— Мария, встречай, гостя привез! — Алексей шагнул в избу, широко улыбаясь, а за ним вошла женщина – ухоженная, яркая, в дорогом пальто.
Мария замерла на секунду. Она стояла у стола, в руках – миска с мукой, из которой только что собиралась замешивать тесто. Муж приехал. Но не один.
— Проходите, — Мария наконец опустила взгляд на свои руки, стряхнула с пальцев муку. — Чаю будете?
Женщина с интересом огляделась, морщась от деревенской простоты. Алексей поставил сумки у порога и хлопнул себя по бокам, будто только что вернулся с дальнего похода.
— Вот, познакомься, — с усмешкой сказал он, оглядывая избу. — Это Катя. Катя, это Мария.
— Очень приятно, — ответила женщина, не скрывая холода в голосе.
Мария вытерла руки о передник и кивнула.
— Вы из города?
— Ну да, — пожала плечами Катя. — Не привыкла еще к таким… условиям.
— Условиям? — переспросила Мария.
Катя мотнула головой в сторону печи, в сторону резного деревянного стола, покрытого вышитой скатертью. На лавке лежала стопка аккуратно выглаженного белья, в углу – корзина с клубнями картошки, привезенной с огорода.
— Ну… — Катя чуть заметно улыбнулась. — Не обижайтесь, просто я привыкла к другому.
Мария ничего не ответила. Она почувствовала, как внутри что-то неприятно скользнуло, как тяжелый ком в горле.
Алексей тем временем снял куртку, бросил ее на спинку стула и потянулся.
— Ну что, хозяйка, есть что пожевать?
— Есть, — тихо сказала Мария.
Она развернулась к печи и, не поднимая головы, стала снимать с полки хлеб, доставая масло и сыр.
Катя присела на лавку, склонив голову к плечу.
— Мария, а у вас тут ванная где?
Мария задержала дыхание.
— Во дворе. Колонка справа.
Катя удивленно моргнула.
— Как? Без горячей воды?
Алексей усмехнулся, подмигнув ей.
— Не бойся, к этому быстро привыкают. Правда, Маш?
Мария плотно сжала губы.
— Горячая вода в бане. Она топится по субботам, — ответила она ровным голосом.
Катя кивнула, будто записала про себя что-то важное.
Мария выложила хлеб на стол, поставила варенье.
— Чай будете?
— Да, пожалуй, — кивнула Катя.
Алексей уже развалился на лавке, закинув руки за голову.
— Ой, я вам тут еще привез кое-что, — вспомнил он, открывая сумку. — Мария, посмотри, что Катя тебе привезла.
Мария взяла с подоконника чайник и медленно обернулась. Катя уже доставала из сумки сверток, завернутый в пеструю бумагу.
— Вот, — она протянула его Марии.
Мария не торопилась брать.
— Что это?
— Крем, — улыбнулась Катя. — Дорогой. Для рук. Я знаю, как тяжело работать с землей, кожа сохнет…
Мария посмотрела на нее, на крем в блестящей упаковке, потом перевела взгляд на свои руки – широкие, сильные, в тонких трещинах от воды и мыла.
— Спасибо, — сухо сказала она, беря сверток.
Алексей кивнул с довольным видом.
— Ну вот и отлично. Теперь ты с кремом, я с Катей, все довольны.
Мария медленно убрала крем в шкаф.
— А надолго вы? — спросила она тихо.
Алексей откинулся назад, хлопнул себя по бедру.
— Катя пока побудет у нас. На пару дней, может, неделю. Не возражаешь?
Мария посмотрела на мужа. Он говорил это так легко, будто не понимал, какой вопрос только что задал.
Катя снова улыбнулась.
— Ой, Мария, только не волнуйтесь, я не привередливая. Где угодно устроюсь.
Мария кивнула.
— Хорошо, — сказала она.
И пошла ставить чай.
—
Утро выдалось сырым и прохладным. Мария вышла во двор с ведром, направляясь к колодцу, когда услышала смех.
Она замерла у калитки.
Алексей и Катя стояли рядом, смеясь над чем-то. Муж поправил что-то на плечах Кати, слишком заботливо, слишком привычно.
Мария отвернулась и пошла дальше, набирая воду.
