Гришка и Пашка посмеивались, присвистывали, подгоняя лошадку, которая и без того резво бежала по снежной дороге. Сани скользили легко, снег вихрем поднимался за ними, лес стоял плотной стеной по обе стороны.
— Кое-как отмазался у Натахи… а то прицепилась, не отпускала, подозревает, язви её…
— А мне не у кого отпрашиваться, — смеётся Пашка, — да и вообще, это же общественное поручение – женщин поздравить.
— Девочек, — уважительно поправил Григорий, — директор совхоза так и сказал: «поехать в Бережки и поздравить девчат, там передовая бригада… грамоту отвезти и подарки подарить».
Гришка и Пашка, сами не ожидали, что новый директор совхоза распорядится поздравить именно бригаду Бережковскую. Наверное, потому что грамота из области пришла. А тут аккурат – 8 Марта. Вот впопыхах и организовали. С одной грамотой не поедешь, решили косынки подарить. Ну а чего ещё придумаешь? Про цветы и в голову никому не пришло, взять их негде, да и не принято вроде как.
«Светит месяц, светит ясный, светит белая луна, — запел Пашка.
Григорий подхватил: «Осветила путь-дорожку мне до милого двора»
Так-то бы на машине быстрее, но дорогу замело, хоть и начало весны на календаре. Но тут, в таёжном краю, снег почти до мая лежит. Вот и распорядились лошадь выделить. Лошадка – она ведь проберется, не подведёт.
— Если бы летом, так на моем мотоцикле вмиг домчались, тридцать шесть лошадиных сил у моего «Урала» – хвастается Григорий, — а тут всего одна лошадиная сила, — он кивнул на Орлика, который вдруг сбавил шаг.
Небо было серым, будто сизой плёнкой затянуто и никакого проблеска от солнышка. Да ещё лес мрачно стоял по обе стороны, и потому казалось, что уже вечер.
— А ты был в Бережках? – спросил Пашка.
— Давно, кажется, в детстве, по ягоду в эти места ездили… а чё тут делать ещё, глушь, тайга…
— А я вообще не был.
— Орлик замедлил шаг и свернул на едва видневшуюся снежную дорогу.
— А чё это он? – спросил Пашка. – Разве сюда?
— Дед Василий говорил, что Орлик знает дорогу, не раз сюда катался, — подсказал Гришка, — надо же, животина – не машина, знает, куда везти. А вот машину сам ведёшь, куда повернёшь – туда и приедешь.
Вскоре появились Бережки – несколько домишек, укутанных снегом, теснились почти у самой тайги. Наступлением весны здесь и не пахло.
— Куда теперь? – спросил Павел.
— Да вон, кажется, клуб у них, — он понукнул коня, направив к одноэтажному старому строению.
— Ну держись, девчата, счас поздравлять, да целовать будем, — раздухарился Григорий.
— Тебе Наташка чуб не выдергает? – хихикнул Павел, зная о ревнивой жене друга.
— А откуда ей знать? У нас же общественное поручение.
Возле крыльца, как два огромных белых медведя, лежали сугробы, а само крылечко аккуратно подметено, ни единой снежинки на нём.
Привязав Орлика и забрав подарки, широко распахнули двери и вошли в помещение.
— Здорово, девчонки! – Гаркнул Григорий.
— Здорово… девчата, — сказал Павел и запнулся.
Небольшая комната, в которой возле стены стояли старые сидения, в центре два стола, а вокруг стулья; за столом сидели пожилые женщины в цветастых платках и телогрейках, потому как в клубе было прохладно. Увидев молодых мужчин, все обернулись и замерли в растерянности.
— Вы откель, внучики? – спросила старушка, сидевшая с краю.
Гришка сразу вспомнил комсорга Валеру Волынского. Должность у него хоть и серьёзная, но характер — лишь бы посмеяться. Гришка подумал, что Валера специально не сказал, что надо поздравить бабушек, насочинял, что молодёжная бригада тут… А вместо молодёжной – бабули-пенсионерки. Самой молодой Антонине Липкиной – шестьдесят. Она тут ещё и завклубом.
— Ребята, да вы никак из района? – спросила Липкина.
