Возвращаться домой Свете не хотелось: в деревне ей и раньше было скучно, а после большого города тем более. Но делать нечего: приватизировать квартиру они не успели, врачи сказали, что Андрей никогда не будет ходить, а деньги давно закончились.
На билет до дома прислал брат: тот после армии устроился работать к приезжему фермеру и уверял Свету, что дома ей будет лучше. В детстве они часто дрались, у неё даже остался шрам на руке, когда брат саданул её штакетиной, но после того, как пропал младший, в Сергее что-то изменилось: он стал часто писать ей, делал подарки, уговаривал вернуться. Впрочем, Света и сама стала тянуться к брату, общая беда их скрепила лучше семейных уз. Мать, вообще, чуть с ума не сошла, всё твердила, что это она виновата. Наверное, потому, что Любку к ним в дом пустила.
Любку Света ненавидела. Понятно, что всё из-за неё случилось. С детства пользовалась Пашкой, сделав из него своего оруженосца, а потом и сгубила. Попросила в город её отвезти, по дороге поссорились, видимо, и с Пашкой что-то сотворили. Если бы встретила её — глаза бы выцарапала. Но в деревне та не появлялась, даже машину через чужих людей вернула. Жаль, что вернула, можно было бы в суд на неё подать. Света предлагала отцу, но тому было не до них – у него новая семья и новый сын, зачем ему Пашка.
Самое сложное было доехать с парализованным Андреем до деревни. На поезд его погрузили бывшие коллеги, спасибо хоть на этом, Света сильно на них сердилась, когда они бросили Андрея после происшествия. В городе встретил брат на отцовской машине, куда с трудом затолкали безмолвного Андрея и три часа ехали в полной тишине. Сергей смущался, не знал, как теперь вести себя с зятем.
Поселили Андрея в комнату Пашки. Там всё ещё висели его постеры футболистов и группы «Блестящие». Света позволила себе немного поплакать, потом сняла постеры со стены и сложила на верхнюю полку.
-Я уже договорился, Виктор тебя возьмёт на работу, — заявил Сергей. — Завтра пойдём знакомиться.
Деньги были нужны, но Свете жутко не хотелось возвращаться к навозу и коровам. Неожиданно для себя, она открыла в себе талант озеленителя, и те ходы, что жили с мужем в Хабаровске, занималась именно этим. Да что говорить, она с детства обожала цветы, весь дом был в комнатных растениях, только мать их всё погубила.
-Может, попозже? Устроиться надо, — попыталась Света потянуть время.
-Не ссы, успеешь устроиться. Он мужик мировой, увидишь.
Света беспомощно посмотрела на Андрея в надежде на то, что тот хоть что-то скажет, но он молчал. Андрей и раньше мало говорил, а после того, как его парализовало, словно отключил в себе эту функцию, хотя врачи уверяли, что голова не пострадала.
-Я за Андреем присмотрю, — заверила Свету мать. — Что тебе дома сидеть.
И она пошла.
В деревне почти ничего не изменилось: все те же дома, те же лица, Свете даже показалось, что она вернулась в прошлое и идёт не на работу устраиваться, а в школу. Серёга всю дорогу болтал, расписывая, как он сейчас подкопит денег, купит землю и будет строить дом. И про невесту свою говорил, Зойку Тихонову, которая в памяти Светы была мелкой девчонкой. А сейчас посмотри — невеста.
За поворотом, где был старый магазин, появился огромный дом. Он выглядел здесь чужеродно, ещё более неуместно, чем дом Елисея, который был известен своей выдумкой.
-А там у него ферма, — махнул рукой Сергей. — В том году он планирует ещё земли купить, расширяться будет.
-И что ты мне предлагаешь делать? Коров доить?
Сергей округлил глаза.
-А я что, тебе не говорил?
-О чём?
-Виктор сад хочет устроить. В детстве он где-то на юге жил, говорит, у бабушки шикарный сад был.
-Сравнил тоже — Юг и Сибирь.
-Ну, ты же справишься? Я обещал ему, что справишься.
Света вздохнула. Это было неожиданно, вроде бы то, что она хотела, но ещё более волнительно. С коровами она умела управляться, а с плодовыми деревьями и цветами в Сибири… Одно дело — клумбы сажать, другое — сад устраивать.
-Наверное, — ответила Света без особого энтузиазма.
Виктор оказался совсем не таким, каким Света его представляла, со словом «фермер» у неё ассоциировались мужчины крепкие и деловитые, непременно с бородой и в рабочей одежде. Виктор был гладко выбрит, в трениках и олимпийке, среднего роста и тощий, словно мальчишка. Только резкие морщины на лбу выдавали его возраст. Когда он пожал ей руку, Света смутилась — никогда мужчины с ней так не здоровались.
