Когда Марина вернулась из магазина, дверь в квартиру была приоткрыта. Не настежь — просто не до конца закрыта. Щель между дверью и косяком казалась нарочито аккуратной, словно кто-то тщательно выбрал именно такое положение. Как будто вошёл, посмотрел вокруг, замер на секунду — и ушёл, не решившись остаться. Или, быть может, наоборот — всё ещё был внутри.
Пакеты с продуктами она поставила на пол и замерла. Сердце колотилось негромко, но часто. Ни шума, ни шагов. Только тишина и слабый сквозняк, который шевелил угол ковра в прихожей. И ещё — еле уловимый запах чего-то чужого, несвойственного её дому. Табак? Или просто улица? Она прислушалась, но воздух снова стал обычным.
Она жила одна последние три года. После того как Артём ушёл — сначала на съёмную квартиру, потом в другой город, потом в чужую жизнь. Он писал ей дважды. Первый раз — чтобы забрать кофту, второй — чтобы сообщить, что женится. Она не отвечала. Не потому что злилась. Просто не знала, что можно сказать, когда тебя больше не спрашивают. Да и внутри давно всё стёрлось — осталась только ровная, немного грустная поверхность, как заснеженное окно: вроде бы есть следы, но не различишь — чьи.
Марина медленно вошла, оглядела коридор. Всё на месте. Куртка на крючке. Зонт в углу. Письма на полке. Ни следа суеты, ни смятого коврика, ни отодвинутой обуви. Всё — как обычно, и всё — не так. Она закрыла дверь, поставила на замок и нажала на кнопку охраны. Мигание зелёного индикатора её немного успокоило. Хотя, если бы кто-то хотел — давно бы ушёл. И всё же — осадок остался, как слабое эхо за спиной.
На кухне всё было, как она оставила утром. Плита выключена. Кружка в раковине. Книга на подоконнике, открытая на середине. На краю страницы — залом. Она точно помнила, что положила закладку. Но, может, и ошиблась. А может, кто-то читал. Или просто пролистал. Но в воздухе что-то изменилось. Как будто его немного сдвинули. Как будто кто-то незаметно прошёл сквозь комнату и растворился, оставив еле заметную пустоту. Не тревогу — скорее отпечаток чужого присутствия.
Она вернулась в коридор и только тут заметила: на тумбочке лежала старая фотография. Не рамка — просто отпечаток. Слегка выцветший, с уголком, заломленным внутрь. Марина наклонилась. Это было фото, которое она давно убрала в ящик. Она и Артём. Лет десять назад. Он обнимает её сзади, а она смеётся. Снимал кто-то из друзей, на пикнике. Тогда всё казалось прочным, почти навсегда. Теперь — казалось вырезанным из другого времени. И кто-то оставил его здесь неслучайно.
Фотография лежала ровно. Не могла сама упасть. Кто-то её достал. Посмотрел. Оставил. И ушёл. Или не ушёл? Марина огляделась, прислушалась, будто в стенах осталась эхом его тень. Это фото она прятала не из обиды — просто не могла больше на него смотреть. А теперь оно лежало открыто, как вызов. Или как просьба.
Марина села на диван. Взяла телефон. Полистала недавние звонки. Ничего. Сообщения — тоже пусто. Ни от него, ни от кого. Только уведомления от доставки и банка. Сухие, машинные строчки, в которых не было ни одного живого слова.
Она поднялась и закрыла балконную дверь — ветер всё ещё гулял по квартире. Он шевелил занавеску, тихо, будто гладил. Вечер плавно переходил в ночь. И вдруг — тишину прорезал звонок в дверь. Один раз. Чётко. Как будто кто-то точно знал, что она услышит.
Марина подошла. Глянула в глазок. Никого. Пустой лестничный пролёт, тишина, тусклый свет лампочки под потолком. Только на коврике у порога — тот самый свёрнутый в рулон плед. Их общий. Синий, с белыми полосами. Он выглядел почти как новый, хотя они таскали его в поездки, стелили на песок, сушили на верёвке у дачи. Она помнила его запах, его шероховатость. Помнила, как они вдвоём укрывались им в палатке. Как в последний раз стирали его вместе, ссорились из-за порошка и потом оба смеялись над глупостью ссоры.
На пледе лежала записка. Всего три слова:
«Прости, не смог».
Бумага была сложена неровно, как будто в спешке. Почерк — его. Узнала сразу, по угловатым «п» и скошенным «т». Как будто он всё-таки пришёл, дошёл, но не осмелился позвонить второй раз. Или знал, что она поймёт и так.
Она постояла. Смотрела на дверь, на плед, на свою дрожащую руку. В голове мелькали обрывки: как он уходил, как звенел ключ о металлическую миску в коридоре, как она потом боялась тишины. Потом взяла плед, занесла в квартиру и аккуратно развернула. Внутри лежал ключ. Её старый ключ, который он когда-то не отдал. Простой, гладкий, с царапиной у основания — она помнила эту царапину, как шрам на чем-то общем.
Марина выключила охрану. Положила ключ обратно в плед. Сидела несколько секунд, глядя на него, как на символ чего-то не законченного. А потом подошла к двери и медленно, почти беззвучно, снова её приоткрыла.
На всякий случай. Или на случай, что всё-таки остался шанс.
