В дежурку влетела Ирина — молоденькая, только после училища. Глаза горят, щёки раскраснелись:
— Татьяна Сергеевна! Он опять там! Представляете?
— Кто — он? — заведующая устало потёрла переносицу. Ночная смена далась тяжело, а тут ещё…
— Кот! Серый, с белым ушком… Уже час сидит! И ведь каждый день приходит, представляете?
— Что значит «каждый день»?
Татьяна Сергеевна, заведующая реанимацией, в очередной раз проверила документы перед обходом. Новенькая, из четвёртой палаты, всё не приходит в себя. Четырнадцать дней в коме после наезда на пешеходном переходе. Какой-то лихач на красный свет… Будто мало им хлопот с плановыми больными!
Ирина присела на краешек стула:
— Так две недели уже ходит. К окну палаты, где Анна Викторовна лежит. Сидит и смотрит, смотрит… Санитары гонят — он всё равно возвращается. Мы его уже прозвали Дежурным.
Татьяна Сергеевна поморщилась – только бездомных животных им тут не хватало! Хотела отчитать медсестру — не до того сейчас, работы невпроворот. Но что-то в голосе Ирины заставило её встать и подойти к окну
На карнизе одного из окон действительно сидел кот. Серый, с белым ушком — точно как описала Ирина. Тощий, но явно домашний: шерсть хоть и свалялась, но видно, что когда-то за ней ухаживали. Сидел он как-то странно: не по-кошачьи прямо, будто часовой на посту. И смотрел, не отрываясь, в окно палаты, где лежала та самая новенькая.
— Господи, бред какой, — пробормотала заведующая. — У нас тут человек между жизнью и смертью, а мы котов обсуждаем…
Но что-то в этой ситуации не давало ей покоя. Возможно то, что этот кот так упорно возвращался, несмотря на все попытки его прогнать? Надо же, какая преданность! Не у каждого человека она есть.
— А что мы знаем про эту пациентку? — вдруг спросила она.
Ирина пожала плечами:
— Да почти ничего. Анна Викторовна, пятьдесят два года. Живёт одна, дочь иногда навещает. Её на пешеходном переходе сбили, прямо возле дома…
— Какого дома?
— Да вон той пятиэтажки, — медсестра махнула рукой в сторону окна. — Серой такой, за больничным забором.
Татьяна Сергеевна снова посмотрела на кота. Тот словно почувствовал её взгляд – повернул голову. У заведующей даже мурашки побежали по спине от выразительного взгляда этого животного.
Ответ на их вопрос пришёл неожиданно – в тот же день дочь пациентки принесла документы для истории болезни. Из папки выпала фотография. На ней Анна Викторовна сидела в кресле, а на руках у неё… серый кот с белым ушком. Вот и побольше информации!
— Это… — голос заведующей дрогнул. — Это кто?
Дочь пациентки всхлипнула:
— Это – Дымка, мамин кот. Потерялся два года назад — выскочил на улицу, когда сантехники дверь открытыми оставили. Мама всё обклеила объявлениями, каждый двор обошла… — Она вытерла слёзы. — Знаете, она даже переезжать отказывается. Говорит: «А вдруг Дымка вернётся? Как же он меня найдёт?»
Татьяна Сергеевна почувствовала, как по спине пробежал холодок. Выходит, кот всё же нашёлся, но поздно… Может, он был неподалёку в тот момент, когда его хозяйку сбила машина и увезла скорая. Проследовав за каретой скорой помощи, он узнал, где она. А как нашёл окно? Вероятно, заглядывал в разные…
– И где… где она живёт? – спросила заведующая.
— Да тут, за больницей. В серой пятиэтажке…
В этот момент тишину больничного коридора разорвал пронзительный писк приборов из палаты Анны Викторовны. Они бежали — заведующая, медсестра, дочь… Кардиомонитор показывал первые признаки выхода из комы. О коте все, конечно же, забыли.
Когда Анна Викторовна впервые открыла глаза, вокруг суетились врачи. Яркий свет, чьи-то голоса, писк приборов… Всё как в тумане.
