— Что тут за погром? Кто к нам переезжает?
Мила запнулась о коробку.
— Не к нам переезжают, а мы переезжаем! Мила, мы так здорово посидели в воскресенье у моих, что ты не помнишь ничего?
— Отдаленно…
Что она всем наговорила?
Мила приложила лед замороженную фасоль из морозилки к голове.
Голова гудела, как никогда прежде. Мда… Что-то зачастили они с вечеринками. В воскресенье — у свекров. Вчера она засиделась у Надьки, что голова сегодня квадратная.
Вопрос о переезде стоял давно.
Родители не молодеют, их дом ветшает, квартира Андрея возле железной дороги, и их скудные накопления обесценивается.
Можно купить дом, съехаться и жить с его родителями.
— В воскресенье ты примерно девять раз поднимала тост за переезд. Я не давил. Ты сама захотела.
Блин… Угу, захотела. А он и рад, и подсуетился уже.
Андрей никогда не давил с этим переездом, просил и намекал, но не давил.
У Милы были двоякие чувства. Свекров она любит, они не злобные, не проблемные и не навязчивые. Да и они с ней всегда приветливы, кажется, от них к ней претензий тоже нет. Жить в квартире, где просыпаешься под шум электричек, уже надоело. Будет у них дом, где все поместятся, еще Андрей обещал, что в черте города…
Но однозначного ответа Мила не давала.
А тут напилась и сама напросилась!
— Но зачем коробки? Дом еще купить надо…
— Это не переезд, а репетиция переезда. Я прикидываю, сколько коробок нужно, что поместится, нанимать ли грузчиков. Еще у меня встреча с риелтором сегодня. Если все пройдет хорошо, то возьмем тот домишко, который приглядели родители. Пять минут до электрички. Магазины. Торговые центры. Рынок. Даже автосалоны есть! Это хоть и пригород, но очень оживленный. Возьмем машину потом, буду возить тебя на работу!
Экий энтузиаст.
Мила только глазами хлопала.
Кто вот ее тянул за язык?
Андрей ждал ее решения. Переезд-то все же к его родителям, для него это родители, а для нее – свекры, хоть и дорогие-хорошие, но свекры. Если она не захочет там жить, а он туда поедет, тут и до развода уже два шага.
— Я не знаю, что делать с переездом… — ответила Мила, хотела честно признаться, что напилась тогда и наговорила лишнего.
— Я уже заявление директору на стол положил! Дорогая, ну, так не делается. Сама предложила, всем обещала, родители уже покупателей на их дом нашли, я риелтора гоняю, я с работы ухожу… Теперь как все откатить обратно? Ты передумала, а нам-то как теперь быть?
Как все быстро…
Заявление, риелтор, переезд.
Будто все были наготове и ждали, когда Мила даст отмашку.
— Тебе-то чем плох этот переезд? – спросил Андрей, — С моими ты не ссорилась ни разу. На кухне, в основном, будет хозяйничать мама, там вам делить нечего, а так еще и удобнее – нам не надо после работы думать, что приготовить на ужин. Мама приготовит. Ей это в радость. Рано или поздно пришлось бы что-то решать. Мои сильно старше твоих, моим уже под 70, сама знаешь, и я на произвол судьбы их не брошу. Рано или поздно они перебрались бы к нам. Или я – к ним. В доме это будет проще, чем в маленькой квартире.
Аргументы сработали.
Дом оказался не хоромами, но новенький и красивый. Достаточно просторный, чтобы не толкаться по утрам в коридоре. Слева от входа: укомплектованная по последнему слову техники кухня-гостиная, за ней — спальня. Справа от входа: проходная комната и еще одна спальня. Санузла тоже два: слева и справа. Поэтому толпиться в очереди тоже не придется.
— Мила, ты не возражаешь, если я буду отвечать за готовку? — спросила Инна, — А ты с уборкой поможешь. Мужчины отвечают за благоустройство участка. Сарай, гараж, грядки, уборка снега — все на вас.
— Это же не намек, что я плохо готовлю? — пошутила Мила. Нет, она совсем не в обиде.
— Готовить я люблю, времени у меня больше, а у тебя ж работа, да и двум хозяйкам на одной кухне всегда немного тесно, поэтому лучше распределить обязанности заранее. Убираться в своих комнатах будет каждый сам. На кухне — я. Чтобы сферы интересов, так сказать, не пересекались.
Здравый смысл Инны все больше и больше симпатизировал ее невестке. Готовит Инна на всех, продукты закупают, в основном, дети, ну, это вполне справедливо. Убирается каждый сам у себя, чтобы не было мелких склок из-за не туда переложенной помады или кофточки. Как кому надо, тот такой порядок у себя и поддерживает.
