— Опять долбят! Третий год! Третий! И всё! Конца! Нет! — Валентина Николаевна отбивала каждое слово ложкой по столу, словно аккомпанируя несмолкающей дрели за стеной.
Люба, её подруга, сидела напротив, заваривая чай. Она только покачала головой.
— А что хозяин говорит? Может, заявление в домоуправление?
— Да какое заявление! Каждый день одно и то же. — Валентина Николаевна фыркнула и отодвинула чашку. — «Валентина Николаевна, потерпите, мы уже заканчиваем. Ещё плитку доклеить, и всё!» И так уже который месяц! А они и не думают заканчивать!
Дрель за стеной вдруг смолкла. Валентина Николаевна застыла, прислушиваясь. В наступившей тишине было что-то неестественное, почти зловещее.
— Вот! — она понизила голос до шёпота. — Сейчас будет перерыв минут на десять, а потом…
Не успела она договорить, как раздался грохот, будто что-то тяжёлое упало на пол.
— Это кафель! — со знанием дела пояснила Валентина Николаевна. — Сейчас начнут долбить старый, а потом класть новый. И так по кругу! Знаешь, Люба, я уже все их инструменты по звуку различаю, как родные. Вот сейчас молоточком начнут…
В дверь позвонили. Валентина Николаевна поджала губы.
— Небось снова эта Маринка, прощения просить, а толку? — она тяжело поднялась и пошла открывать.
На пороге стоял сосед, Андрей, в запылённой футболке и с виноватым выражением лица.
— Валентина Николаевна, извините за шум… Мы сегодня постараемся пораньше закончить. У нас уже последний этап.
— Андрюша, — она устало прислонилась к косяку, — ты говоришь это каждый день третий год подряд. Я уже и не верю, что когда-нибудь это кончится! Вы мне все нервы вымотали своим ремонтом!
— Ну вы преувеличиваете, — растерялся Андрей. — Всего-то два года и четыре месяца.
— Вы даже считаете! — Валентина Николаевна всплеснула руками. — А вы подумали, каково это — два года и четыре месяца слушать вашу дрель? Я уже во сне её слышу! Проснусь среди ночи от тишины — и не могу понять, что случилось!
Из-за спины Андрея показалась его жена, Марина, с огромным ведром в руках.
— Валентина Николаевна, мы сами замучились! — сказала она с тяжёлым вздохом. — Но если сейчас не доделаем, то потом вообще не сможем — у нас деньги заканчиваются.
— Дорогуша, — Валентина Николаевна сложила руки на груди, — вы мне три месяца назад говорили, что у вас деньги закончились. И что? Опять нашлись! И что мне теперь думать? Что у вас бесконечный кошелёк?
Андрей переминался с ноги на ногу, явно не зная, что ответить.
— Валь, может, тебе к Танюшке съездить на недельку? — предложила из коридора Люба. — Отдохнёшь, проветришься…
— Ещё чего! — Валентина Николаевна гордо выпрямилась. — Это что ж получается? Я со своей квартиры должна бежать, пока они тут долбят и крошат? Нет уж, я в своём праве. И вообще, Андрей, есть законы! После десяти вечера и в выходные…
— Да-да, конечно, — поспешно согласился Андрей. — Мы всё понимаем. И, правда, извините. Должны закончить со дня на день.
— Это вы вчера говорили! И позавчера! И месяц назад! — Валентина Николаевна начала заводиться. — А помните, как в Новый год обещали всё закончить? Я ещё тогда сказала Любе: «Не верю я этим обещаниям!» Так и вышло!
Марина смущённо посмотрела на мужа.
— Мы вам компот принесли в знак извинения. Персиковый, — она протянула банку.
Валентина Николаевна хотела отказаться, но потом вздохнула и взяла банку.
— Компотом-то меня не умаслишь, — проворчала она. — Хотя… спасибо, конечно.
Пока она говорила, за стеной снова взвыла дрель. Валентина Николаевна вздрогнула, едва не выронив банку.
— Ой, там Витя начал! — воскликнула Марина. — Андрей, быстрее, нам надо ему помочь! Извините, Валентина Николаевна, мы побежали!
