— Вы не имеете права! — голос Марины звенел так пронзительно, что нотариус Светлана Ивановна невольно отодвинулась в своём кресле. — Ваш… ваш ребёнок незаконнорождённый! У него нет никаких прав на квартиру покойного!
— Незаконнорождённый? — Ольга вскочила со стула, и сумка с грохотом упала на пол. — Вы в своём уме? Мой Дима — сын Андрея, такой же, как и ваш Артём! ДНК-экспертиза это подтвердила!
— Сын? Сын от любовницы! — лицо Марины покрылось пятнами. — Пока я рожала, пока сидела с ребёнком, вы там… с моим мужем…
— Бывшим мужем! — перебила Ольга. — Когда мы встретились, вы уже год как развелись!
— Три месяца! Три! И квартира наша, семейная! Я в ней десять лет прожила!
Светлана Ивановна устало сняла очки и потёрла переносицу. Такие сцены она видела сотни раз, но от этого не легче. Две женщины, обоим около тридцати, обе измученные, обе с синяками под глазами от бессонных ночей. И обе правы по-своему.
— Дамы, прошу вас, — попыталась она вмешаться. — Давайте спокойно…
— Спокойно? — Марина истерически рассмеялась. — Мой сын останется без квартиры из-за этой… из-за неё!
— Ваш сын получит половину! Половину! — Ольга сжала кулаки. — А мой Дима что, должен на улице жить? Его отец тоже погиб в той аварии!
Марина опустилась на стул и закрыла лицо руками. Плечи её задрожали.
— У меня ипотека, — глухо сказала она. — За однушку на окраине. Я думала, мы продадим эту квартиру, и я смогу погасить долг. Андрей обещал помогать, но он… он не успел.
Воцарилась тишина. Только тиканье старинных часов на стене отсчитывало секунды.
— У меня вообще ничего нет, — тихо произнесла Ольга, садясь обратно. — Снимаю комнату в коммуналке. За Димину астму ,одних лекарств только, по двадцать тысяч в месяц выходят.
Светлана Ивановна посмотрела на папки перед собой. В одной — свидетельство о рождении Артёма, пять лет. В другой — свидетельство о рождении Димы, четыре года. Оба — сыновья Андрея Соколова, который месяц назад разбился на мотоцикле. Единственное имущество — двухкомнатная квартира в старом доме. И два маленьких мальчика, которые скоро окажутся в центре судебной битвы.
— Знаете, — медленно начала нотариус, — у меня есть предложение. Но для начала ответьте на вопрос: вы хотите лучшей жизни для своих детей?
Обе женщины подняли на неё глаза, красные от слёз.
— Конечно, — прошептала Марина.
— Естественно, — кивнула Ольга.
— Тогда подумайте. Судебная тяжба может растянуться на годы. Адвокаты, экспертизы, нервы. Квартиру придётся продавать через торги, по заниженной цене. В итоге каждому достанутся копейки, да ещё и долги по судебным издержкам.
— И что вы предлагаете? — напряглась Марина.
— Мировое соглашение. Вы обе въезжаете в эту квартиру. Делите её по комнатам.
— Что?! — в два голоса воскликнули женщины.
— С ума сошли что-ли?! — Марина схватилась за голову. — Жить с ней под одной крышей?!
— Я? С ней? Никогда! — Ольга отшатнулась.
Светлана Ивановна невозмутимо продолжала:
— Живёте год. Вместе оплачиваете коммуналку, вместе делаете ремонт, вместе присматриваете за детьми. Экономите на няне. А через год продаёте квартиру уже как семья, по нормальной цене, и делите деньги. Этого хватит и на погашение ипотеки, и на первый взнос за новое жильё.
— Но мы… мы же ненавидим друг друга, — слабо возразила Марина.
— Зато ваши дети — родные братья, — спокойно ответила нотариус. — И они ни в чём не виноваты.
Первая неделя была кошмаром.
Марина заняла большую комнату с Артёмом, Ольга — маленькую с Димой. Они сталкивались на кухне и молча расходились. Марина нарочно громко включала телевизор по вечерам. Ольга демонстративно хлопала дверью. В квартире висело напряжение, которое можно было резать ножом.
Но дети не понимали вражды.
— Мама, а кто это? — спросил Артём, показывая на светловолосого мальчика, который стоял в дверях маленькой комнаты.
— Это… это Дима, — с трудом выговорила Марина.
— Он будет со мной играть?
У Димы были огромные серые глаза, точь-в-точь как у Артёма. Как у их отца.
— Хочешь посмотреть мои машинки? — неуверенно предложил Артём.
Дима кивнул и улыбнулся. И Марина почувствовала, как что-то сжалось в груди.
Ещё через неделю Дима закашлялся ночью — начался приступ астмы. Ольга металась по комнате в панике, не находя ингалятор.
— Где лекарство?! Господи, где же оно?! — она рыдала, прижимая синеющего сына к груди.
Дверь распахнулась. На пороге стояла Марина в старой футболке, с растрепанными волосами.
— Что случилось?
— Ингалятор… не могу найти… — Ольга задыхалась от слёз.
Марина не раздумывая схватила телефон:
— Алло, скорая? Ребёнок задыхается, астматический приступ!
Она подскочила к Диме, усадила его, распахнула окно.
— Дыши, малыш, дыши со мной. Вдо-о-ох, выды-ы-ых. Вот так, молодец.
Она держала его маленькую ладошку в своей, и что-то странное происходило у неё внутри. Это был сын Андрея. Его глаза, его упрямый подбородок. Маленький человек, который боролся за каждый вдох.
