

Она попробовала вдохнуть поглубже, чтобы собраться с мыслями. «Что я скажу? Что он не смог? Что я здесь одна? Что-то придумать можно… Только не сейчас». Мысли путались, сливаясь в один бессвязный поток, от которого становилось только хуже.

Перед глазами всплыла сцена, которую она знала наизусть. «А ну рассказывай давай, что уже натворила? Где жених твой?» — спросит мама. И этот ее голос, одновременно заботливый и укоризненный, всегда будто припечатает к полу.

Люся вздохнула, отвернулась от дома и посмотрела на тротуар, будто это могло отвлечь ее от тяжелых раздумий. И в этот самый момент неожиданно вздрогнула от голоса, нарушившего тишину и ее мысли

Сзади нее раздался голос:

— Простите, девушка!

Люся вздрогнула, резко обернулась и увидела виновника. Перед ней стоял парень — высокий, немного растрепанный, в длинном пуховике и с огромным букетом роз в руках. Розы были настолько яркими, что, казались неестественно ярким пятном на фоне серого, окружающего их города.

— Это вы мне? — все еще не до конца понимая, что происходит, спросила испуганная Люся.

— Извините за беспокойство, — продолжил он, слегка улыбаясь, будто хотел сгладить неловкость ситуации, — у меня шнурки развязались, а букет поставить некуда. Вы не могли бы его подержать?

Люся несколько секунд смотрела на него, пытаясь осмыслить сказанное. Шнурки? Букет? Она автоматически бросила взгляд на его ботинки — действительно, шнурки болтались развязанными на правом ботинке. Это была простая и безобидная просьба обычного прохожего, который подошел именно к ней только потому, что она была единственным человеком, которого он встретил на своем пути. Но в голове все равно мелькнуло: «странно все как-то».

И все-таки он выглядел абсолютно нормальным. Обычный парень, пусть и не вписывался своим видом в атмосферу этого места, но все же причин отказывать ему не было. Никаких признаков того, что это какая-то нелепая шутка или розыгрыш.

— Эээ… но я… — начала было она, но поймала себя на мысли, что не знает, как отказать.

— Буквально на секунду, — увидев ее замешание выпалил он и протянул букет двумя руками.

— Ладно, — наконец выдавила она, слегка нахмурившись, но все же принимая просьбу.

Люся взяла букет, и сразу же почувствовала, что он неожиданно тяжелый. Стебли оказались толстыми, покрытыми мелкими шипами, которые, хоть и не укололи ее сильно, но слегка царапнули пальцы. Розы были безупречны: глубокий алый цвет, плотно сомкнутые лепестки, капли воды, сверкавшие на них, словно бриллианты.

— Спасибо, — бросил парень, присев, чтобы завязать шнурки.

Люся, крепко держа букет, невольно принялась разглядывать его. «Шнурки, значит. Нарядился, как на парад. Интересно, кому такой букет достанется? Красивые розы…» — ее мысли скакали от одной к другой.

И тут промелькнуло: «В розах твоя погибель, девочка.» Слова гадалки вдруг всплыли так резко, будто она прямо сейчас стояла за ее спиной и шептала ей это на ухо. Люся вздрогнула. Волна дрожи пробежала по кожи, но она списала ее на холод и слегка нахмурилась, отмахиваясь от тревожной навязчивой мысли. «Ну чушь какая. Это просто букет. Никто еще не умирал от букета роз, разве что аллергики.»

Парень тем временем заканчивал возиться со шнурками. Он работал сосредоточенно, слегка наклонившись в ее сторону, а его пуховик шуршал при каждом движении. Люся невольно обратила внимание на то, что выглядит он вполне приятно. Не красавец с обложки, но весьма харизматичный и обаятельный парень со спокойным взглядом и приятной улыбкой, — тот самый тип людей, которые умеют расположить к себе с первых минут знакомства.

Этот парень явно готовился сделать кому-то праздник. Такие цветы явно выбирались для кого-то особенного. “Завидую его девушке”, — подумала она вдруг, крепче сжимая букет. У нее не было сомнений в том, что такой подарок предназначен именно для второй половинки.

— Ну вот и все, — сказал он, поднимаясь и отряхивая непонятно зачем куртку. Он посмотрел на Люсю и улыбнулся так, будто не знал, как ее отблагодарить за то, что она его выручила, — спасибо вам огромное. Без вас точно бы тут все уронил.

— Пустяки, — ответила Люся, отдавая букет. Ее ладони все еще помнили слабое покалывание от шипов, но она сделала вид, что ничего не заметила.

Парень взял цветы и кивнул:

— Удачи вам.

“Слово в слово, как сказала и гадалка”, — пронеслось у нее в голове, но снаружи Люся осталась невозмутимой и лишь сдержано улыбнулась.

Он развернулся и быстрым шагом направился к домам по другой стороне от ее собственного. Люся проводила его взглядом. Букет снова привлек ее внимание, как будто не хотел, чтобы о нем забыли. Он выглядывал из-за плеча незнакомца до того момента, пока парень не завернул вместе с ним за угол.

Люся тем временем развернула в своей голове уже целый сценарий того, что его ждет дальше. Она уже видела как парень подходит к калитке, толкает ее плечом и входит во двор, исчезая после за плотно закрывающейся дверью.

«Вот же счастливица, его девушка,» — вновь подумала Люся, чувствуя легкий укол странной тоски. Она представила, как этот парень открывает дверь, заходит в теплое помещение: дом, где, возможно, уже кто-то ждет. Девушка — та самая, которой предназначены эти розы — стоит у стола, поправляя волосы, а потом оборачивается, видит его и улыбается так, что от этой улыбки становится уютно, будто на улице не декабрь, а самое настоящее лето.

Люся слегка качнула головой, стараясь отогнать этот надуманный образ, но он прочно засел в ее сознании. «А мне никто никогда такого не дарил», — мелькнуло у нее в голове. Нет, были, конечно, букеты — обычные с киоска, один — из ларька у метро, второй — из бабушкиной клумбы, третий даже большой, но ужасно бесвкусный и наляпистый. Но дело даже было не в букете, а в подаче: все они были подарены с таким видом, будто это была одолженная мелочь.

Она вспомнила те пару раз, когда сама себе покупала цветы, только чтобы почувствовать себя капельку лучше (да-да, не удивляйтесь, девушки иногда так делают). Но даже тогда в магазине приходилось отмахиваться от продавщиц, которые пытались с улыбкой спросить: «Кому подарок? Маме?»

«Если бы кто-то вот так принес мне цветы…» — подумала она, но не успела додумать. Слова сами оборвались в ее голове, словно она побоялась этой мысли.

Люся еще раз выдохнула, резко, будто пыталась стряхнуть с себя весь этот ненужный груз. «Ну все, собралась,» — сказала она себе мысленно, чуть выпрямив спину и сжав лямки рюкзака.

Шаги стали увереннее, а дом родителей все ближе. Каждый метр дороги теперь словно напоминал ей, что важно не то, что было раньше, а то, что ждет впереди. А впереди ее ждал неприятный не из легких разговор.

Люся открыла дверь и вошла в дом. Резкий контраст температуры между декабрьским холодом и теплом родного очага заставил ее на мгновенье замереть. Пальцы на руках покалывало, так происходит, когда кровь наконец возвращается после долгого пребывания на холоде. Она осторожно закрыла за собой дверь, чтобы не впускать в дом ледяной воздух, и начала разуваться, стараясь при этом не шуметь.

В коридоре было темно, но из зала пробивался слабый теплый свет от старой напольной лампы. Лампа та стояла там уже лет двадцать, сколько девушка себя помнила: с тех пор как отец починил ее своими руками, заменив проводку. Она ему досталась в наследство от Люсиных дедушки и бабушки, как впрочем и все, что находилось в этом доме, вместе с ним самим. Люся помнила, как в детстве любила читать под мягким светом торшера, тогда это было чуть ли не самое любимое, в некотором роде даже магическое место для маленького ребенка, но сейчас этот свет казался угрюмым и тусклым, напоминая о безысходности жизней обитателей этого дома.

Из зала доносились голоса родителей. Они говорили взволнованно, будто спорили, но о чем именно, она так и не поняла. Отрывки фраз звучали то громче, то тише, но разобрать смысл было невозможно. Люся остановилась на мгновение, прислушиваясь — все без толку, после чего сделала глубокий вдох и громко позвала:

— Мам, пап, я дома!

В зале мгновенно наступила тишина. Только слышно было, как отец кашлянул, словно чтобы скрыть внезапное замешательство. Через пару секунд в дверном проеме появилась мать. Она выглядела немного растерянной, как будто ее застали врасплох. Встревоженный взгляд она спрятала за улыбку, пытался сохранить спокойный вид, но в ее движениях чувствовалась нервозность. Она подошла к Люсе и обняла ее крепко, словно боялась отпустить.

В нос ударил знакомый запах — глицеринового мыла, которым мать всегда пользовалась, и котлет, их она жарила на любые праздники, застолья и просто посиделки. Этот запах был для Люси родным и утешительным.

— Ну наконец-то! Приехала моя девочка, — сказала мать, стараясь улыбнуться более естественно, — а ты чего тут как мышка сидишь, даже свет не включила? Раздевайся скорее, давай куртку, я сразу повешу.

Мать засуетилась, взяла куртку у дочки и ловко в секунду повесила ее на крючок. Люся мельком заметила, что руки у нее слегка дрожали, но она старалась этого не показывать. Видно было, что что-то ее сильно тревожило, но о причинах своих переживаний она говорить не спешила. Вопросов о том, почему Люся приехала одна, без жениха, мать тоже не задавала. Казалось, ее голова была занята чем-то гораздо более серьезным.

Люся в душе даже где-то обрадовалась и облегченно вздохнула. Ее пугало, что мать выглядела такой обеспокоенной, но она была рада, что хотя бы сейчас ее никто не станет донимать вопросами. Ей хотелось, чтобы этот момент продлился подольше — тепло дома, родной запах, мамина забота. Она пыталась не думать о том, что разговор с родителями впереди.