— Ой, Маш, ты не поможешь? — вдруг раздался голос Кати.
Мария обернулась.
— Что случилось?
Катя подошла ближе, оглядывая свою одежду.
— У вас тут пыли много, обувь вся в грязи, — пожаловалась она. — У тебя есть щетка для обуви?
Мария молча кивнула, заходя в дом. Вынесла старую щетку, протянула.
— Ой, а нет поновее? Эта жесткая, испортит кожу.
Мария посмотрела на нее внимательно, потом на Алексея. Он усмехнулся:
— У нас тут, Катя, не город. Чем есть, тем и чистят.
Катя закатила глаза.
— Ну ладно, — пробормотала она, взяв щетку двумя пальцами, будто что-то неприятное.
Мария развернулась, пошла в дом. Она уже знала, что будет дальше.
Катя появится в коротком халатике, как хозяйка. Алексей будет услужлив, будет подавать ей кофе, шутить, заглядывать в глаза.
А Мария? Марии просто не будет в этой картине.
Она поставила ведро у печи и вытерла руки о передник.
— Ты ее зачем сюда притащил? — спросила она вечером, когда Катя вышла в баню.
Алексей ухмыльнулся:
— Ты что, ревнуешь?
Мария промолчала.
— Глупости, Маш. Ты же у меня мудрая.
Мария ничего не сказала.
Только легла в ту же кровать, в которой спала последние двадцать лет, и поняла, что теперь она там одна.
—
На следующее утро Мария услышала, как кто-то с шумом открывает ее кухонные шкафы.
Она вышла из комнаты и увидела Екатерину. Та, одетая в короткий халатик, привезенный из города, стояла у полки, внимательно рассматривая содержимое.
— О, Мария, доброе утро! — весело сказала Катя, не отрываясь от изучения банки с крупой. — У вас тут кофе нет?
Мария обошла ее, достала жестяную банку, поставила на стол.
— Растворимый, — коротко сказала она.
Катя скривилась.
— Растворимый? Ой, я таким не могу. Я привыкла к свежемолотому. Леш, у вас тут нет кофемашины?
Алексей, сидящий за столом, лениво потянулся:
— Маш, а может, ты сгоняешь в магазин? Купи нормального кофе.
Мария на секунду замерла.
— Купи?
Алексей пожал плечами:
— Ну а что? Пора бы уже и к городским привычкам привыкать.
Мария медленно вытерла руки о передник, не отводя взгляда от мужа.
Катя улыбнулась.
— Ой, Леш, брось. Если нет кофе, я как-нибудь переживу. Маш, а можешь хотя бы молоко подогреть?
Мария отвернулась, взяла ковш и молча поставила его на плиту.
Она слышала, как Алексей смеется.
— Вот, Катюша, ты у нас нежная. Привыкай, это деревня!
— Ну я же не знала, что здесь такие условия, — протянула Катя.
— Да, — тихо сказала Мария. — Не знали.
Она сняла ковш с плиты и поставила перед Катей.
— Пожалуйста, — добавила Мария, глядя прямо в глаза сопернице.
Катя взяла чашку, но взгляд Марии выдержать не смогла.
По деревне уже поползли слухи.
Мария шла с сумкой из магазина, когда ее остановила баба Дуся, старая соседка с ясными глазами, которые всегда видели больше, чем хотелось.
— Машка, ты что это терпишь? — спросила она, нахмурившись.
— Чего терплю?
— Да все уже знают, что твой мужик с этой городской тут в обнимку ходит. Я его вчера в лавке видела. Стоял за ней, руки в карманы засунул, глаз не сводил.
Мария не дрогнула.
— Да мало ли кто за кем смотрит.
— Ой, брось, Маш, — баба Дуся фыркнула. — Зря ты это терпишь. Он борзеет.
Мария промолчала.
— Небось, еще приползет.
Мария только крепче сжала ручки сумки.
Она знала, что правду скрыть не получится.
Но ведь самое страшное было не то, что люди шептались за спиной.
Самое страшное было то, что Алексей даже не пытался это скрывать.
Вечером, когда Мария накрывала на стол, она услышала разговор из-за приоткрытой двери.