Кухня — это территория Инны.
Участком занимаются Андрей и Игорь.
Закупками — Мила. Но ездит, конечно, с мужем, потому что одной покупки на четверых взрослых человек не утянуть.
Жили они и не тужили. Мила не скаялась, что согласилась на эту авантюру.
Но все хорошее очень быстро заканчивается.
Так и их домашнее счастье закончилось сигнальным гудком такси, ознаменовавшим приезд Ники. Ника, если по простому, то Вероника, но она настаивала, чтобы ее называли именно таким сокращенным вариантом, потребовала у таксиста донести ее баулы до калитки. Таксист был на пределе, дорога выдалась долгой, а Ника — невыносимой, и он уж хотел выкинуть ее из салона автомобиля, но тут подскочил Андрей, расшаркался перед Никой, извинился перед таксистом и понес сумки новоприбывшей гости в дом.
— Дамочка, а вы ребенка в автокресле не забыли?? — ошалел от удивления таксист.
— Ой, да!
Ника, баулы и ее восьмимесячный сын пожаловали в купленное родовое гнездо Соколовых.
Мила о приезде Ники была честно предупреждена, но думала, что там приедет девочка-одуванчик, а приехала… сюрприз, в общем.
— Вероника, как ты долго! Уже все остыло, — крикнула Инна.
— Здравствуйте, тетя Инна! Дядя! — она кинулась к Игорю, — Какой вы статный мужчина, эх, не будь вы женат… Шучу-шучу! Андрей, куда ты уже пошел? Даже не обнялись!
— Сумки-то тяжелые…
— Швырни их в сугроб и иди сюда, — она кинулась и к нему.
— Ника, тебе уж под тридцать, а ты все такая же егоза!
— Не напоминай женщине о ее возрасте!
Ника… как бы их родственница, но и нет. У Инны была лучшая подруга — Наташа, у которой тоже был поздний ребенок — Вероника. Подруга погибла. Веронике тогда было 15 лет, уже немаленькая, но Инна никак не могла допустить, чтобы дочь Наташи оказалась в приюте.
До 18 Ника жила под их опекой. Они ее не удочеряли, мамой и папой она их не называла, но вроде как и родная уже.
Мила не прониклась любовью к этой персоне с первого дня.
Когда, по всем приличиям гостью надо накормить, семья рассаживалась за столом, Ника, как бы нечаянно, села рядом с Андреем.
— Ой, прости, ты, наверное, обычно сидишь с Андрюшей. Жена все-таки. Я подвинусь…
Она на миллиметр сдвинула свой стул вправо, так, что стул Милы там не поместился бы ни при каком раскладе. Если только ей детский поставить.
— Ничего, ты гостья, — сжала зубы Мила.
— Гостья? А ты забавная. Я с ними столько лет прожила. Эх, какие золотые были времена… Гостья, скорее, ты, — и невинно улыбнулась.
Мила просчитывала траекторию полета стула…
Андрей посмеялся, его нелюдимый отец свел все к шутке. Напряглась только свекровь. Инна, как женщина, увидела то же, что видела Мила.
Чтобы восьмимесячный сын Веронички не спал на проходе, в проходной и продуваемой всеми ветрами комнате, где постоянно кто-то бродит и будит его, Ника заняла комнату Андрея и Милы. Они — в проходную. О каком-либо уединении можно сразу забыть.
Чем Ника и не брезговала пользоваться.
Комната хоть и проходная, но тут установлены двери, а не просто проемы сделаны, что хоть немного помогало, но Нику закрытые двери, как кота, просто бесили.
— Ой, я открою? Душно у нас там, Максим плохо спит в душных помещениях.
И никакого уединения вообще не стало.
Предполагалось, что Ника приехала в отпуск, что она преуспевающий юрист в Москве, у которой за несколько лет первый отпуск, но по факту оказалось, что возвращаться ей некуда. Ее… кто он ей, сожитель, сказал, чтобы она жила, где хочет, хоть на вокзале, а карьера преуспевающего юриста — это такая же сказка, как и то, что Ника считает Андрея просто другом.
Ее, конечно, пожурили за то, что так много врала, но не прогнали.
Инна напрягалась не меньше невестки.
Можно подумать, что, раз Нику она какое-то время растила, то Ника ей будет ближе, но нет. Тогда Инна относилась к ней, как к дочери близкой подруги. Не больше и не меньше. Воспитывала, не бросила, мужа уговорила принять в семью подростка, но вот дочкой она ей не стала… Потом Ника поступила в Москву и уехала, и почти ничего, кроме редких звонков по особым поводам, их не связывало.
Инна переживала за Милу.