— Давай сапоги сюда, — мать, суетясь, ухватилась за обувь Люси, словно спешила спрятать ее как можно скорее, — сразу их в шкаф уберу. Ты тапки вот возьми, одень. Отец дом хоть и натопил, а пол-то все равно холодный, ковер-то мы свернули. Думали на снег вынесем, повыбиваем. Передавали похолодание, а тут — на тебе, — она взмахнула руками, показывая свое возмущение, — тепло стало, все потаяло. Погода мерзопакостная. Так и стоят… Нужно будет завтра их насухо повыбивать и хватит с них.

Мать выпрямилась, но тут же резко дернулась, будто вспомнила о чем-то важном.

— Ну что мы стоим тут в коридоре? Пошли в зал, отец тебя так ждал, Люсенька, так ждал.

Ее голос дрогнул, но она тут же взяла себя в руки, приобняла дочь за плечи и мягко подтолкнула в сторону комнаты. Люся последовала за ней, чувствуя, как внутри нарастает тревога. Откуда? Непонятно. Но вот знаете, как оно бывает, когда просто “нутром чуешь”, а объяснить не можешь. Так и сейчас было. Теплая встреча словно таила в себе что-то напряженное, и она чувствовала, что это напряжение вот-вот прорвется.

Когда отец увидел Люсю, он медленно поднялся с кресла, будто каждое движение давалось ему с большим трудом. Его лицо озарилось слабой улыбкой, и он потянулся к дочери, обняв ее с неожиданной осторожностью и с какой-то слабостью что ли в руках. В этих объятиях не было той энергии, которую обычно проявлял отец, и Люся сразу это заметила. Ей показалось, что он выглядел уставшим, словно силы покидали его.

— Люсенька, моя девочка, приехала, — тихо проговорил он, прежде чем его сотряс тяжелый кашель.

Этот кашель был глубоким и хриплым, его звук заставил Люсю насторожиться. Она внимательно посмотрела на отца, пытаясь понять, что же не так. Его кожа казалась желтоватой, морщины вокруг глаз и на лбу выглядели глубже, а осунувшееся лицо добавляло возраста. Люся отдавала себе отчет, что отец старше матери на десять лет и возраст дает о себе знать, но сейчас он выглядел не просто старше. Что-то в его облике подсказывало ей, что дело гораздо серьезнее.

— Пап, ты чего это? Простудился? — спросила она, стараясь сохранить спокойствие в голосе.

Отец кашлянул еще раз и махнул рукой, словно это была пустяковая проблема.

— Да ничего, приболел немного. А тебе уже мать успела пожаловаться что ли на меня? Не слушай ее, она как всегда преувеличивает, — отмахнулся он, стараясь улыбнуться, но его слова прозвучали неубедительно.

Из-за угла комнаты, где мать раскладывала приборы на стол, послышался тяжелый, глубокий вздох. Обычно после таких вздохов следовали упреки вроде: «Я же говорила ему! Раздетым выбегает на улицу! То только по дрова, то только почту забрать. А теперь что? Вот! Пожалуйста, доигрался! Но меня же слушать не надо. Зачем?». Но на этот раз мать промолчала. Она продолжала хлопотать, будто не замечая разговора.

— Пап, я чай с малиной привезла. Сейчас заварим, и как рукой снимет твою хандру, — сказала Люся, стараясь облегчить напряжение.

— Не снимет, — мать все же не выдержала и нарушила молчание. Она внезапно повернулась, оставив приборы и уперлась прямыми руками в стол. Ее голос прозвучал резко и тревожно.

— Галь.., — попытался вмешаться отец, но мать перебила его, взмахнув полотенцем, словно дирижер палочкой.

— Что «Галь»? Ну что “Галь”? Делать вид, что ничего не происходит? Чтобы родная дочь оставалась в неведении? Чтоб дальше не знала, что дома происходит? — ее голос дрогнул, но она тут же взяла себя в руки.

Люся обернулась к отцу, потом снова к матери. Ее сердце сжалось от тревоги.

— Чего я не знаю? — спросила она, чувствуя, как ее собственный голос начал дрожать натянутой струной.

— Да просто простыл немного. Мама нагнетает, как всегда, — попытался успокоить ее отец, но его слова звучали неубедительно.

Мать резко повернулась к Люсе, ее лицо стало суровым, а взгляд — серьезным.

— Люся, он не просто приболел. Если ты понимаешь, о чем я… Он болен. И ему нужна операция. Пока это доброкачественное… Но если не удалить… И как можно скорее…

В комнате воцарилась гнетущая тишина. Словно воздух стал гуще, а время ощутимо замедлилось. Люся растерянно смотрела то на отца, то на мать. Ее папа, который всегда был для нее надежной опорой, сейчас казался таким уязвимым. Мать, стараясь сохранить спокойствие, отвернулась, делая вид, что раскладывает приборы дальше (она всегда так делала, когда достигала апогея в эмоциональном споре, после чего резко прекращала что-либо обсуждать. Но что-то подсказывало, что разговор они не закончили. Дрожащие плечи матери выдавали ее истинные эмоции. Люся чувствовала обиду за то, что ее не предупредили раньше, страх перед будущем и непонимание происходящего в полной мере.

Мать отошла наконец от стола и опустилась на стул, сцепив руки в замок. Ее лицо, обычно такое уверенное, выглядело уставшим и подавленным, — нам нужны деньги, Люся. И немалые. Ты это понимаешь? Операция дорогая, обследования еще дороже. Мы откладывали, как могли, но теперь… больше тянуть нельзя, — голос матери задрожал, но она быстро взяла себя в руки, — если бы ты помогла, нам бы не пришлось брать кредит. Да и его еще ждать надо, разрешение с банка этого, не факт еще, что дадут… Пропади оно все пропадом…

Мать озвучила сумму почти шепотом, судя по всему, ей самой было страшно называть ее в голос.

— Мамуль, даже если я сейчас устроюсь на работу и буду подрабатывать в две смены, даже если учебу брошу и буду на работе днем и ночью… Я ведь не насобираю столько, — испуганно ответила Люся.

— Ты — нет, — без капли стеснения ответила мать, — но твой молодой человек, насколько я понимаю, может помочь. Люсь, он ведь… из богатых. Ну что, он не поможет тебе что ли, если попросишь? Кстати, вы разве не должны были вместе приехать?

Люся почувствовала, как у нее внутри все перевернулось.

Слова матери ударили, как гром среди ясного неба. Люся почувствовала, как у нее все внутри перевернулось. Ощущение было такое, будто в ее груди что-то сжалось, лишая последней капли воздуха. Она опустила глаза, чтобы не встречаться со взглядом матери, и машинально провела пальцами по краю скатерти.

— Мам, — наконец произнесла она, стараясь говорить спокойно, чтобы не выдать охватившую ее панику, — у нас с Игорем… Все не так просто, — но тут же замялась и добавила, понимая, что сейчас не лучший момент для объяснения собственных жизненных неурядиц, — ну просто, как ты себе это представляешь? Он же мне не муж, чтоб я у него деньги просила? Я не могу просто взять и прийти к нему с такой просьбой, — выпалила Люся.

Мать резко подняла голову, ее глаза сузились.

— Не можешь? Почему? Ты же нам его как жениха хотела представить, разве нет? Или ты чего-то нам не рассказываешь? Или моя дочка оказалась настолько глупой, что легла под первого встречного, который ей показался принцем на белом коне? — мать стала выкидывать сценарии один хуже другого, явно подозревая, что дочь ей не говорит все, как есть.

Здесь надо бы внести маленькую ремарку. Насчет жениха Люся приврала. Они встречались с Игорем уже несколько месяцев, но никто у нее не просил руки и сердца. И этого она объяснить маме с папой не могла. Просто ее родители не поняли бы эти новомодные “мы пара” и “он — мой парень”. Что у матери отец был одним единственным, что у отца мать была одна на всю жизнь: это были люди, воспитанные “старой школой”, и дочь не хотела их сильно задевать и рушить их надежды. Ну и честно сказать, Люся по наивности и девичьей глупости где-то в душе и правда теплила надежду, что все действительно дойдет когда-то до свадьбы.

Но сейчас она уже знала, что ее обманывали, а выкручиваться перед родителями было уж слишком сложно. Люся почувствовала, как к горлу подступает ком. Она не могла сейчас говорить о том, что они с Игорем расстались, что их отношения были построены на иллюзиях, а не на чем-то настоящем. Как она могла сказать это сейчас, когда на кону здоровье ее отца?

— Я… Мам, ну что ты такое говоришь? Все у нас нормально с Игорем. Просто… Я постараюсь, но обещать не буду, — тихо ответила она, не в силах выдержать настойчивый взгляд матери, — я поговорю с ним. Может, он поможет.

Ее голос дрогнул, но мать, похоже, не заметила или не хотела замечать этого. Она облегченно вздохнула, накрыла руку Люси своей ладонью и мягко сжала.

— Вот и умница, доченька. Даже не знаю, что бы мы без тебя делали. Я знала, что на тебя можно положиться. Отец поправится, ты увидишь. Все будет хорошо.

Но Люся видела, что отец не разделяет ее энтузиазма. Все это время он сидел, опустив голову, словно пытался спрятаться от происходящего. Наконец, он поднял на мать взгляд и тихо, но твердо сказал:

— Галя, хватит. Люся не должна этого делать. Мы справимся сами. Я еще у будущего зятя не побирался. Что он вообще подумает о нас?

Мать резко повернулась к нему, ее лицо исказилось смесью боли и злости.

— Сами? Сами, Володенька, мы только разве что под церковью стать попрошайничать можем! Не у кого просить больше, разве ты этого не понимаешь? Как можно быть таким ослом упертым?!