Когда приехала скорая и увезла Диму с Ольгой в больницу, Марина осталась с Артёмом. Мальчик заплакал:
— А Дима умрёт?
— Нет, солнышко. Врачи ему помогут.
— Он же мой братик, да?
Марина замерла. Потом медленно кивнула:
— Да. Братик.
— Я не хочу, чтобы он умирал. Он классный. Мы строили гараж для машинок.
Всю ночь Марина не спала. Утром поехала в больницу. Ольга сидела у кровати, где спал Дима, бледный, но дышащий ровно.
— Я… — начала Марина и запнулась. — Я принесла вам завтрак. Подумала, что вы не ели.
Ольга подняла на неё удивлённые глаза.
— Спасибо, Марина.
Они молча пили кофе из пластиковых стаканчиков.
— Знаете, — тихо сказала Марина, — я ненавидела вас. Думала, что вы разрушили мою семью.
— Я знаю, — так же тихо ответила Ольга. — Но я не… Андрей сказал, что вы развелись. Я не хотела никому делать больно.
— Верю. — Марина устало потёрла лицо. — Я злилась не на вас. Я злилась на него. За то, что он выбрал вас. За то, что у вас тоже родился его сын. За то, что он погиб и оставил нас всех.
Ольга взяла её за руку.
— Мне жаль. Правда жаль.
И Марина вдруг заплакала. Не истерически, не громко — просто слёзы текли по щекам, и она не могла остановиться. Плакала о потерянной любви, о мёртвом муже, о том, что жизнь пошла не так. И Ольга обняла её, и они сидели так, две женщины, которых связала трагедия.
Шли месяцы.
Они наладили быт. Марина работала до обеда, Ольга — после. Они по очереди водили детей в садик, вместе готовили ужин, сидели по вечерам на кухне и разговаривали.
Оказалось, что у Ольги золотые руки — она переклеила обои в прихожей, починила кран. Марина умела шить — сшила обоим мальчикам новогодние костюмы. Артём научил Диму кататься на велосипеде. Дима научил Артёма собирать пазлы.
— Мам, а Дима всё-таки— мой брат? — спросил однажды Артём.
— Да, сынок.
— А Ольга тогда кто?
Марина задумалась.
— Ольга — это… моя подруга. Хорошая подруга.
Артём кивнул, довольный ответом, и убежал играть.
К концу года квартира преобразилась. Свежий ремонт, уютная обстановка. И когда риелтор объявил цену, обе женщины ахнули — это было в полтора раза больше, чем они рассчитывали.
— Семейное гнёздышко, — улыбнулся риелтор. — Видно же, что здесь жили с любовью. Такие квартиры быстро продаются.
В день сделки они сидели в той же нотариальной конторе, у той же Светланы Ивановны. Только теперь не кричали друг на друга. Марина держала на коленях Артёма, Ольга — Диму. Мальчики играли в одну игру на телефоне, склонив головки.
— Вот ваши доли, — нотариус протянула документы. — Поздравляю.
— Светлана Ивановна, — вдруг сказала Марина. — А можно… оставить их родными братьями? Официально? В документах?
— Они и так родные, — удивилась нотариус.
— Нет, я имею в виду… — Марина посмотрела на Ольгу. — Чтобы у них была одна семья. Чтобы если что-то случится с одной из нас, другая имела права. На опеку. На решения.
Ольга широко распахнула глаза:
— Марина, ты серьёзно?
— Абсолютно. Они братья. Настоящие. И я не хочу, чтобы их когда-нибудь разделили.
Ольга шмыгнула носом и обняла подругу.
— Я тоже не хочу.
Светлана Ивановна улыбнулась — впервые за всю встречу — и кивнула:
— Это можно оформить. Взаимные доверенности, опека в случае форс-мажора. Сделаем.
Они купили две квартиры в одном подъезде, на одной лестничной площадке. Двери напротив друг друга. Мальчики носились между квартирами как угорелые, и никто не знал, где чей дом.
В День защиты детей они пошли в парк — все вместе. Марина и Ольга сидели на лавочке, попивая лимонад и наблюдая, как Артём и Дима гоняют голубей.
— Знаешь, — задумчиво сказала Марина, — когда Андрей погиб, я думала, что моя жизнь кончилась.
— А у меня даже и не начиналась, — усмехнулась Ольга. — Мы встречались всего год.
— А теперь?
— Теперь у меня есть квартира, работа, и… странная, но настоящая семья.
— У нас, — поправила Марина. — У нас есть семья.
Они посмотрели друг на друга и засмеялись.
Артём с Димой подбежали, запыхавшиеся и счастливые.
— Мам! — закричал Артём. — Смотри, мы нашли червяка!
— Мама Оля! — Дима тянул руку. — Смотри, какой большой!
Две мамы наклонились над протянутой ладошкой, где извивался дождевой червь.
— Фу, гадость, — скривилась Марина.
— Какой он интересный, — восхитилась Ольга.
— Мы его в садик посадим! — решил Артём.
— Пусть живёт, — согласился Дима.
И мальчики умчались дальше, крепко держась за руки. Два брата, которых чуть не разделило наследство. Два сына, которых объединила любовь матерей.
А позади них, на лавочке, сидели две женщины, когда-то враги, а теперь — самые верные подруги. Потому что поняли главное: дети важнее обид, а любовь сильнее гордости.
И солнце светило так ярко, как будто и впрямь наступила новая жизнь.
