Когда муж сказал, что отдаст почку сыну, первой моей мыслью было запретить ему делать это. Я даже сказала что-то такое вслух. Кажется, это было «почему ты?».
Алеша посмотрел на меня грустно и растерянно.
— Потому что он мой сын.
Горячая волна стыда окатила меня. За годы нашей жизни я привыкла думать так, будто у него нет сына. И у меня были на это причины.
Когда мы познакомились с Алёшей, я находилась в процессе развода с первым мужем. У нас была общая дочь, и судебный процесс был длительным и болезненным для нас обоих. Я не хотела выставлять на всеобщее обозрение наши проблемы, мне было стыдно перед родственниками, не хотела, чтобы они узнали, что он меня бил. Не хотела я и создавать ему проблем на работе, боялась мести, нам хватало распрей из-за дочери. Но когда он начал клеветать на меня, будто со мной дочь будет находиться в опасности, пришлось выложить все судье. Муж начал угрожать мне, писать гадкие комментарии на моей странице.
Надо было закрыть ее. Но мне тогда казалось, что это будет сродни признаться в том, что я проиграла.
Алеша тогда планировал уйти от Лены. Так что все вышло не из-за меня. Они сильно ругались последние годы, и он решил, что больше так нельзя. И тут он встретил меня. Не знаю, то ли мы и правда созданы друг для друга, то ли после нескольких лет тяжёлых отношений, мы почувствовали наконец-то себя нужными, но это было по-настоящему, не просто интрижка, чтобы заглушить боль расставания. Я забеременела, и он обо всем рассказал жене. Та устроила скандал, говорила, что не сможет жить без него.
Это Рома, сын Алёши написал моему мужу про беременность. Нашел мою страницу, увидел его комментарии и решил, что это поможет вернуть отца в семью. Судебный процесс тогда ещё не закончился, и муж посчитал это оскорблением. Обманом он заставил меня приехать на дачу. Если бы Алеша не принялся меня искать, вообще неизвестно, что бы со мной было. А так я просто потеряла ребенка. Так сказала Лена в защиту мальчика. Она знала, что я теперь в принципе не смогу иметь детей. Но это, наверное, ее только радовало.
Я ничего не требовала от Алёши. Он сам устроил жизнь так, что я с его сыном не пересекалась. Я так и не смогла простить его. Да, у меня была Майя, которую после всего случившегося, наконец, присудили мне, но общего ребенка у нас не было, и хотя мы никогда об этом не говорили, это было большой потерей для нас обоих.
Лену я вообще ни разу не видела, кроме как на фотографиях. Она не была из тех жен, которые устраивают разборки с любовницами. Поэтому в больнице я не сразу поняла, что это она.
Мне пришлось смириться, что Алеша отдаст сыну почку. Мальчик переболел чем-то во время своей поездки по Азии, после чего стал часто жаловаться на головные боли. Высокое давление долго не связывали с почками, а когда связали, было уже поздно. Болезнь прогрессировала, и после двух лет лечения приговор был один — нужна пересадка.
Я всего этого не знала. Мы не говорили про Рому. Так что для меня новость об операции была неожиданной. Это Алеша вынашивал эту мысль несколько месяцев, когда стало понятно, что лечение не помогает, а я была не готова.
Хотя он запретил мне ехать в больницу, я все равно поехала. Рому я не видела, он лежал уже давно, почки совсем отказывали. Поэтому на высокую женщину с длинными светлыми волосами я обратила внимание только тогда, когда мы остались вдвоем. Я на одной лавке, она на другой. Мы делали вид, что не смотрим друг на друга, но краем глаза я наблюдала за ней.
Конечно, я испытывала чувство вины, хотя по сути и не уводила ее мужа. Скорее я жалела ее, что она не смогла удержать Алёшу, потому что он — лучший человек на планете. И вот она сидит рядом, с прямой спиной и закрытыми глазами. Губы ее шевелятся — она то ли молится, то ли говорит сама с собой. Собственно говоря, я делала нечто подобное — договаривалась с высшими силами, чтобы у Алёши все было хорошо.
Когда погас свет, я подумала, что я теряю сознание. В глазах потемнело, пропали все звуки. Только через несколько мгновений я поняла, что дело не во мне, просто в больнице погас свет. Я услышала сдавленный стон и поняла, что это Лена. Сначала я подумала, что она просто испугалась, не поняла, что происходит, как и я, но когда послышались ее отчаянные всхлипы, до меня вдруг дошло. Я представила, что там, в операционной лежит Майя. Что это у нее отказывают почки, и эта операция — ее последний шанс. А что происходит, если во время операции отключаются все приборы?
Теперь я тоже готова была рыдать. Не только из-за Алёши, но ещё и из-за мифической истории с Майей, я так живо представила ее там, на операционном столе.
Лена уже рыдала, даже не пытаясь сдерживать свои чувства. В темноте я не видела ее, поэтому пришлось включить экран мобильного телефона.
Я не знаю, что это был за порыв, скорее всего обычное поведение женщины, у которой есть хотя бы один ребенок. Если кто-то плачет, его нужно успокоить. А Лена не просто плакала, у нее была истерика. Я подошла к ней и неловко обняла, постукивая по спине. «Все будет хорошо, — повторяла я ей. — Все будет хорошо».
Свет включился так же внезапно, как и выключился. Она отскочила от меня как ошпаренная. Видимо, в темноте можно было притвориться, что это не я, а кто-то другой ее утешает.
Я не стала настаивать или обижаться. Пошла искать кого-нибудь, чтобы спросить, как там операция. Медсестра, которой я задала вопрос жалким голосом, посмотрела на меня как на глупую девочка.
— У нас есть специальные генераторы на такие случаи, в операционной электричество не отключалось.
Я почувствовала себя такой глупой. Хотя откуда мне было знать, что у них есть генератор.
Говорить об этом Лене я не решилась. Ей и так хватало причин, чтобы чувствовать себя неловко. Вместо этого я сообщила ей:
— В операционной все в порядке, я узнала у персонала.
Она вздохнула так, словно все это время копила в груди воздух. И тихо произнесла:
— Спасибо.
Мы больше не виделись с ней. Операция прошла успешно. Алёшу выписали почти сразу, Рома лежал дольше. Я спрашивала у мужа, как там Рома и что говорят врачи. Он удивлялся и отвечал. Мы перестали делать вид, будто у него нет сына. В конце концов, он был просто ребенком, который защищал свою семью…