Здесь с ней действительно было сложно спросить. Им действительно не было у кого просить в долг, а набирать кредиты означало в их случае уйти в рабство до конца дней своих, так как сумма лечения действительно была внушительной, — ты слышал, сколько стоит операция? Ты… ты просто упрямый старый дурак! Гордость свою знаешь куда можешь себе запихнуть сейчас? Люся может помочь, она же наша дочь! Какая тебе разница, что о тебе и кто подумает?

— Вот именно. Это наша дочь, — повторил он, глядя прямо на Люсю, — и я не хочу, чтобы она унижалась перед кем-то и выпрашивала, тем более ради меня. Я не хочу, чтобы она брала деньги у кого-то.

Люся молчала, чувствуя, как в ее душе разгорается буря. С одной стороны, она понимала отца. С другой — как она могла не попытаться, если от этого зависела его жизнь? Она поднялась с места, чтобы выйти из комнаты и хоть как-то прийти в себя, но мать окликнула ее:

— Ты куда, Люся? Ты же поговоришь с ним, правда? Ты нас не оставишь в беде?

Люся обернулась и кивнула, стараясь не смотреть на отца. Она знала, что его взгляд будет полон несогласия.

— Да, мам, я поговорю с ним.

И быстро вышла из комнаты, чтобы скрыть слезы, которые начали обжигать ее щеки. В коридоре она прислонилась к стене, чувствуя, как напряжение постепенно перерастает в отчаяние. Она не знала, что скажет Игорю, не знала, согласится ли он вообще помочь. Но у нее не было другого выбора.

Уже поздно ночью Люся лежала на своей кровати, безуспешно пытаясь уснуть. Мысли о предстоящем разговоре с Игорем кружились в ее голове, не давая покоя. Она перебирала в уме возможные сценарии: как он отреагирует, что скажет, захочет ли помочь? Сердце сжималось от страха, а горечь недавнего расставания делала эту задачу еще более тяжелой.

За окном раздавался редкий стук дождя, усиливающий чувство одиночества. Она знала, что завтрашний день будет решающим, и ей придется собрать всю свою смелость, чтобы встретиться с Игорем. Еще один тяжелый вздох, и она наконец закрыла глаза, надеясь хотя бы ненадолго забыться в беспокойном сне, но уснуть ей так и не удалось, разве что задремать на полчасика.

На следующее утро после бессонной ночи Люся встала не свет-не заря и стала собираться обратно. Впереди ее ждала тяжелая и длинная дорога, но для себя она решила, что ради отца пойдет на что угодно. Попрощавшись с родителями, Люся заторопилась на вокзал:

— Ну все, мне бежать надо! — беспокойно отозвалась она, мельком поглядывая на часы и отрывая от себя мать, — а то опоздаю еще.

— Ну беги, беги, доченька. Напиши, как доберешься, — выпуская из своих объятий залепетала мать, — и там, это… Поговори уж со своим, как его. Игорем, да?

— Поговорю, я помню, — Люся еще раз обняла родителей и выскочила за порог.

Она старалась держаться молодцом, но мысли в ее голове роились, словно пчелы в огромной улье:

— Черт, опоздаю еще, как все не вовремя, — прошептала она себе под нос, перебегая в спешке дорогу.

Резкий вжазг тормозов заставил ее остановиться, будто парализуя посреди проезжей части. Страх, а затем негодование охватили ее в секунду.

— Ты куда едешь?! — выпалила она, чувствуя как адреналин ударил в кровь и сердце готово выскочить из грудной клетки, — слепой что ли?

— Ну, кому и нужны очки, так это вам, милая леди, — спокойно ответил водитель, — вы куда мне под колеса? Еще и на красный? Потом отвечал бы, как за хорошую! — он ругал ее по-доброму. Он и сам перепугался, но старался сохранять спокойствие, — с вами все в порядке? — добавил он, осматривая Люсю.

— В порядке? Нет не в порядке! — Люся подняла голову и к своему удивлению, поняла, что знает водителя. Это был тот самый парень, с которым вчера у них случилось мимолетное знакомство. Тот, что просил подержать букет. Он ее тоже узнал, и хотел было что-то еще добавить, но в этот момент адреналин стал отпускать и Люся, не в силах сдержать все свои переживания, накопившиеся за последние сутки, разревелась в голос:

— Я из-за Вас еще и на поезд опоздала… Да пропади оно все пропадом… — от бессилия девушка просто заплакала пуще прежнего, — Ааа…

Сердце колотилось как сумасшедшее. Не переставая выть от бессилия и накопившихся переживания, она подняла голову и увидела, как водитель поспешно выскочил из автомобиля. “Надо же”, — промелькнуло у нее в голове, — “кто бы мог подумать, что они вообще еще когда-то встретятся… Да еще и при таких обстоятельствах”.

— Девушка, вы в порядке? — спросил он, вырывая ее из состояния истерики, его голос был полон волнения. (Еще бы, на него смотрела сейчас вся улица, еще и с таким возмущением, будто он пару раз успел ее переехать).

Люся кивнула, не в силах вымолвить ни слова, так как голос предательски заикался и всхлипывания не давали ровно дышать. Ее руки все еще дрожали, а слезы предательски катились по щекам, но выплеснув первую и основную волну эмоций, она уже могла более-менее здраво соображать и начала приходить в себя от стресса.

— Господи, да что случилось? Говорить можете? Вы что-то ушибли? — он подошел ближе, его взгляд был обеспокоенным, но теплым.

Люся не выдержала и вновь разревелась белугой. Все, что накопилось за последние дни, вырвалось наружу. Она рыдала пуще прежнего, прикрывая лицо ладонями.

— Да что ж такое-то… Ну что мне с вами делать… Идемте, — понимая, что стоя посреди дороги никаких внятных объяснений он от нее не добьется и что на них уже пялиться с раздражением вся улица от прохожих до водителей остальных авто, парень решил отвести девушку в безопасное и спокойное место, чтобы она успокоилась и пришла в себя, — садитесь в машину. Да ничего я с Вами не сделаю, садитесь же, — он подхватил ее чемодан и открыл багажник.

Люся вдруг перестала плакать. Инстинкт самосохранения сработал моментально. “Я ведь не знаю этого человека. А если он меня в лес вообще отвезет? А если…” — в секунду пронеслись у нее в голове различные сценарии того, что могло бы произойти с ней дальше, будь она столь легкомысленной, чтобы сесть к незнакомцу в машину.

— Вы что думаете, мне жизнь что ли не мила? — будто прочитав ее мысли и отвечая наперед откликнулся из-за багажника незнакомец, — с таким количеством свидетелей, каких Вы насобирали вокруг нас своими воплями и плачем, даже если бы я и захотел с вами что-то сделать… Меня бы поймали уже в тот же день. И нет, я не маньяк, просто хочу искупить свою вину, что чуть было Вас не задавил. Хотя Вам бы по-хорошему тоже следовало извиниться, по сторонам смотреть и не лететь на красный.

Люся уже совсем перестала плакать, лишь хлюпала носом, прерывисто вздыхала и смотрела теперь на водителя широко раскрытыми глазами. В его словах была логика, поэтому страх стал постепенно испаряться.

— Да садитесь вы уже, а то нас вся эта пробка, что за нами собралась, вместе с зеваками прохожими, закидает камнями, — уже сам порядком взвинченный произнес он, обращаясь к ней.

В конце концов она уже сидела в машине и они ехали в неизвестном ей направлении. Ехали молча. Водитель не задавал Люсе лишних вопросов, а она и сама боялась что-либо его спросить. Так в полной тишине они провели вместе минут 20, после чего машина съехала с главной дороги и остановилась возле какой-то малоприметной дорожной кафешки.

Люся вышла из машины и огляделась по сторонам. Казалось это неказистое заведение было укрыто от простого человеческого глаза и только единицы знали, как сюда добраться. Наверняка так оно и было, потому что, уловив ее взгляд и вновь опередив вопрос, ее спутник как бы невзначай бросил следующее:

— Я и сам как-то раз случайно совсем наткнулся на это место, — здесь только постояльцы, и только те, кто знают об этом кафе. Но, я думаю, оно Вам должно понравится.

Люся проследовала за ним внутрь. Как ни странно, но парень оказался прав: внутри действительно было совсем по-другому, чем могло показаться снаружи. Время здесь будто застыло где-то еще в прошлом столетии. Бархатные шторы величественно растянулись вдоль широких окон, а кирпичные стены в сочетании с главной визитной карточкой этого места, огромным камином, создавали атмосферу спокойствия и уюта. Настоящий райский уголок в лесной глуши. И действительно, посетителей здесь было не много, но видно, что все они здесь бывали и раньше. Каждый вел себя свободно, многие обращались к хозяину заведения по имени.

Познакомившись с суровым на первый взгляд дядькой за баром, Люся поняла, что все это творение — дело рук двух людей, Николая Борисыча, хозяина кафе, и его жены, Любавы, как ее ласково называл сам муж. Купив как-то участок земли, еще много лет назад, тогда еще молодая пара решила не разбирать полуразвалившийся забытый всеми дом, расположенный на их земле. Вместо этого, они отстроили его заново и возродили дух былых времен. Дом достаточно большой, хоть с виду и неказистый. На втором этаже живут сами хозяева, а на первом — расположился маленький ресторан-кафе.

Новый знакомый проводил Люсю к столу у окна, откуда открывался вид на лес. Она неловко присела, опустив глаза в пол, чувствуя, как остатки слез все еще грозят вырваться наружу. Ее спутник не спешил занимать место напротив, вместо этого направился к стойке, обменявшись парой слов с хозяином. Через минуту он вернулся с двумя чашками кофе и тарелкой с пирожными.

— Вот, держите, — парень аккуратно поставил перед ней дымящуюся чашку, — горячее, осторожно.

— Спасибо, — тихо ответила Люся, сжимая ладонями уже успевшую нагреться теплую керамическую посуду.