— Мама! — подала голос Наташа, её дочь. — Мамочка, ты нас слышишь?
Анна Викторовна попыталась кивнуть. Говорить пока не получалось — во рту пересохло, горло саднило от трубок.
— Тихо-тихо, — это уже Татьяна Сергеевна. — Не торопитесь. Вы у нас молодец…
Чуть позже Наташа держала Анну Викторовну руку и плакала. А потом вдруг улыбнулась сквозь слёзы:
— Мам, а у меня для тебя такой сюрприз! Ты не поверишь… Дымка нашёлся!
Анна Викторовна дёрнулась, пытаясь что-то сказать. В глазах мелькнули узнавание, удивление, радость.
— Лежите-лежите, — мягко, но твёрдо придержала её Татьяна Сергеевна. — Вам пока нельзя волноваться.
— Представляешь, мам, — Наташа гладила мамину руку, — он сам тебя нашёл! Приходил сюда каждый день, сидел под окном… Врачи его заметили. А когда я фотографии принесла — сразу узнали!
По щекам Анны Викторовны покатились слёзы.
— Я его к себе забрала, — продолжала дочь. — Он сначала не хотел идти, всё к больнице рвался. Но ничего, мы договорились — я его каждый день к тебе приводить буду, как только разрешат…
Когда Анну Викторовну перевели в обычную палату, Наташа пришла с большой сумкой, из которой доносилось недовольное ворчание.
— Нельзя его сюда, — строго выговаривала санитарка. — Не положено!
Но Татьяна Сергеевна только рукой махнула:
— Оставьте! Этот кот заслужил право быть здесь больше, чем многие люди.
— Вот ведь… — проворчала подошедшая медсестра Ирина. — А мы-то думали — показалось…
— Ничего не показалось, — тихо ответила Татьяна Сергеевна. — Просто иногда любовь сильнее любых преград и даже времени.
— Ну-ну, потерпи, — приговаривала Наташа, доставая взъерошенного Дымку. — Сейчас увидишь маму…
Кот замер, принюхался… А потом рванул к кровати — только лапы мелькнули.
— Осторожнее! — вскрикнула Татьяна Сергеевна, но было поздно.
Дымка уже сидел возле подушки и тыкался носом в хозяйскую щёку. Мурчал так громко, что, казалось, слышно было в коридоре. А она… она просто плакала и смеялась одновременно, пытаясь погладить его дрожащей рукой.
— Господи, — прошептала медсестра Ирина, украдкой вытирая слёзы, — прямо как в кино…
С тех пор Наташа приходила каждый день. К своему удивлению, обнаружила, что Дымка каким-то образом научился различать время посещений. Ровно в четыре часа начинал крутиться у двери и требовательно мяукать.
— Как ты узнаёшь? — удивлялась она. — Часы, что ли, читать умеешь?
А он только хвостом махал и нетерпеливо переминался с лапы на лапу, торопил – мол, пойдём скорее, мама ждёт.
— Вы знаете, — сказала как-то Татьяна Сергеевна, глядя на эту идиллию, — я за двадцать лет в медицине много чего повидала. Но такого…
Она замолчала, подбирая слова. А потом добавила:
— Наверное, нам, людям, ещё учиться и учиться такой верности.
А потом, уже дома, когда Анна Викторовна лежала в своей кровати, Дымка устроился у неё под боком — как раньше, как два года назад. Будто и не было этой разлуки, будто не было комы, больницы, долгих дней под окном…
А Татьяна Сергеевна… Она с тех пор немного по-другому смотрит на мир. И когда слышит разговоры о том, что животные не умеют любить или что чудес не бывает, только улыбается. Ведь она-то знает: самые настоящие чудеса случаются не от взмаха волшебной палочки, они случаются от любви.
И каждый раз, проходя мимо серой пятиэтажки, она поднимает глаза к окнам третьего этажа. Там, на подоконнике, частенько можно увидеть знакомый силуэт — Дымка греется на солнышке и жмурится от счастья.