-Ваш брат говорит, что вы — фея цветов? — улыбнулся он.
-Да не то чтобы… — смутилась Света.
Улыбка у него оказалась светлая, совсем мальчишеская.
Виктор повёл её по участку, воодушевлённо рассказывая, что и где он планирует посадить. Кое-где ещё лежал снег, из чёрной земли проклёвывались первые зелёные ростки. Пахло прелым и влажным, и Света втянула воздух ноздрями, впуская вместе с ним тонкие лучики надежды на то, что всё ещё может быть не так плохо…
Про клубнику это она придумала, когда Виктор показал ей пустующий кусок земли. Понятно, что в деревне у всех была своя клубника, но вот в город можно продавать, особенно если большими партиями.
-Есть сорта такие, для нашего климата специально вывели. В первый год, конечно, урожая особо не будет, но вы же надолго здесь планируете?
-Надолго! — отвечал Виктор. — Я бы вот ещё малинку посадил, вон там, вдоль забора.
Он не требовал, чтобы Света проводила у него на участке всё своё время, предлагал даже девчонок каких-нибудь нанять, чтобы поливали и с сорняками боролись. Но Свете нравилось бывать здесь: тихо и спокойно, никого нет, сам Виктор с утра до вечера в разъездах да на ферме, дома его и не бывало совсем. Самим домом занималась приехавшая с ним сухонькая женщина, степень родства которой Света долго не могла определить, пока Виктор сам не упомянул, что это тётка двоюродная.
-Квартиру у неё отжали, когда дядька умер, она полгода по вокзалам моталась да ночлежкам, я её к себе забрал — она мне как мать.
На пальце у Виктора было обручальное кольцо, но про жену он никогда не говорил. Света решила, что та живёт в городе, и этому факту порадовалась: с одной стороны, наличие жены хоть немного защищало её от невольных мыслей о Викторе, с другой стороны, её отсутствие делало эту женщину мифической и позволяло всё же иногда пустить эти мысли на самотёк, вспоминая, как они случайно соприкоснулись руками или как Виктор рассматривал вырез её платья, думая, что Света этого не замечает.
Конечно, ей было стыдно за эти мысли, так что в наказание она часами работала под жарким солнцем без перчаток на мамином участке: пропалывала картошку, длинные грядки с морковью, луком и свёклой. Мама, как только Света приехала, все дела незаметно скинула на дочь, а сама взялась «ставить на ноги» зятя, отпаивая его горькими травяными отварами и втирая в спину мази, взятые непонятно где.
Андрей всё так же молчал, не замечая Свету, и она уже не пыталась понять, почему он так себя ведёт. С того самого дня, как он очнулся и услышал, что ходить больше не будет, Света и десяти вразумительных слов от него не слышала, только «да», «нет», «не знаю». Вместе с тем именно он первый заметил перемены, происходящие с ней: следил взглядом, когда Света доставала из шкафа платье в горошек с глубоким вырезом, и она тут же краснела, злилась и прятала платье обратно, доставая спортивные штаны и выцветшую футболку.
-Вам так идут платья, — сказал ей однажды Виктор. — Носили бы их почаще.
Он всегда так просто обо всём говорил, глядя прямо и улыбаясь, так что Света не могла понять, что стоит за этими его словами.
Между тем многих деревенских баб он интересовал, и некоторые спрашивали Светлану, которая единственная работала не на ферме, а в его доме, что слышно про жену Виктора.
-Может, он специально кольцо носит, чтобы нас отваживать? – смеялась Наташка. – Мужик-то видный, вон с каким приданным!
Они не рассматривали Свету как потенциальную соперницу в борьбе за сердце состоятельного мужчины, все знали, что дома у неё муж лежит, хоть и парализованный, но муж. Никто же не знал, что они даже спали в разных комнатах: он в Пашкиной, а Света в своей. И никто не знал, что с каждым днём она всё дольше и дольше на работе задерживается, только бы застать вечернее возвращение Виктора и перекинуться с ним парой слов, а уж понедельники, когда он совершал обход участка и обсуждал с ней дальнейшие планы, был вообще её любым днём недели.
-Вот здесь думаю альпийскую горку сделать, — говорил он. – А тут – яблони посадить. Я слышал, есть морозостойкие, которые у нас цветут и плодоносят, даже пробовал раз: мелкие, конечно, но ничего, есть можно.
Света прикрывала глаза и представляла эти яблони и альпийскую горку. Красиво.