Несколько минут они пили молча. Люся чувствовала, как напряжение постепенно уходит, оставляя после себя лишь усталость и смущение. Казалось, водитель вовсе не торопился ее расспрашивать, и это удивляло. Обычно люди не упускают момента сунуть нос в чужую жизнь. Но здесь все было с точностью да наоборот. Как в старой доброй сказке о Винни-Пухе: пчелы неправильные и делают какой-то неправильный мед.

— А я думал, вы что-нибудь скажете, — наконец, он улыбнулся, отставляя чашку, — я ни в коем случае не хочу лезть никому в душу, поймите меня правильно, но все-таки мало кто так реагирует на стычку на светофоре и опоздание на поезд.

Люся тяжело вздохнула, чувствуя, как у нее начинает дрожать подбородок. Она закусила губу, чтобы не разрыдаться снова, но, кажется, было поздно. Эмоции снова рвались наружу.

— Просто… понимаете… а, там… — она махнула рукой, — какая разница. Все равно ничего не измениться, если я на вас вылью сейчас все. Оно Вам надо? — Люся подняла на собеседника вопросительный и в то же время умоляющий взгляд. Ему-то может и не надо, а вот ей самой… Выговориться, выплеснуть все, да просто в конце-концов, банально пожаловаться на жизнь. Вот сейчас. Как никогда ранее. Просто по-женски. Надо.

И как ни странно, новый знакомый будто понимал это как никто другой. Возможно, именно поэтому он молча без слов только кивнул, негласно давая понять ей, что дает положительный ответ на ее риторический вопрос.

Люсю долго просить не пришлось. Слова потекли рекой и словесный поток уже было сложно остановить:

— У меня отец болен, — первое, что выпалила Люся, отводя взгляд в сторону, — ему нужна операция. А у нас… денег нет. И… — Люся запнулась, проглотив ком в горле, — и я должна была поговорить с парнем… бывшим… чтобы попросить о помощи. А он… — она махнула рукой, не зная, как объяснить все это чужому человеку, — в общем, я даже не знаю, как к нему подойти с этой просьбой. Сложно все. И все просто наложилось одно на другое, как снежный ком… Понимаете? Еще и тут этот светофор, и вы… и на поезд опоздала… Как последняя капля было…

Парень внимательно слушал, не перебивая. В его взгляде не было жалости, и за это Люся была благодарна. Жалеют тех, кто сломался, а она еще пыталась держаться.

— Ситуация, конечно, не из приятных, — наконец произнес он, чуть прищурившись, словно обдумывая ее слова, — а ты уверена, что он поможет? Ну, бывший твой. Я ведь могу на ты?

— Да, можно на “ты”, — кивнула девушка, — а что касается парня, думаю, что нет, — честно призналась Люся, — я даже не знаю, согласится ли он поговорить со мной. Мы не расстались официально, но, он меня застукал на том, как я подслушала его разговор с друзьями. Долгая история… В общем, после всего этого… Сима меня пошлет куда подальше…

— Сима? Это кто твоему парню бывшему такое имя дал? — не скрывая улыбки, спросил молодой человек.

— Это не имя, — невозмутимо ответила Люся, — а фамилия. То есть фамилия у него Симонов. А зовут — Игорь.

На мгновения глаза ее собеседника округлились, а брови слегка поползли вверх от удивления, но он быстро взял себя в руки, чтобы не выдавать своей реакции:

— Еще скажи, что сын того самого Симонова, — как бы невзначай бросил он.

— Не знаю, того самого или не того самого… Знаю только, что отец его вроде как продажей авто занимается. Сима вспоминал, что у них бизнес семейный. По стране более десятка салонов, и вроде как за границей планировали расширять.

— Борис Симонов? — переспросил молодой человек.

— Борис Симонов, — Люся кивнула. Знаешь их?

— А кто не знает… Фамилия на слуху. Да и, по иронии судьбы, так уж вышло, что мой отец с ним когда-то тесно сотрудничал. Можно сказать, вместе начинали бизнес. Потом некрасивая ситуация вышла и, как говорится, дороги у них разошлись. Но да ладно, сейчас не об этом. Вернемся к сути разговора, — поспешил он отвести разговор в другую сторону, — что, если он откажет? Если говоришь, что это вполне возможно… То что тогда будешь делать? Думала уже над этим?

Люся подняла на него глаза. Этот вопрос прозвучал неожиданно прямо, и в нем не было ни тени уклончивости. Она пожала плечами.

— Тогда… Господи, да не знаю я. Пойду в банк, оформлю кредит. Попробую найти еще какие-то варианты.

Парень кивнул, медленно размешивая ложечкой кофе.

— С кредитом историю иметь хорошо бы, да и работу… — вздохнул он, но потом как-то встрепенулся, — а знаешь, что странно? — вдруг сказал он, усмехнувшись, — у меня сегодня явно был не лучший день. Но смотрю на тебя — и понимаю, что мои проблемы вообще ничего не стоят. А человек, как мне кажется, ты хороший… И хорошим людям надо помогать.

Люся слабо улыбнулась в ответ. Это прозвучало просто, без пафоса. Будто факт.

— Спасибо, — прошептала она.

— За что? — удивился он.

— За то, что дал выговориться, даже если не дало никакого решения.

Парень откинулся на спинку стула, будто раздумывая над ее словами. Потом снова посмотрел на нее:

— Я в компании прекрасной дамы уже второй час, а даже не представился и не спросил главного. Как зовут-то тебя, милое создание?

— Люся.

— Приятно познакомиться, Люся. Меня Олег.

Он протянул руку через стол, и Люся осторожно пожала ее. Странно, но в этот момент ей стало чуточку легче и спокойнее на душе, и она улыбнулась.

— Ну а теперь к делу, — начал Олег, внимательно разглядывая Люсю, — сдается мне, что, кажется, могу тебе помочь.

Люся замерла, не веря своим ушам. Секунду она просто смотрела на него, пытаясь осознать сказанное.

— Помочь? — переспросила она, будто он только что предложил ей полететь на Луну, — где подвох? Каждый день помогаешь первой встречной с деньги или только сегодня решил поиграть в Робин Гуда? — недоверчиво с легкой иронией в голосе ответила Люся.

Олег кивнул, на его лице промелькнула легкая усмешка.

— Да, действительно. Робин Гудом мне еще не приходилось быть. Но с чего-то ж надо начинать, — все еще видя тень настороженности и недоверчивости на лице девушки, он поспешил внести ясность, — и да, я абсолютно серьезно. Но есть нюанс.

— Ну конечно, — пробормотала Люся, сразу насторожившись, — посвятишь?

Олег откинулся на спинку стула, сцепив пальцы в замок. Он смотрел на Люсю с выражением человека, который знает что-то, что может изменить многое, но пока не торопится раскрывать все карты, а обдумывает, какую из каложы выкинуть первой на стол.

— Ты ведь с этим Игорем… Симоновым… Насколько я правильно понимаю, не рассталась окончательно? — осторожно спросил он.

Люся нахмурилась.

— Ну, так чтобы официально, нет. А что? — ответила она, чувствуя, как напряжение снова охватывает ее, — ты же сам слышал, что у нас все… ну, не особо хорошо сейчас. Какое это имеет значение?

Олег продолжал смотреть на нее. В его взгляде появился новый оттенок — серьезный, почти деловой.

— Дело в том, что этот самый Игорь и его отец, Борис Симонов, давно интересуют меня. Вернее, не лично меня, а тех, кто занимается журналистскими расследованиями. И я как раз один из них.

Люся удивленно подняла брови.

— Ты, выходит, у нас журналист? — переспросила она, не скрывая недоумения.

— Да, — спокойно подтвердил Олег, — по стопам отца в бизнес не пошел. Не мой это путь. Но вот то, что в этом бизнесе творится… Это совсем другое дело.

Он сделал паузу, будто проверяя, следит ли Люся за его словами. Она смотрела на него, слегка прищурившись, явно не понимая, куда он клонит.

— Борис Симонов — человек не особо добросовестный, — продолжил Олег, — как говорится, рыльце у него в пушку, и уже давно. В его бизнесе достаточно темных делишек. Моя же цель — доказать это.

— И что? — спросила Люся, — какое это имеет отношение ко мне?

Олег вздохнул, чуть наклонившись к ней через стол.

— Прямое. Тебя, наверное, сам Боженька ко мне послал. Мне нужно получить кое-какие документы. Ни в одном из своих офисов Симоновы такие вещи не держат. Не раз делали им облавы. По документам. И пришли к выводу, что самое важное Симонов-старший бережет в своем кабинете дома. Но, как ты понимаешь, попасть туда не так-то просто. А вот ты…

Он замолчал, ожидая реакции.

— Я? — переспросила Люся, ее голос звучал осторожно, — Что я? Я то что могу сделать в этой ситуации?

— Ты знаешь Игоря. Он тебе доверяет… или хотя бы доверял. У тебя есть доступ к нему, к его кругу. Если ты поможешь мне добыть нужные документы, я обеспечу тебя деньгами. Этого хватит и на операцию твоему отцу, и еще останется. Гонорары за “головы” скандальных особ у нас приличные.

Люся замерла, обдумывая его слова. Все это звучало… неправдоподобно что ли. Помочь журналисту в каком-то расследовании? Ей? Девушке, которая просто хотела решить свои житейские вопросы и только?

— Скажи, что ты все-таки пошутил? — наконец спросила она, подозрительно глядя на Олега.

— Ни капли, — ответил он серьезно, — и подумай сама: так ты не просто добьешься своего, но и отомстишь своему Игорю за то, что он с тобой поступил. Разве это не справедливо?

Люся молчала. Ее мысли метались между «Это безумие!» и «А что, если…?».

— А, черт с ним, — Люся махнула рукой и к удивлению своему и даже Олега согласилась пойти на эту авантюру.

— Вот и прекрасно, — Олег потер ладони. Тогда в путь. Так уж вышло, что я ехал туда же, куда и ты собиралась на поезде. С одной только разницей: я предпочитаю добираться от пункта до пункта на машине. И раз уж я сегодня такой щедрый и добрый, то, так уж и быть, подвезу милую даму.