— Ты уверен, что хочешь тут оставаться? — Катя говорила негромко, но голос ее был отчетливым. — Грязь, запах коров… Пора в город, ко мне.
Мария замерла.
— Может, ты права, — услышала она голос Алексея.
Она стояла в темноте, сжимая ложку так крепко, что побелели костяшки пальцев.
Что-то внутри щелкнуло.
Мария поставила ложку обратно на стол.
И молча вышла из дома.
—
Она не плакала. Не злилась. Не чувствовала ничего, кроме спокойного, ледяного понимания: хватит.
Она встала, натянула передник и принялась за работу.
В доме пахло жареной картошкой, свежим творогом и молоком. Мария спокойно накрывала на стол.
Когда Алексей и Катя вышли из комнаты, их уже ждал завтрак.
— Садитесь, завтракать будем, — спокойно сказала Мария, поправляя подол платья.
Алексей сел, по привычке потянулся к хлебу. Катя устроилась рядом, грациозно скрестив ноги.
Мария вытерла руки о передник, села напротив.
Посмотрела на мужа.
— Я тут подумала, Леша. Ты ведь мужчина. Ты сам решаешь, как жить. Если хочешь поехать в город — поезжай.
Алексей замер, отломленный кусок хлеба выпал из рук.
— Что?
— Ты сам сказал, что может, Катя права. Так вот, если ты решил, что тебе туда — значит, тебе туда. Я не стану держать того, кто хочет уйти.
Катя расплылась в довольной улыбке.
— Ну вот и разобрались! — радостно сказала она. — Собирай вещи, Леш!
Но Алексей не шевелился.
Он смотрел на жену, не понимая, что происходит.
— Мария… Ты что, не будешь скандалить?
Мария спокойно встала, подошла к двери.
Там, в углу, стоял его чемодан.
Она взяла его за ручку, легко подняла и вынесла на крыльцо.
Обернулась.
— Счастливого пути, — тихо сказала она.
Соседи уже собрались у заборов.
Баба Дуся стояла, скрестив руки на груди, и довольно кивала.
Петр, старый друг Алексея, качал головой.
— Доигрался, — пробормотал кто-то.
Алексей выскочил на крыльцо.
— Мария… Ты серьезно?
— Я серьезно, — спокойно ответила она. — Ты сделал свой выбор.
Она стояла прямая, высокая, сильная.
Она больше не была той женщиной, которая ждала его с заработков, стирала его рубашки, верила в него, даже когда он обманывал.
Теперь она просто была собой.
Алексей огляделся.
Люди смотрели.
Катя уже шла к машине, даже не оборачиваясь.
Мария стояла в дверях, не двигаясь.
— Прощай, Леша, — тихо сказала она.
И закрыла дверь перед его лицом.
—
(Возмездие приходит, но дороги назад нет)
Прошло два месяца.
Мария жила спокойно.
Каждое утро вставала с первыми петухами, варила себе кофе – пусть и растворимый – выходила на крыльцо и вдыхала свежий, холодный воздух.
Дом стал просторнее. Легче. Чище.
Не нужно было убирать за мужчиной, который разбрасывал одежду. Не нужно было стирать рубашки, в которых он возвращался с чужих домов.
Мария снова стала собой.
И именно в этот день, когда солнце уже клонилось к закату, она увидела его.
Алексей стоял у калитки.
Исхудавший. Осунувшийся. В поношенной куртке, с пустым взглядом.
Мария медленно поставила чашку на ступеньку.
Он неловко кашлянул.
— Мария… Можно поговорить?
Она не ответила сразу.
Посмотрела на него. Потом на соседей, что уже косятся из-за заборов.
Петр хмыкнул.
Баба Дуся покачала головой.
Алексей шагнул ближе.
— Маш…
Мария медленно вытерла руки о передник.
— Поговорить можно. Но не здесь.
Она посмотрела ему прямо в глаза.
— Ты ведь сам выбрал, Леш. Тебе теперь не сюда.
Алексей замер.
Мария развернулась и спокойно ушла в дом.
Дверь закрылась с тихим, окончательным щелчком.
За порогом, на холодном воздухе, Алексей остался один.
Он смотрел на дом, который потерял.
На жену, которую предал.
На жизнь, которая больше не принадлежала ему.
Но было поздно.
