От увиденного у Ани потемнело в глазах, она так и замерла в прихожей, сделав всего один шаг в квартиру.
— Я вот только вернулась из деревни от сестры, а тут.
Тамара Андреевна развела руками.
— Отец где?
— Там, — Тамара указала на комнату.
Аня наступала на окурки, осколки и грязь и каждый шаг давила в себе злость. Этот смрадный запах.
— Почему вы уехали и оставили его, почему мне не позвонили, он сам набрал, еле говорит?
— Так я бы позвонила.
— Позвонила, — передразнила Аня и вошла в комнату.
Отец лежал на диване, свернувшись калачиком.
— Сказали надо ложиться в больницу, а он ни в какую.
— Собирайте вещи, нательное, зубную щётку, там… всё, что нужно, я увезу его. Пап, привет.
— А-а-а-а-а, Анечка, — отец, было, потянул руку к ней, но она тут же слабо упала.
— Тебе же нельзя пить, пап, ну как так? — Аня тяжело вздохнула.
— А я и не пил, ко мне…
Тамара перебила отца.
— Ложку с вилкой нужно?
Аня торопилась. Она отпросилась с работы, обещала вернуться, но заметив, как медленно Тамара Андреевна ходит из комнаты на кухню, вновь тяжело вздохнула. Застать отца в таком состоянии дочь совсем не думала.
***
Три года назад, когда не стало матери, Аня только-только испытала радость материнства и два этих события смешались. С одной стороны потеря близкого человека, невыносимая боль, раздирающая изнутри, с другой — распирающее чувство радости из-за рождения первенца. Как было совместить этот всё! Ни радоваться, ни показывать, что ты счастлива? Или всё время горевать и переживать утрату?
Пока Аня разбиралась в себе, к отцу в квартиру переехала женщина, представившаяся Тамарой Андреевной. Отец был не против. Аня, посещавшая его, тоже против не была. Она так устала постоянно мотаться с младенцем на руках, чтобы проверить, всё ли нормально у отца.
Он тоже тяжело переживал уход супруги и частенько прикладывался к бутылке. И Аня понимала, что упусти она момент и отца просто засосёт в пьянство. Тамара Андреевна показалась Ане спасением. Такой тоненькой ниточкой, которую протянул ей кто-то в эту непростую минуту.
Тамара Андреевна была высокой, сухой женщиной. С острым носом, очерченными скулами и глубокими жизненными морщинами на лице. Она была старше отца года на три, но он так мягко протянул «То-мо-чка», что у Ани не было сомнений — это помощь, откуда не ждали. Внешне Тамара очень походила на отца. Тоже высокого, худенького. Больше было похоже, что они брат с сестрой, а не пара.
Аня немного смутилась, когда одна из знакомых поинтересовалась у неё, как там сожительница?
Странное слово немного выбило Аню из колеи. Но с другой стороны. Разве у отца любовь с этой женщиной, так и есть сожительство. Тамарой Андреевной Аня не интересовалась, своих проблем было много. Звонила отцу, тот говорил, что всё хорошо, был весел, и этого дочери стало достаточно. Изредка Аня отправляла мужа, чтобы тот после работы удостоверился, что с тестем всё в порядке. И муж заезжал, а потом отчитывался, что всё в порядке… правда, его всегда волновало, что в квартире как-то не убрано.
— Отец у меня не из чистюль, и Тамара Андреевна, видимо, не любительница уборки, — отмахивалась Аня.
Понимала, не все смогут, как её мать, терпеть небрежность и неряшливость мужчины, с которым живёшь.
***
А сейчас, стоя посередине комнаты, Аня поняла, что муж имел в виду. Тамара Андреевна, похоже, очень редко убиралась в квартире. И редко готовила и стирала.
Аня открыла шкаф, в котором мать хранила постельное, полотенца и нательное бельё. Ничего свежего ей найти не удалось. Она выбрала более менее чистое и подала отцу.
— Остальное перестираю и привезу. Тамара Андреевна, вы собрали сумку?
Пока Аня везла отца в больницу, она молчала. Таксист словно почувствовав это напряжение, включил музыку. Аня вздохнула, но разговор не начала.
В отделение отца приняли быстро, повезло, очередей не было.
Анна взяла контактные телефоны отделения, лечащего врача, помогла отцу сесть в кресло-каталку и даже приготовилась помахать рукой, как вдруг он подозвал её к себе:
— Томочку не выгоняй, ей жить негде. Я не успел на неё переписать квартиру, обещай.
Аня кивнула. С чего ей выгонять эту Тамару Андреевну, хотя составить разговор на тему ведения хозяйства стоило.
Уже вечером, дома, Анна стояла у заплаканного окна и смотрела вдаль. Тут и там загорались огни города. Он словно обозначал свои границы и указывал, кто здесь главный, оставляя флажки-огоньки.
Аня думала, как быстро пролетело время. Совсем недавно она гуляла по парку с мамой и папой за руку, ела мороженое. А сейчас уже нет мамы, у отца что-то с сердцем или сосудами. Словно время также, как город, оставило на каких-то моментах жизни свои огоньки-границы.
— Аня, звонят, — муж протянул ей телефон.
— Слушаю.
Нажать на отбой Анна не смогла.
Отца не стало.
Потом всё накатилось одним комком и долго не отпускало. Кладбище, девять, сорок дней в кафе.