— А, — Люся немного замялась, — девушка твоя против ничего не будет иметь?

— Девушка? С нами кто-то еще ехал на заднем сидении? — издевательски подкалывая Люсю ответил наигранным голосом Олег, — ты про цветы что ли? — он сразу догадался, с чего Люся вдруг решила, что у него кто-то есть.

— Угу, — кивнула она, немного смущаясь.

— Так уж вышло, что у нас с тобой больше общего, чем ты могла бы подумать, — улыбнулся с хитрым прищуром парень, — дивным трафом, как говорится… Недалеко от твоего дома живет моя первая учительница. Я с родителями жил в твоем городе до 10-ти лет. Потом перебрались в столицу. Но первая учительница по совместительству еще и подруга моей мамы. Так что мы до сих пор поддерживаем хорошие отношения. Букет этот был для нее. И нет, забегая вперед, у меня никого нет. Если вопросов больше нет и ты допила кофе, тогда одевайся и можем ехать.

Вопросов больше не было и они отправились в путь. Люся вернулась в город, ощущая непривычное для себя волнение. Она была решительно настроена действовать, хотя где-то в глубине души сомнения все еще ворчали и протестовали. «Что я делаю? Зачем я это делаю?» — эти мысли всплывали раз за разом, но она отмахивалась от них. Впервые за долгое время она чувствовала, что берет судьбу в свои руки и на тот момент ей казалось, что делает она ко всему еще и благое дело.

Переодевшись в то, что можно было назвать скромной, но тщательно продуманной попыткой выглядеть хорошо, она встала перед зеркалом. Неброский макияж подчеркнул ее большие, как у олененка Бемби, карие глаза. Волосы, которые она обычно затягивала в тугую косу, теперь струились по плечам свободными локонами. Люся сама себе казалась другой. Смелой. Рискованной.

— Ну, Игореша, держись, — тихо пробормотала она, набирая его номер.

На второй гудок он ответил. Его голос звучал на удивление радостно, как будто он и не ждал, что Люся позвонит.

— Люська? Ну слава Богу! Я уж думал, что так и не откликнешься, — Игорь явно не скрывал своего удивления, — как-то некрасиво вышло. Я видел, как ты убегала. Понял, что это из-за разговора, но вот ты все неправильно поняла, Люсь. Я могу тебе все объяснить, — затараторил он, ловя свой шанс выяснить все здесь и сейчас.

— И тебе привет, — начала она, стараясь не выдать раздражение в голосе, — если есть что объяснять, так давай уже тогда при личной встречи. Можем встретиться сегодня?

На том конце провода повисло короткое молчание, но потом Игорь весело залепетал:

— Конечно, можем. А ты сильно сердишься?

Люся почувствовала, как неприятная волна раздражения поднялась у нее внутри. Но она быстро подавила вспышку, помня, зачем позвонила.

— Нет, я не сержусь, — солгала она, стараясь звучать искренне, — просто… хотела поговорить. Может я действительно что-то неправильно поняла, вот и будет у тебя возможность мне рассказать, как было там на самом деле.

— Ну, тогда ты меня радуешь! — Игорь, казалось, был в прекрасном настроении, — а может ты ко мне домой подъедешь? Как тебе такая идея? Удобнее всего так. Родители как раз сейчас уехали, так что дом в полном нашем распоряжении.

У Люси екнуло сердце. Вот оно — приглашение, которого она даже не ожидала так быстро услышать. Словно судьба сама подталкивала события вперед.

— Хорошо, — ответила она после короткой паузы, — Напиши адрес, я приеду.

— Уже отправляю, — весело сказал Игорь, — До встречи, Лесенок.

Закончив разговор, она еще минуту смотрела на экран телефона, стараясь справиться с нахлынувшими эмоциями. Ее план, казалось, начинал реализовываться, но с этим приходило и осознание, насколько опасной может быть эта игра.

— Ничего, справлюсь, — сказала она себе тихо, выдыхая слова словно мантру. В голове мелькнули слова Олега: «Ты не просто добьешься своего, но и отомстишь».

— Ну,с Богом! — Люся накинула пальто, бросила в сумку ключи, кошелек, духи, подаренные подругой, и отправилось на выход. Ее ждал вечер, который мог изменить все, но как именно — этого не знала даже она сама.

Люся вышла из подъезда и сразу набрала адрес в приложении такси. Телефон чуть дрогнул в руках, то ли от холода, то ли от ее собственного волнения. Пальцы не слушались, но со второй или с третьей попытки ей все же удалось вписать улицу и номер дома в поисковое окно приложения. Игорь прислал адрес почти сразу, как они закончили разговор, и она до сих пор не могла отделаться от странного ощущения — то ли облегчения, что первый шаг сделан, то ли тревоги, что что- может пойти не так.

«Ничего, все идет, как надо», — Люся успокаивала себя, глядя, как на экранной карте ползет муравьем в сторону ее дома машина. Но внутри все равно было неспокойно. Ее ждал разговор, к которому она не готовилась (да и как тут вообще можно подготовиться!), и уверенности ей явно не хватало. Честно говоря, где-то на заднем плане ее все еще грызла мысль, что возможно, она совершает неправильный поступок. Олега она видела всего два раза в жизни. Откуда ей было знать, что он говорит правду? Но она тут же постаралась вытряхнуть эти мысли из головы. Допустим, Олега она не знала. Это правда. Но зато более чем хорошо знала Игоря, и как ни крути, а он заслуживал бумеранга от Вселенной, как говорится.

Такси подъехало быстро, и Люся села на заднее сиденье, стараясь не смотреть в глаза водителю. Она машинально провела рукой по ремешку сумки, потом посмотрела в окно. В голове вертелись тысячи мыслей: что сказать, как реагировать, чтобы не выдать себя.

Машина свернула на главную улицу, и за окнами замелькали светящиеся вывески, редкие прохожие, еле освещенные лавочки. В отражении стекла она заметила свое лицо — спокойное на вид, но глаза выдавали внутреннее напряжение.

«Соберись», — мысленно сказала она себе, — «раз уже начала, то доведи дело до конца. Теперь назад дороги нет».

Такси свернуло на тихую улицу элитного района с двухэтажными домами, за высокими заборами которых простирались ухоженные посессии. Люся нахмурилась, глядя, как впереди вырастают массивные кованые ворота. Они начали медленно открываться, и машина плавно остановилась.

— Это сюда? — спросил водитель, поглядывая на девушку в зеркало.

Люся кивнула, хотя слова будто застряли в горле.

— Да, спасибо, — коротко ответила она и выбралась наружу.

Перед ней раскинулся огромный участок, аккуратно выложенный плиткой, с мощными светильниками вдоль дорожек. В самом центре всего этого владения стоял дом, или скорее особняк, с высокими окнами и широкой парадной лестницей.

«Ну ничего себе…» — пронеслось у нее в голове. Она на секунду замерла, чувствуя себя маленькой и чужой в этом пространстве.

Люся глубоко вздохнула и решительно поднялась по лестнице. Кнопка звонка была почти невидимой на фоне темной двери, но она все-таки нашла ее и нажала. Через несколько мгновений дверь распахнулась.

На пороге стоял Игорь. Его слегка взъерошенные волосы и небрежный вид в джинсах и свитере не вязались с роскошью коттеджа.

— Привет, — сказал он коротко, пытаясь улыбнуться, — добралась без приключений? У нас вечно у водителей проблемы с поворотом к нашему дому.

— Привет, — ответила Люся, теребя лямку сумки, все еще не зная, куда деть руки, — да, без проблем.

Он посторонился, давая ей войти.

Люся прошла в дом, осторожно оглядываясь. Просторный холл выглядел так, словно здесь ничего никогда не трогали руками. Полы блестели, в углу стоял высокий вазон с какими-то экзотическими растениями, а где-то наверху слышался тихий шум, возможно, это работал кондиционер. Игорь быстро закрыл за ней дверь и кивком указал на прихожую.

— Давай, раздевайся, проходи. Можешь тапочки надеть, там справа для гостей.

Она молча сняла пальто, чувствуя, как руки и ноги становятся ватными, а кровь отлила от лица, но всеми силами старалась не выдавать своего волнения. Игорь принял пальто из ее рук и повесил его на крючок.

— Спасибо, что пришла, — сказал он, — если честно, не ожидал, что ты согласишься.

— Ну… — начала она, но тут же осеклась, не зная, как продолжить.

Он как-то неловко улыбнулся.

— Ладно, пошли в гостиную, — предложил он.

Люся прошла за ним по коридору, освещенному тусклым светом. Гостиная была уютной, несмотря на всю свою роскошь. Мягкий диван, большой телевизор на стене, который больше напоминал экран в кинотеатре, маленький столик, на котором лежал пульт и несколько журналов.

— Ты садись, будь как дома, — сказал Игорь, показывая на диван, — чай? Кофе? Потанцуем? — он улыбнулся и прищурил взгляд. На самом деле ему и самому было неловко за то, что произошло, поэтому сейчас он всеми силами пытался разрядить обстановку, чтобы не выглядеть в ее глазах жалко или глупо.

— Чай, — ответила она, сев на краешек дивана, — спасибо.

Игорь ушел на кухню, а она осталась одна. Люся скользнула взглядом по комнате, задержавшись на стеклянной витрине с книгами. К ее удивлению библиотека была заполнена классиками и научной литературой. Она же ожидала увидеть бизнес-журналы, книги по саморазвитию и прочую белиберду. В глубине комнаты что-то тихо тикало. Огромные напольные часы спрятались в углу в тени разросшегося комнатного плюща. Было уютно, и на секунду Люся расслабилась и смогла свободно вздохнуть.

Игорь вернулся с подносом, на котором стояли чашки и маленький чайник.

— Вот, держи, — он поставил чашку перед ней и сам сел напротив.