Мила приходила в ярость от того, как Андрей потакает Нике.
Это яблоко раздора в свою же очередь отшучивалось:
— Из-за чего ты переживаешь? Мы ж как родня.
— Но вы не родственники! — злилась Мила, — По дому шастает, фактически, посторонняя женщина. В такой пижаме, которую пижамой называть просто неудобно! И вьется вокруг тебя!
— Она просто дружелюбная.
— Да-да, а я — космонавт.
Инна, подслушав несколько разговоров сына с невесткой, хотела уже самолично напомнить Нике о сроках пребывания в их доме. Но элементарно не успела.
По характерным звукам и скрипам из дальней комнаты, неожиданно вернувшиеся домой с рынка Инна, Игорь и Мила, отлично поняли, что там происходит только дружба и ничего больше.
Нелюдимый Игорь ушел в гараж чинить старую «Волгу», которая уж не ездит, но он все равно ее чинит, обронив напоследок «Инна, это не наше дело». У Инны не нашлось слов, чтобы утешить невестку, а чтобы просить ее не разводиться… на это не нашлось совести.
Мила съехала к маме.
Некогда уютный дом, в котором они все были так счастливы, превратился в мрачный склеп.
Инна, огорченная тем, что от них уехала Мила, не готовила. Андрей считал, что «ну, разлюбил, что такого», и в принципе родители должны быть благодарны, что привел не какую-то, допустим, коллегу с работы, а знакомую им девушку. Мила или Ника — какая разница? Уживутся!
Но Ника уживаться с его родителями была не намерена.
***
Как разобрала вещи, Мила только и думала — «Он про меня еще вспомнит, он у меня запоет, я отомщу!». Самый надежный план — это отнять дом. Ну, половину дома. Деньги им его родители отдавали наличными, свою квартиру он тоже продавал за наличные, новый дом записали на Андрея, а она — законная супруга. Уйдет оттуда она — уйдет и половина имущества.
Но понемногу ее гнев утих. Это даже хорошо, что Андрей так проявился. Лучше уж сразу.
Не может она и не хочет у кого-то что-то отнимать.
Андрей с ней общался через Нику — та писала сообщения под его диктовку. Сам, видимо, струсил. Общался, спрашивал про дом, а развод добровольно не дал. Вынудил ее разводиться чуть ли не в одностороннем порядке. Наверное, тогда-то до него и дошло, что дом записан на него, но принадлежит им обоим.
Мила все-таки думала, что он приедет на последний разговор. Финальный.
Приехал не он.
Приехали его родители.
Инна и Игорь, нарядившись в свои «городские» обновки, ей напряженно улыбнулись.
— Здравствуйте, — Инна их не прогоняла, — Вы на чаек или поговорить?
— Хотели поговорить о нашем доме.
— Не буду водить вас за нос и напрасно пугать, да и я сразу хотела вам об этом сказать, но Андрей меня так взбесил своим игнором… Простите, что не позвонила раньше. Я не собираюсь судиться за дом. Я в него не вкладывалась. Он чужой уже, а чужого мне не надо. Разведемся без взаимных претензий.
— Мила, мы хотим как раз, чтобы ты за него судилась. Все записано на Андрея, за все платили наличными, мы понятия не имеем, как доказать, что дом покупался и на наши деньги тоже, а по документам мы там никто, кроме прописки у нас ничего нет, — сказала Инна, — Мы верили сыну больше, чем себе. И Андрей нас не подводил, но Ника… я сама когда-то впустила в дом змею. Ника уже уговорила его жить отдельно от родителей, и нет, разъехаться по двум хорошим однушкам в городе они не хотят. Андрей говорит, что нам и в общежитии нормально будет, а у него семья намечается, еще дети… Мила, поможешь нам вернуть половину??
— Инна, я… вы представляете, как это будет выглядеть? Бывшая жена отобрала дом. Да меня со свету сживут.
— А мы всем скажем правду.
— Вы сейчас мне доверяете больше, чем Андрею? Вы же в курсе, что, когда я отсужу половину, эта половина будет записана на меня.
— Андрей сейчас головой думать не способен совершенно.
Мила ой как не хотела… Но жаль их, ее уже бывших свекров, очень жаль. Андрей сейчас без крыши над головой и их оставит, и себя, скорее всего, потому что будущую квартиру Ника точно не прощелкает.
Половину они отстояли.
Уж что было в суде и после суда, Мила вспоминать не хочет. Сколько всего на нее вылилось, а особенно старалась Ника. Не успокоился бывший с новой женой даже тогда, когда вся до копеечки сумма от половины дома легла на счет его родителей. Но Милу его истерики не трогали. Она поступила по совести.