— Ага, — ответил Пашка, — из райцентра… то есть, нет, мы из совхоза… мы это… поздравить вас приехали…
И тут бабули, а было их человек десять, поднялись как по команде и потянули парней за стол. – У нас тут… ну вроде как девичник, — пояснила Липкина, — собрались праздник отметить, принесли, кто чем богат.
А богаты женщины были соленьями, отварной картошечкой, солёными грибочками, выпечкой, в том числе пирогами и булочками. И всё это яство предстало перед глазами парней, проделавших путь по снежной, морозной дороге.
— Замёрзли, соколики? – спросила самая старшая из всех баба Дуня Гордеева. – Так отогрейтесь… а то может щёки растереть?
— Не-не, не надо, — увильнул Пашка. – Мы это, поздравить хотели по поручению… директор совхоза сам бы приехал, да не получается пока…
— Да мы знаем, новый теперь директор-то, ничего, мы люди не гордые, а у него работы невпроворот, — согласились бабушки.
Грамоту приняли и сразу отложили в сторону, никто её и не прочитал, все старались угодить приезжим: накормить, обогреть, подбодрить.
— Так у нас подарки, — вспомнил Пашка и достал из коробки платки. Простенькие были платочки – чисто знак внимания. Но женщины так обрадовались, будто что-то ценное подарили, и каждая примеряла, оставляя на плечах.
— Согрейся, милок, — предложила баба Катя и пододвинула самодельную наливку.
— Так я за рулём, — смеётся Григорий, — ну то есть, «за конём», возница я.
— Да, чай, не заблудитесь, — успокоили женщины.
Антонина Липкина взяла баян и развернула меха. «Светит месяц, светит ясный, — запела она и все дружно подхватили.
Парни, отогревшись и захмелев, смотрели на женщин с симпатией. – Девчонки, дорогие девчонки, — сказал Пашка, опустошив ёмкость с наливкой, — с Международным вас днём… женским!
Антонина заиграла плясовую, и даже самые пожилые не удержались и вышли в круг, прихватив за руки Павла и Григория. А те и не сопротивлялись. Женщины были столь гостеприимны, язык не поворачивался отказать им.
«Я и так, я и сяк, я и зайчиком, — затянула баба Катя, притопывая рядом с Пашкой — Как хочу я танцевать с этим мальчиком!»
Парни не заметили, как время прошло, вечером хватились, что пора возвращаться, а то ночь застанет.
Антонина Липкина проводила ребят на улицу. Орлик, успев отдохнуть, готов был везти обратно.
— Очень, очень приятно, — сказал Гришка, — не знали, какие у вас в Бережках люди хорошие.
— Ой, милок, да ты захмелел и запамятовал, — рассмеялась Антонина, — это не Бережки, это деревня Васильчиково, — поправила Антонина.
— Как Васильчиково? – испуганно спросил Пашка. И тут на глаза ему попалась вывеска на здании клуба: «Клуб д. Васильчиково»
— Как так? – спросил Гришка, протрезвев. – Так мы в Бережки ехали.
— Так это в другой стороне, — растерянно ответила Антонина, догадываясь, что случилась путаница.
— Так чё, Волынский не шутил, когда сказал, что молодёжную бригаду надо поздравить, — пробормотал Пашка, — вот мы влипли.
Они плюхнулись в сани и поехали домой, обвиняя друг друга в невнимательности.
— А грамота? а подарки? – кричал Пашка. – Это же не им. Это для передовиков, что в Бережках. И платки тоже туда.
— И чё предлагаешь? Вернуться и подарки отобрать? – спрашивал Гришка, понукая Орлика.
— Не знаю. Но нам за эти подарки такой нагоняй будет… короче, отправит директор совхоза забрать платки…
— Эх, надо было сразу, — сокрушался Григорий, — вернуться, извиниться и забрать подарки…
— Ага, они нас обогрели, накормили, повеселили, а мы им – возвращайте платки! Нормально – да?
— Плохо дело, чую, влетит нам. Хотя мне по любому влетит, там Натаха уже, наверное, со скалкой стоит у порога, меня ждет, запах сразу учует. — Признался Гришка.
***
На другой день парни стояли перед начальством, переминаясь с ноги на ногу. Директор совхоза, которого недавно назначили, ещё только осваивался и многого не знал.