— Спасибо, — коротко ответила она.

Несколько секунд они молчали. Люся опустила взгляд на чашку, стараясь не смотреть на виновника всего этого торжества.

— Слушай, — начал Игорь, неуверенно переставляя чашку с места на место, — я хотел извиниться. Тогда… перед друзьями… — Люсь, это ж просто выпендреж был, у парней это нормально. Меня бы никто не понял, если бы я о тебе серенады пел. Понимаешь о чем я?

— Не понимаю, — честно ответила Люся, — у нее не укладывалось в голове, как можно так говорить о том, к кому ты небезразличен.

Игорь же пытался объяснить ей обратную позицию. Справедливости ради, нужно сказать, что у мальчика из богатой семьи окружение было соответствующее, и в большинстве своем ребята-мажоры действительно не понимали, как можно на полном серьезе встречаться с девушками не своего социального уровня. Игорь же хоть и был из богатеньких, все же воспитывался в большинстве своем бабушкой, которая постаралась привить внуку правильные моральные устои. И, надо признать ей должное, у нее действительно получилось это сделать. Именно поэтому совесть, уважение к слабому полу у Игоря были, но именно потому, что окружением его эти качество презирались, он их очень хорошо прятал и маскировал перед друзьями.

Люся молчала, чувствуя, как внутри поднимается что-то неприятное. Она не знала, что он говорит правду, но помнила, каким Игорь был, когда они оставались один на один без никого, и знала, почему доверилась ему когда-то.

— Правда, я не знаю, что на меня нашло. Просто… ну, хотел выглядеть круче. Дурак был. Люсь… Прости… — он бросил короткий взгляд на нее, явно надеясь увидеть хоть какую-то реакцию, — зря я так про тебя ляпнул. Ты можешь мне не верить, но я правда так на самом деле не считаю, как я говорил тогда им. Ты хорошая, Люсь. Мне было с тобой правда хорошо. И если ты мне простишь эту дурацкую оплошность, обещаю, больше так разбрасываться словами не буду.

Она подняла глаза, увидев в его взгляде неловкость и возможно даже искренность, но Люся уже слишком сильно была настроена на то, что все кончено. По крайней мере для нее.

— Это все? — спросила она тихо, больше для того, чтобы что-то сказать, чем из-за желания продолжать разговор.

Игорь чуть заметно пожал плечами.

— Ну я не знаю, что я еще должен сделать, чтобы ты мне поверил…

Люся взяла чашку и сделала маленький глоток. Все шло как-то странно. Но в то же время, правильно. Она не знала, что сказать, но чувствовала себя намного спокойнее, чем тогда, когда только перешагнула порог его дома.

Вместо ответа она отвернулась к окну, разглядывая сад и террасу, подсвеченную фонариками.

— А давай может как-то развею обстановку? — немного оживившись от своей собственной идеи, Игорь привстал с кресла.

Люся повернула на него немного равнодушный взгляд, но все же спросила:

— Что предлагаешь?

— Доверься, подожди тут, буду через секунду, — с этими словами Игорь скрылся за дверьми, а уже спустя пару минут появился снова в проеме. Вернулся он с бутылкой вина и двумя бокалами, поставил все на столик и улыбнулся.

— Ну, вот, немного расслабимся, — сказал он, открывая бутылку.

Его движение вдруг замерло, он резко поднял голову и обернулся к окну.

— Слышала? — спросил он.

— Что? — растерялась Люся.

Игорь подошел к окну, чуть отодвинул штору и выглянул наружу.

— Черт! — он выругался тихо, почти шепотом.

— Мама приехала… — пробормотал он себе под нос.

— Ну и что? — насторожилась Люся.

Игорь повернулся, бросив взгляд то на нее, то на дверь.

— Люсь, у меня мама… ну, она не любит, когда я девушек домой привожу. Это… короче, лучше, если она тебя не увидит.

— Ты сейчас серьезно? — она подняла брови, чувствуя, как внутри поднимается раздражение.

— Да, да, да… Знаю, звучит как отмазка, но правда, — быстро ответил он, — но мне проще тебе показать заднюю дверь, чем объясняться с ней. Ты не против?

Люся посмотрела на него так, будто пыталась понять, он это всерьез или просто шутит. Но в его голосе слышалась тревога.

— Ладно, показывай, — коротко сказала она, поднимаясь.

— Спасибо, — выдохнул КИгорь, явно облегченный ее согласием выйти из дома добровольно.

Он провел ее по коридору, потом свернул на кухню и показал на маленькую боковую дверь в конце холла.

— Вот там, — показал он, — с правой стороны выход. Как выйдешь, там дорожка будет, она к гостевому домику ведет. Со стороны гостевого калитка маленькая, она открыта будет. Через нее персонал обычно приходит.

Со стороны главных дверей послышались шаги. Судя по всему его мама уже зашла во внутрь, и принялась разуваться. Игорь в панике подтолкнул Люсю вперед и прикрыл за ней дверь. Долго просить ее не пришлось. Люся панически боялась темноты, поэтому она стрелой пронеслась через всю кухню и вышла в тот самый холл, ведущий к запасному выходу. По коридору она уже шла медленней, стараясь не шуметь. Свет фонарей, проникающий через высокие окна, отбрасывал длинные несуразные тени на стены. Уже успело стемнеть, сумерки были такими густыми, что еще полчаса и можно было подумать, что сейчас глубокая ночь. Так бывает только зимой или поздней осенью.

Ее размышления прервал тупик:

— Так, стоп… Налево или направо он говорил? — Люся настолько растерялась, что не могла вспомнить, с какой стороны выход. Двери были идентичны, поэтому даже намека на то, где какая, у нее не было. А ведь Игорь точно говорил об этом.

— Налево пойдешь, счастье найдешь, — начала она размышлять сама себе под нос, после чего потянулась за ручку левой двери, за который, как она предполагала, находился выход. Вместо улицу, она вошла в какое-то темное помещение. Когда глаза привыкли к тусклому освещению, Люся к своему удивлению поняла, что находится в кабинете. Все было расставлено педантично и ровно. Обставлено было со вкусом, совсем не вычурно, как она привыкла видеть в фильмах. И тут ее осенило: именно здесь должны были лежать те самые документы. Прислушиваясь одним ухом к тому, что происходит в коридоре, Люся не раздумывая рванула к рабочему столу. Она стала пытаться найти хоть что-то что могло выглядеть странно или отличалось от всего остального. Шархая бумагами в нижнем шухляде она вдруг поняла, что с под него выстает лист бумаги. Стало ясно, что под низом находится еще одна полка, но потайная, приподняв деревянную вставку, Люся оголила укрытую полку, где и лежала внушительная папка с какими-то документами и старыми чертежами.

Внутренний голос, подсказывал, что это именно то, что искал Олег. Через секунду включился свет в кухне, и Люся поняла, что время поджимает. Ее могли накрыть в любой момент. Она спрятала папку под куртку и двинулась в сторону двери, выскользнула в коридор и еще через секунду скрылась за второй дверью, которая и вела к выходу. Сердце колотилось, как у зайца, который едва успел убежать от преследователей. Адреналин переполнял ее и она чуть ли не побежала в полуприседе в сторону гостевого домика. Калитка оказалась закрыта, но на счастье, она не была такой высокой, как ворота с парадной части коттеджа. Выругавшись себе под нос Люся зацепилась ногой за мраморный горшок и перекинула ногу цепляясь за кованые вензеля. Все было уже позади, но воздуха все еще не хватало в груди. Следующие пару часов Люся помнила размыто. Она кое-как вышла на главную дорогу, (чтобы не вызывать подозрений, решила не заказывать такси прямо к дому родителей Игоря), потом в полудреме доехала домой, позвонила Олегу. Он приехал на удивление быстро, забрал у нее папку и сказал, что завтра же переведет ей деньги, как только ему заплатят за эту сенсацию, после чего Люся поднялась к себе наверх и уснула без сил.

Люся проснулась от назойливого звонка телефона. Глаза слипались, голова гудела, а тело будто налилось свинцом. Она провела рукой по лицу, пытаясь прийти в себя, и с трудом дотянулась до телефона на тумбочке.

На экране высветилось имя Игоря.

«Что еще?» — мелькнуло у нее в голове.

— Да, — ответила она, стараясь звучать спокойно, хотя внутри все перевернулось, когда он услышала его обеспокоенный голос в трубке.

— Люсь, привет, — голос у него был тихим, без его обычной самоуверенности, — ты свободна? Можем увидеться, я просто не имею даже с кем поделиться…

— Что случилось? — спросила она, почувствовав, как внутри начинает расти тревога.

— Отец в больницу попал. Ночью сердце прихватило, — сказал он после короткой паузы, — вчера, после того как ты ушла, все как-то наперекосяк пошло. Ну… — он запнулся, — долго объяснять, но если вкратце, у отца документы пропали.

Люся на секунду даже перестала дышать, но потом, поняв, что он не подозревает в этом ее, решила прикидываться дурой до конца:

— Какие документы? — спросила она, хотя прекрасно понимала, о чем идет речь.

— В кабинете были у него, — Игорь слегка понизил голос, будто посвящал ее в какую-то семейную тайну, — там были папины личные бумаги. Он их всегда кладет в одно и то же место, так что потерять или где-то оставить их точно не мог. Там чертежи, контракты… конкуренты давно охотились за ними. Теперь фирма будет не просто в убытке. Там такие суммы… вообщем, просто поверь мне на слово… Сейчас моя семья в полной жопе…

Люся почувствовала, как холодный пот пробежал по спине. Она с трудом сглотнула, опустив взгляд на одеяло, которое теребила пальцами.

— Игорь… — начала она, но голос задрожал.

— Люсь, скажи мне честно, ты… может видела кого-то, когда вчера выходила через задний вход? — его слова были как удар.

Люся замолчала. Внутри все сжалось. Она не знала, что сказать, но понимала, что скрывать бессмысленно.