После Анна была дома у отца всего несколько раз. Она сделала в квартире генеральную уборку, пока Тамара Андреевна ездила к родственникам.
— Слушай, Ань, а в наследство когда вступать, ну или как там. Надо же с квартирой что-то решать? — муж застал жену врасплох своим вопросом.
— В смысле?
— Ну, в прямом. Продавать или сдавать.
— А Тамара Андреевна?
— Что Тамара Андреевна? — удивлённо переспросил муж. — Знаешь… Они не были расписаны, да и не нажита квартира была в эти три года.
— Отец просил не выгонять её.
— Н-да, Аня, ты со своей добротой так и останешься без всего.
— У нас есть где жить.
— Да и Тамара вечно к родственникам ездит, значит не без угла. И не надо на меня смотреть, словно я выгнал её на улицу. Тут же дело не в этом. Ладно-ладно, я не пристаю больше, твоя квартира, решай сама, — муж ушёл на кухню, а Аня так и осталась играть с сыном в машинки на полу.
Она не думала о квартире, о наследстве. Боль была ещё так сильна, что заниматься чем-то подобным просто не было сил.
Через неделю Анна всё же позвонила Тамаре Андреевне. Та не ответила, но позже перезвонила сама.
— Как вы, Тамара Андреевна?
— Здравствуй, Анечка. Можно сказать и хорошо.
— Я вот что звоню…
— Ты продаёшь квартиру? — сразу спросила женщина на том конце.
— Не-е-ет. Я не думала об этом.
— Твой отец обещал, что перепишет квартиру на меня, — серьёзно сказала Тамара Андреевна и замолчала.
Аня растерялась.
— Я же вас не выгоняю, живите.
— Так давай дарственную на меня тогда оформим, как вступишь в наследство, и всё.
— Я подумаю, — Аня вновь растерялась. Такой напористой Тамара Андреевна была в первый раз. Но Аня свела всё к тому, что жить же ей негде.
Муж, услышав пересказ разговора, пришёл в ужас.
— Да она аферистка, Аня, разуй глаза! Квартиру ей! Не смей, слышишь! Тут сама решай, пусть и живёт, но переписывать нет и нет.
Аня пожала плечами.
— Жалко её мне. Отца не стало, а она же с ним жила.
— Ты тоже с отцом жила, и ещё дольше, и по праву будешь владеть квартирой. Всё, разговор окончен.
Разговор и, правда, на эту тему больше не поднимался. Аня старалась обходить стороной все связанные вопросы. Пока…
— Анечка, здравствуй, это Галина Михайловна, соседка снизу. Анечка, что там у вас в квартире происходит?
Аня слушала и не понимала.
— Тамара Андреевна там живёт, Галина Михайловна, может в другой квартире громкая музыка.
— Да как же, Анечка, в семьдесят третьей, в вашей.
— Я приеду сегодня и разберусь, не волнуйтесь, — Аня посмотрела на часы. Субботний день только начинался. Предупреждать о приезде Аня не стала.
Она долго стучала в дверь, но никто не открывал. Ключ не подходил к замку, чему Анна очень удивилась. Она спустилась к соседке этажом ниже, поговорила с ней, а после вновь поднялась на свою лестничную площадку.
— Аня, здравствуй, — соседка из квартиры напротив вышла со своей собакой на прогулку.
— Высели ты, Анечка, этих квартирантов, совсем жизни нет. То мусорят, то музыку слушают громко.
— Каких квартирантов?
— Как каких? Уже второй месяц живут. Курят в подъезде, мусорят.
Аня не ответила соседке и стала долбить в дверь.
— Не откроют они, знаю, что мы ходим и возмущаемся.
— А Тамара Андреевна?
— А она у себя, вчера её видела, жаловалась на этих.
— В квартире, там же? — и Аня указала на дверь своей квартиры.
— Нет, почему же. В своей квартире. Она через два дома живёт.
— Ка-а-а-ак? — протянула от удивления Анна.
— Да так. И сын с дочерью у неё по квартире имеет. Сколько я твоему отцу говорила, чтобы он с её сыном не пил. Она сама не пьёт, а сына присылает, тот и спаивает других, а потом вот квартиры. Ой, Аня, я надеюсь, отец ей ничего не отписал.
— Нет, моя квартира.
— Ну и хорошо.
Соседка ушла с собакой на прогулку, а Аня трясущимися руками набрала номер Тамары Андреевны.
— Я жду вас у квартиры и требую выселения всех, кто там находится! — Аня не стала дожидаться ответа, просто нажала на отбой.
Тамара Андреевна прятала глаза и делала вид, что её вины тут нет, попросились родственники. Обманывала.
— Тамара Андреевна, меня всё это не интересует. Вы поменяли замок? Дайте мне ключи. Завтра вечером я приеду и, если здесь кто-то будет, я вызову полицию! — Аня развернулась и ушла.
Сказать мужу, что произошло, было страшно. Прав же был. Аня сообщила, что поедет в воскресенье на маникюр, а сама отправилась на квартиру.
В коридоре горел свет, в комнатах был бардак, запах сигарет, казалось, висел в воздухе. Аня раскрыла настежь окна, взяла на кухне веник, ведро и тряпку в ванной комнате и принялась выскребать, убирать всё. Отмывать, выбрасывать из квартиры и из сердца всё, что связывало её с сожительницей отца.