— Вы что, не могли название деревни прочитать? – спросил он. – Вы же днём поехали. Ну ладно, ошиблись, но на самом клубе надпись должна быть…
— Да это не мы, это дед Василий коня другого подсунул нам, а этот конь только и знает дорогу до Васильчиково, вот и свернул в неположенном месте. А надпись мы потом уже увидели…
Комсорг Волынский хихикнул. – Дед Василий, значит, виноват и его конь Орлик… а сами вы первый раз, ничего не знаете…
— Знаем, но заплутали.
— Ну а грамоту как вручали?
— Да как… отдали, да и всё. Там бабули сразу с угощеньем, — Григорий осёкся, понимая, что сказал лишнее, про угощение надо было молчать.
— Ладно, дали промаху, — сказал своё слово директор совхоза Владимир Иванович Якушев, — теперь исправлять надо.
— Вот пусть эти шалопаи исправляют, — предложил Волынский, указав на парней.
— Ну-ну, давай без этих словечек, все виноваты. Начальству некогда, вот и отправили первых попавшихся, — заступился директор.
— Ладно, сам съезжу в Бережки, поздравлю девчат хотя бы после праздника, — пообещал Волынский.
— Вот и хорошо, а я в Васильчиково наведаюсь, — согласился директор совхоза. – А то получается, стоит деревенька на отшибе, забыли про неё… Кто там хоть живёт?
— «Девчата», — усмехнувшись, сказал Пашка, — там такие бабули, фору любому дадут.
— Да остались там вдовы ветеранов, сплошь пожилые, — пояснил Волынский, — разъехались все, а эти остались, из своих домов никуда…
— Ну вот и познакомимся, — сказал Якушев.
Дорогу к тому времени расчистили, большие машины след проложили, поэтому директор поехал с водителем на УАЗике. На том самом повороте чуть не забуксовали, но пробрались до деревни.
В клубе как раз была Антонина Ефремовна Липкина — печку протопила, чтобы помещение не остыло совсем. Увидев гостей, сразу поняла причину приезда.
— А вы никак наш новый директор совхоза? – спросила она.
— Он самый.
Липкина виновато опустила глаза. – Тут неувязочка вышла, вы уж простите, не взглянула я на грамоту, не прочитала, кому предназначена… ей Богу, не хотели мы, не знали. – Она вернула грамоту директору, подошла к столу, накрытому красным сукном, и взяла стопочку аккуратно сложенных косынок. – Возвращаем подарки, потому как не для нас они…
— Погоди, Антонина Ефремовна, не спеши, — Якушев, расстегнул полушубок, снял его. – Зови своих бабушек, слово сказать хочу.
Минут через пятнадцать потянулись бабули в клуб. Несмотря на возраст – дисциплина образцовая. Все пришли, кроме деда Матвея, он на такие мероприятия уже не ходит, спину прихватило.
— Прости, Владимир Иванович, не распознали, кому подарки-то, — сказала баба Катя, — все до единого собрали и возвращаем.
Якушев взял стопку платков и сам стал вручать каждой. – Ваши это платки, ваши. Это вы нас простите, что, порой, наведаться, не успеваем. Так что с праздником… девочки.
И тут солнце хлынуло в окно, сквозь плотно прикрытые шторы, и будто улыбнулось всем. А в ответ улыбки от бабушек – они сами, как цветы, расцвели.
— Слушай, Владимир Иванович, а ребята у вас славные, вы уж их не ругайте, мы тут так погуляли, что и не припомним, когда ещё такое было.
Якушев рассмеялся. – Не буду ругать, наоборот, похвалю. Вы лучше скажите, какие вопросы, чем помочь.
— Да вот печка в клубе совсем плоха стала, печку бы переделать… печник нужен.
— Потеплеет, сделаем. И про дорогу помню… только, дорогие женщины, с дорогой труднее, не обещаю в скором времени.
— Да это ладно, — махнув рукой, говорит баба Катя, — ты нам печку, печку замени, а то приедут ещё какой раз ребята… не хочется их заморозить, — с улыбкой сказала она.
***
Ругать Павла и Григория Якушев не стал. Но и хвалить передумал. Всё-таки есть вина парней, внимательней надо быть. В общем, случай забылся, а вот в Васильчиково долго ещё вспоминали, как приехали их поздравить на 8 Марта и как назвали девочками. А если по правде, все мы в душе — девчонки.