— Я… Там не было никого, но я знаю, что произошло. Я тебе все объясню, — наконец выдавила она, чувствуя, как сердце бешено колотится, — давай только не по телефону, хорошо? Можем через час встретиться?

Игорь молчал несколько секунд, а потом коротко бросил:

— Хорошо. Приезжай ко мне. Тут все и объяснишь.

Он сбросил звонок, а Люся осталась сидеть на кровати, уставившись в одну точку. Только сейчас она поняла, что на самом деле натворила. Люся вспоминала Олега, его слова, его обещания, и в голове все становилось на свои места.

«Олег… Он не журналист. Меня просто использовали. В очередной раз. Когда же ты, Люсенька, перестанешь быть такой дурой наивной?», — думала она, обхватив голову руками.

Ее охватило жгучее чувство вины.

— Что же я наделала? — теперь ей оставалось только встретиться с Игорем и рассказать все как есть.. Даже если это будет стоить ей очень дорого.

Уже спустя 10 минут Люся мчалась сломя голову по лестничным пролетом своей старой пятиэтажки, перепрыгивая ступеньки через одну. Вылетев как стрела из подъезда, она буквально запрыгнула в такси. Вызвала она его сразу же после того, как закончила разговор с Игорем и положила трубку. Такси подъехало буквально сразу, поэтому на момент, когда она вышла из дома, машина уже стояла в ожидании своего пассажира. Водитель успел выйти, и стоял сейчас, затягиваясь густым дымом, лениво опираясь о капот. Люся застала его врасплох. Даже не поздоровавшись, она вскочила в автомобиль. Дверь захлопнулась с громким щелчком, водитель бросил на нее короткий взгляд, но ничего не сказал.

На мгновение она замялась, пытаясь хоть как-то проконтролировать то, что делает. «Мчусь к нему, чтобы что? Что я вообще скажу? Как это объяснить? Да за такое вообще посадить могут… И это в лучшем случае… Господи, Люся, начерта ты эту кашу заварила? Теперь расхлебывать будешь до конца дней своих…» — мысли клубились в голове, но она заставляла себя дышать ровно, хотя в груди все сжималось и поднималось комком в горло.

Машина вырулила из спального района на главную улицу и понеслась по почти пустым дорогам. Утренняя серость уже почти расступилась, но за окном где-негде все еще мелькали размытые огоньки фонарей. Она прислонилась лбом к окну и постаралась не думать о происходящем. Получалось так себе.

Она не знала, что страшнее — сказать правду или увидеть-услышать, как Игорь на эту ее правду отреагирует. Пока она мучилась размышлениями, такси уже свернуло на знакомую улицу, где за высокими заборами скрывались элитные дома. Люся машинально огляделась, хотя запомнила дорогу еще с первого раза. Все выглядело одинаково: тихо, богато, чуждо.

Ворота, как и в прошлый раз, оказались приоткрытыми. Она вышла из машины, поспешно сунув водителю через плечо деньги, и быстрым шагом направилась к двери.

Звонить не пришлось, Игорь открыл сразу, будто стоял за дверью и ждал ее. Он был в том же виде, что и вчера: джинсы, свитер, чуть взъерошенные волосы. Выглядел собранным, но в глазах явно читалась усталость.

— Ты что даже не переодевался со вчерашнего дня? — удивленно выпалила Люся, глядя на него.

— Привет, — сказал он коротко, отступая назад, чтобы пропустить ее внутрь, — вопрос ее был риторическим, и отвечать он на него не планировал. Вместо этого он вежливо поздоровался и пригласил войти в дом.

— Привет, — тихо ответила Люся, переступая порог.

Она машинально сняла пальто и повесила его на ту же вешалку, на которой оно висело и вчера. Тишину нарушали также, как и прежде только старые часы. Казалось все остальное в доме дремало, ничего не выдавало того, что еще несколько часов назад здесь что-то произошло. Но на душе у нее было неспокойно.

Игорь закрыл дверь, задержался на секунду, потом, будто передумал и сменил направление, направился в гостиную.

— Мама в больнице, — произнес он спокойно, почти безэмоциональным голосом, — поехала вместе отцом, когда скорая приехала его забирать.

— Так а как он сейчас? Звонил им? — спросила Люся, чувствуя, как в горле пересохло.

Игорь пожал плечами, не глядя на нее.

— Звонил. Пока стабильно, так врачи сказали. Но… если эти документы всплывут… — он оборвал фразу, провел рукой по лицу, — нас просто раздавят. От всего его детища не останется и мокрого места.

Он поднял на нее взгляд. Прямой, немигающий, будто смотрел просто ей в душу. От этого у Люси внутри все похолодело.

— Ты что-то хотела сказать. Говори, я слушаю тебя внимательно, — только и произнес он.

Она опустила глаза, чувствуя, как к щекам приливает жар, а ноги становятся ватными и подкашиваются.

— Игорь… — начала она, но голос осекся.

— Говори, — повторил он коротко.

Люся стиснула пальцы, будто пытаясь удержаться за что-то невидимое.

— Это я, — сказала она наконец, выдавив слова через силу, — я взяла их.

Игорь молчал. Но по его лицу промелькнула тень неподдельного удивления:

— Неожиданно, продолжай, — только и добавил он.

— Я хотела отомстить, — продолжила она, чувствуя, как голос начинает дрожать, — за все, что ты тогда говорил…

Она сглотнула, борясь с поступающими слезами.

— Отомстить то я понимаю, но тебя ведь надоумил кто-то на это, я правильно полагаю? — прервал ее Игорь, — сомневаюсь, что ты сама бы до этого додумалась. За эти планы у отца в кабинете знал только его бывший заместитель, он же его бывший лучший друг. Хотя связались с тобой скорее не напрямую. Думаю отсюда и нужно рассказывать.

— Я встретила парня, когда была у родителей, — стала объяснять все по порядку Люся, — назвался Олегом. Я ему под колеса чуть не попала, еще и на поезд, и с папой тогда тоже…Так все навалилось. А он помочь пообещал. Сказал, что журналист. Что собирает доказательства против твоего отца. И я… я поверила ему. Взамен обещал помочь мне с деньгами на лечение отца.

— Олег, — повторил Игорь, словно проверяя, правильно ли услышал, — знаю я твоего журналиста. На один горшок ходили в детстве. На этом наши общие интересны с ним и его семейкой заканчиваются. Такой же гнилой фрукт, как и его папаша. Как говорится, яблочко от яблоньки…

— Я то откуда могла знать, — выдавила Люся, — он сказал, что его отец из-за твоего остался ни с чем.

Последние слова прозвучали почти шепотом. Она ждала, что он закричит, обвинит ее. Но вместо этого Игорь просто вздохнул и провел рукой по волосам, глядя куда-то мимо нее.

— Конечно ни с чем. Он сначала обкрадывал и махинации у отца за спиной крутил так, что чуть по белому свету уже тогда его в одних трусах не пустил, а потом ходил и козни строил, и палки в колеса вставлял ему, когда отец его попер с компании.

Игорь замолчал, глядя куда-то мимо нее. Его лицо оставалось неподвижным, но взгляд стал темнее, жестче.

— А ты, дуреха, поверила первому встречному? И даже не подумала, чем это может обернуться?

Люся сжалась.

— Я не знаю, что мне еще сказать… Прости.

Ее голос дрогнул, слезы вот-вот готовы были пролиться, но она удерживала их из последних сил. Игорь только качнул головой и отошел к окну, явно пытаясь переварить происходящее и решить, что с этим всем делать.

Вдруг он хмыкнул и тихо бросил себе под нос:

— И за что я тебя, дуру такую, только полюбил…

— Полюбил? — Люся замерла, не веря своим ушам.

Он тут же обернулся, поймав ее взгляд, и, кажется, понял, что сказал это вслух.

— Ну да… — протянул он, явно смущенный, но стараясь сохранить видимость невозмутимости, — только не за это, конечно.

Люся растерянно хлопнула глазами. Такого признания, да еще при таких обстоятельствах, она ожидала меньше всего услышать в своей жизни.

— Ты, конечно, нагородила делов, — продолжил он, скрестив руки на груди, — но не убивать же тебя теперь за это…

— А что делать? — неуверенно переспросила она.

Игорь усмехнулся.

— Сейчас не время разбирать, кто виноват, когда фирма под угрозой, — он задумчиво почесал затылок, потом вдруг посмотрел на нее с хитрой улыбкой, — есть идея. Но тебе придется встретиться с этим Олегом еще раз.

— Что? — Люся недоверчиво уставилась на него.

— Что “что”? Он думает, что ты с ним заодно, ты ведь не успела ему наговорить, что поехала ко мне с повинной?

Люся быстро замахала головой.

— Вот и узнай, где документы и что он с ними собирается делать.

— А если он поймет, что я все знаю? — нахмурилась Люся.

— Ну, тогда придется импровизировать, — пожал плечами Игорь, — но я уверен, ты справишься.

— Почему ты так уверен? — спросила она, скептически поджав губы.

— Потому что, Люсь, у тебя талант вляпываться в дурацкие ситуации, но и выпутываться из них у тебя тоже неплохо получается, — подмигнул он.

Она закатила глаза, но уголки губ все же дрогнули в слабой улыбке.

— Ладно, — вздохнула Люся, — Что мне нужно делать?

— Да ничего. Сабой быть, — ответил Игорь, усмехнувшись, — веди себя также, как и при первой встречи. А дальше разберемся. Ты ведь не думаешь, что просто так тебя там оставим разбираться с ним один на один?

Люся покачала головой, но ничего не сказала. Кажется, хуже уже не будет. А, может, будет, но назад пути все равно нет. Она сидела напротив Игоря, сцепив пальцы так крепко, что побелели костяшки. Его слова о том, что она не останется одна в этой ситуации, чуть успокоили ее. Чуть.

— Звони ему, — коротко сказал Игорь, прервал короткую паузу.