В тот понедельник Виктора не было дома с утра, его тётка сказала, что в коровнике ночью чуть пожар не случился, скоро приедет. Света села на лавочку и стала ждать, расправив перешитое из маминого зелёное платье.
Машину его она узнала издалека: приосанилась, постаралась успокоить дыхание. И почти сразу заметила на переднем сидении девушку. И узнала её сразу, так что кровь застучала в висках.
-Светлана, а я вам помощницу нашёл! – весело сообщил Виктор.
Надя вышла из машины так, словно была тут хозяйкой. Короткая джинсовая юбка открывала стройные загорелые ноги, волосы, в отличие от Светиных, были распущены и рассыпались по плечам золотистым водопадом. Света сразу почувствовала себя уродиной с этим самосшитым старомодным платьем и дурацкой косой. Пока Виктор ходил по участку, обращаясь вроде как к ним обеим, в голове у Светы стучало: это конец.
Когда Надя убежала домой, подарив напоследок Виктору ослепительную улыбку, Света сказала:
-Это хорошо, что вы другую работницу нашли. Дело в том, что я увольняюсь.
Брови Виктора поползли наверх.
-Почему?
-Мне за мужем надо ухаживать. Вы знаете, он инвалид.
-Но ведь раньше за ним кто-то ухаживал?
Света не смотрела ему в глаза, уставившись в носки своих стёртых туфель.
-Не может же мама вечно за меня…
Он протянул руку, легонько взял её за подбородок и приподнял его наверх, заставляя их взгляды встретиться.
-Светлана, вы что, обиделись? Я же как лучше хотел…
Она почувствовала, как дрожат её губы, и испугалась, что сейчас расплачется.
-Её сестра брата нам погубила! – вырвалось у неё. – Использовала его, а потом из-за неё он в беду попал. Нашли только куртку его, всю в крови…
-Я не знал, — растерялся Виктор. – А при чём тут Надя?
-Да они хоть бы прощения у нас попросили! Сами её из дома выгнали, проблемы на нас спихнули и радуются!
То ли от жалости к брату, то ли от жалости к себе, Света всё же расплакалась. Виктор притянул её к себе, прижал к груди и тихо сказал:
-Если это для тебя так важно, я уволю её сегодня же.
От этих его слов Свету обдало жаром, а слёзы разом прошли. Но она стояла, не шелохнувшись, боясь, что он её отпустит.
Они долго так стояли, после чего Виктор взял её за руку и повёл за собой в дом…
Жена у него вроде как была, а вроде как и не было: пропала четыре года назад. Виктор долго её искал, даже специальных людей для этого нанял, но всё безуспешно. А кольцо носил именно для того, чтобы лишний раз надежды никому не давать.
-Я всё думаю – вдруг она вернётся, — признался он.
Первое время Света ещё старалась отговорки придумывать, почему поздно домой приходит, но потом мать ей сказала:
-Да ладно тебе, переезжай уже к нему, я с Андреем поговорила – ему всё равно.
-В смысле – переезжай?
-Да вся деревня про ваши шашни знает, Надька всем растрепала, что ты приревновала его и заставила её уволить! Да я понимаю тебя: хороший мужик, не пьёт и деньги водятся. Тебе детей рожать надо, а не за инвалидом ухаживать.
-А как же Андрей…
Света и сама уже думала, что нужно что-то делать, но что – не знала. Безвыходная ситуация, никак её не решить.
-Да что Андрей, я же говорю – нормально всё. Мне чем заниматься – буду за ним присматривать. А ты давай поторопись, пока та же Надька его не увела…
Уйти просто так было нельзя, нужно было что-то сказать Андрею. Света дождалась, пока никого дома не будет, присела рядом и, глядя в пол, сказала:
-Ты почти год со мной не разговариваешь. Не знаю, чем я перед тобой провинилась. Я ведь старалась, правда, старалась. Только вот… Не могу я так. Понимаешь, живая я, рано мне себя хоронить. И деток я хочу. Вот если бы ты…
-Иди, — сказал Андрей. – Иди с Богом. Мне ничего от тебя не надо. Не люблю я тебя и не любил никогда.
Так много слов Света от него давно не слышала. От удивления слова застряли в горле. Она посмотрела на него сквозь слёзы, но ничего не прочла на его лице.
-Иди, — повторил он. – Развод сама оформи.
И Света ушла. Всю ночь она прорыдала на плече у Виктора, испытывая одновременно невероятное счастье и сжигающий до костей стыд. Что же, видимо, такая у неё судьба – это лучше, чем сгинуть как Пашка. В счастье и стыде родятся её дети. Может, хоть у них будет другая судьба…