— Сейчас? — переспросила она, глядя на него так, будто он предложил ей прыгнуть с крыши и без парашюта.

— А когда, завтра? Что тянуть? — он поднял брови, — чем быстрее начнем, тем меньше у него времени на что-то умное останется.

Люся вздохнула, взяла телефон и медленно ввела номер. Она старалась держать себя в руках. Гудки показались бесконечными, но, к ее облегчению, Олег все-таки ответил.

— Алло? — его голос прозвучал слегка удивленно.

— Привет, это Люся, — начала она, стараясь придать голосу мягкость, — мы можем встретиться? Это касается бумаг.

На той стороне возникла пауза.

— Конечно. Что-то случилось? — осторожно спросил Олег.

— Лучше поговорить лично, — уклончиво ответила Люся, — на бульваре Гагарина есть кафе на углу? Сможешь там подъехать?

— Да, знаю, где это. Через час устроит?

— Устроит, — коротко ответила она и быстро повесила трубку, пока не начала звучать слишком напряженно.

Она положила телефон на стол и посмотрела на Игоря.

— Все.

— Молодец, — кивнул он, — теперь слушай. Ты говоришь ему, что знаешь про его семейные дела, но показываешь, что на его стороне. Придумай что-то про ложные документы. Он, скорее всего, захочет убедиться, что ты все еще готова ему помочь.

— А дальше что? — спросила она, чувствуя, как к горлу подкатывает комок.

— А дальше просто слушай. Слушай и записывай. И лучше сразу на диктофон. Он сам все расскажет, если будешь убедительно ему доказывать.

Люся глубоко вдохнула и выдохнула. Еще раз вздохнула, как перед погружением на глубокую воду.

— Ну что, готова? — спросил Игорь, словно перед стартом марафона.

— Нет, — честно призналась она, — но выбора у меня все равно нет.

У входа в кафе на бульваре Гагарина Люся появилась чуть раньше, чтобы успеть собраться с мыслями. Ее пальцы нервно перебирали ручку сумки, пока взгляд блуждал по прохожим. Через несколько минут появился Олег. Он шел быстро, не оглядываясь, и, заметив ее, сразу улыбнулся, хоть и немного нервно. Открывая ей входную дверь, он обернулся и окинул улицу сканирующим взглядом. На секунду Люся решила, что он может ее в чем-то подозревать, но к счастью, он мог подозревать только то, что за ней могли следить. Саму же Люсю он не подозревал ни в чем. Еще тогда при первой встречи она произвела на него впечатление наивного запуганного олененка. Честно признаться, он и не ожидал, что она справиться с тем, чтобы выкрасть бумаги. Но на что, как говорится, только не способна обиженная женщина, правда?

— Привет, — сказал он, и стал продвигаться в дальний угол зала в поиске уединенного столика, — так что случилось?

Люся кивнула и указала на стул напротив.

— Давай присядешь, поговорим.

Олег сел, поставив локти на стол, и внимательно на нее посмотрел.

— Ну?

Она собралась с духом и начала:

— Сегодня утром мне звонил Симонов. я знаю, что ты не журналист. И знаю, про дела твоего отца.

Он нахмурился, но ничего не сказал, словно ожидая продолжения.

— У тебя нет никаких доказательств, — только и ответил он. Я даже пальцем не тронул бумаги, верно? Или что ты хочешь сейчас? Пойти рассказать Симоновым, где и что искать?

— Если бы хотела, уже бы рассказала, а так я здесь, — спокойно добавила она, поднимая ладони, чтобы показать, что не собирается его обвинять, — мне плевать, что у вас там за Санта-Барбара. Это не мое дело. Мое дело — маленькое. Я помогаю тебе, ты помогаешь мне. А Симонов-младший получает по заслугам.

— Так ты за деньгами? — переспросил он, слегка подаваясь вперед, — будут завтра, нужно чтоб подутихла немного шумиха.

— Да погоди ты, я их еще не заработала.

— В смысле? — ничего не понимая округлил глаза Олег.

— В коромысле, — Люся вошла в роль, и уже чувствовала себя настоящей актрисой, отыгрывающей свой сценарий на ура, — Сима ляпнул, что сначала отец запереживал, а потом оказалось, что свистнули не те бумаги. То есть я не ту папку вытянула с кабинета, понимаешь? Папка там как раз для такого “случая” лежала, как запасная. Там неактуальная информация. Так что он сейчас более чем уверен, что конкуренты у него украли подкладыш.

Люся внимательно следила за его реакцией.

— И что ты предлагаешь? — спросил он.

— А ты как думаешь? — ответила она, склонив голову, — в дом к Игорю я вхожа. Теперь, когда мы знаем, что нужна другая папка, могу попробовать еще раз. Но чтоб ничего не заподозрили, то нужно вернуть и поменять на оригинал тот подкладыш, что ты от меня вчера забрал, понимаешь о чем я? — Люся наклонилась к него через столик, заговорчески переходя на шепот. Она у тебя с собой?

— Я что, идиот что ли, ценные бумаги с собой таскать. Нет конечно!

— Но ты ее отцу уже отдал? — осторожно спросила Люся.

— Нет, мы договорились с ним встретиться сегодня после обеда. А папка у меня в квартире.

Олег выкинул один за другим все свои козыри на стол, сам того не подозревая. Люся ему нравилась, и он, сам того не осознавая, попросту потерял бдительность перед ней. Олег расслабился, немного придвинулся ближе и начал выдавать детали. Люся слушала, изо всех сил стараясь выглядеть заинтересованной, а внутри чувствовала, как нарастает победное чувство. В это время телефон в ее сумке продолжал записывать каждое его слово.

Он говорил охотно, с легким самодовольством, будто был уверен в своей безнаказанности.

— Так что, если мы сделаем все правильно, — продолжал он, — это дело станет для Симонова последней каплей. Он не сможет оправиться.

Люся кивала, изображая понимание, хотя внутри ее охватило сильное желание покончить с этим разговором прямо сейчас. Но нужно было дождаться подходящего момента.

И он наступил.

— Не помешаю? — раздался знакомый голос за спиной.

Олег резко обернулся. У столика стоял Игорь, а чуть позади — двое головорезов, явно из охраны его отца. Люся почувствовала, как все ее тело напряглось, но на лице старалась сохранить легкое удивление.

— Олееежа, сколько лет, сколько зим! — наигранно начал он свою вступительную речь. Рад тебя видеть, вот, ей Богу, поверь на слово, — сказал Игорь с дежурной улыбкой, садясь рядом с Люсей.

— Ты… — Олег запнулся на полуслове, явно не ожидал такого поворота.

— Я, —Игорь развел руками, словно объясняя очевидное, — а теперь перейдем к главному. Я знаю, что папка у тебя.

Люся перевела взгляд на Игоря, не до конца понимая, что он говорит.

— Какие доказательства? — самонадеянно фыркнул Олег.

— А вот напротив тебя и сидят твои доказательства, — Игорь кивнул в сторону Люси.

Олег побледнел, но быстро взял себя в руки.

— И что вы собираетесь с этим делать? — спросил он, стараясь казаться спокойным, — она украла, с нее и спрос.

— С нее я уже спросил, ты не переживай, — ответил Игорь, — а сейчас ты едешь с нами, отдаешь папку и мы возвращаем ее на место. Никаких копий, никаких фокусов. Иначе эта запись прямо сейчас уходит в полицию.

Люся молчала, боясь испортить момент. Она чувствовала, как внутри все переворачивается, но держала себя в руках. На секунду она почувствовала какую-то даже гордость за Игоря.

Олег перевел взгляд с Игоря на Люсю, словно пытаясь понять, действительно ли она была на их стороне.

— А я думал, ты нормальная… — начал он, но она только пожала плечами.

— Ничего личного. У каждого свои приоритеты.

Несколько секунд он сидел неподвижно, а потом тяжело вздохнул.

— Ладно, — сказал он наконец, — я согласен.

Игорь улыбнулся, но в его взгляде не было ни капли радости.

— Вот и отлично, — сказал он, вставая, — тогда вперед.

После всей этой сцены Люся сидела в машине рядом с Игорем, глядя в окно. Ее мысли были где-то далеко, а слова Олега все еще звучали в голове.

— Ты как? — вдруг спросил Игорь, прерывая тишину.

— Нормально, — тихо ответила она, но сама не поверила своим словам.

Он задумчиво посмотрел на нее.

— Люсь, послушай, — начал он, — а может, попробуем все сначала?

Она повернулась к нему, встретив его взгляд.

— Что сначала?

— Все, — просто ответил он, — нормально. По-настоящему, без этих понтов и прочей дурости.

Люся молчала. Она не знала, что сказать, но вдруг поняла, что ей действительно хочется быть рядом с ним.

— Кто не рискует…, — сказала она, наконец выдыхая.

Игорь улыбнулся, и в этой улыбке не было ничего лишнего.

— Тогда считай, мы договорились. Так что ты говорила там насчет своего отца. О какой сумме идет речь?

Уже спустя неделю Люся приехала к родителям вместе с Игорем. Он помог ее отцу с операцией а еще через полгода ребята сыграли свадьбу. Прошло пять лет, и эта история вспомнилась ими только по праздникам в кругу семьи и друзей, как одна из тех, что описывают, как анекдот. Люся ждала малыша и уже была на весьма внушительном месяце беременности, когда в один из дней гуляла по парку.

— Девочка? — окликнула ее цыганка.

— Да, откуда вы…? — Люся оказалась застигнута врасплох.

— Красавицей будет, вот увидишь, — казалось, женщина проигнорировала ее вопрос, но то что она сказала после, заставило Люсю замереть на месте:

— Судьба у нее счастливая, вижу, только пуская остерегается белых роз. Только они могут ей принести несчастье.

Где-то близко залаяла собака и заплакал маленький мальчик. Люся машинально повернулась, чтобы увидеть, что произошло, а когда оглянулась назад, цыганка будто и след простыл.