Валентина Николаевна закрыла дверь и тяжело прислонилась к ней спиной.
— Персиковый компот! Ты слышала? Думают, что банкой компота откупятся от всех моих мучений, — она поставила банку на тумбочку. — Не забыть бы отдать потом банку. А то ещё заявятся среди ночи: «Валентина Николаевна, банку верните!»
Люба рассмеялась и разлила чай по чашкам.
— А помнишь, как ты мне рассказывала, что они начинали с «косметического ремонта»? Обещали за месяц управиться?
— Ещё бы не помнить! — Валентина Николаевна села за стол, зажав уши руками, когда дрель за стеной взвыла с новой силой. — Сначала говорили про «немножко обои переклеить». Потом решили всю проводку менять. Потом стены двигать. Теперь вон третью ванную комнату устраивают! В двухкомнатной квартире!
Дрель смолкла так же внезапно, как и началась. Валентина Николаевна замерла, прислушиваясь, и облегчённо вздохнула.
— Знаешь, я иногда сижу на кухне и запоминаю эти моменты тишины. Могу сказать точно: самая долгая пауза у них была 23 минуты. Когда они на обед ходили.
— Да ты прямо шпион! — покачала головой Люба.
— Не шпион, а человек, доведённый до ручки! — Валентина Николаевна шумно отхлебнула чай. — Я теперь знаю всю их жизнь наизусть. Встают в семь. В восемь начинают пилить. В час обед. И так до вечера! А знаешь, что самое обидное?
За стеной раздался смех и громкие голоса, будто кто-то рассказывал анекдот.
— Слышишь? — Валентина Николаевна ткнула пальцем в сторону стены. — Им весело! Им, видите ли, ремонт в радость! А о соседях подумали? Я даже сериалы перестала смотреть! Включаю телевизор на полную громкость, а всё равно эту проклятую дрель слышно!
— А может, правда к Танюшке съездить? — осторожно предложила Люба. — Внуков проведаешь, отдохнёшь…
Валентина Николаевна отодвинула чашку.
— Люба, ты меня не поняла, — она понизила голос, словно боялась, что соседи услышат. — Это дело принципа. Если я сейчас уеду, они же решат, что меня можно вот так запросто выжить из собственной квартиры! А я здесь, между прочим, тридцать лет живу!
— Но, может…
Грохот за стеной заставил обеих вздрогнуть. Что-то тяжёлое упало, послышался звук разбивающегося стекла и приглушённая ругань.
— Вот! — торжествующе воскликнула Валентина Николаевна. — А теперь они будут полчаса осколки собирать. А я хоть в тишине чаю попью.
Она довольно потянулась к чашке, но в этот момент в дверь снова позвонили.
Валентина Николаевна открыла дверь. На пороге стоял незнакомый мужчина с инструментами — приземистый, с усталым лицом и пыльной кепкой.
— Вы к кому? — строго спросила она, уже подозревая ответ.
— К соседям, — он кивнул в сторону вечной стройки. — Я Витя. Плиточник.
Валентина Николаевна скрестила руки на груди.
— И чем я могу помочь товарищу плиточнику?
— Да понимаете, — он снял кепку и помял её в руках, — там такое дело… Мы плитку разбили. Ну, которую вчера класть начали.
— И? — в её голосе появились стальные нотки. — Это как-то касается моей скромной персоны?
— Марина говорит, что у вас, может, осталась плитка… Ну, от вашего ремонта.
Валентина Николаевна издала нервный смешок.
— От моего ремонта? Милый человек, я ремонт делала при Брежневе! Какая плитка?
Из глубины квартиры послышался голос Любы:
— Валь, а помнишь, у тебя на балконе лежало что-то…
— Люба! — возмущённо обернулась Валентина Николаевна. — Ты на чьей стороне?
Но Витя уже оживился:
— На балконе? Можно глянуть? Нам буквально пять штук не хватает! Мы сегодня закончим, честное слово!
— А не закончите — что тогда? — Валентина Николаевна сощурилась. — Опять обещания-обещания?
— Валь, — подошла Люба, — дай человеку посмотреть. Может, найдёт что-то — быстрее закончат.
— Спасибо, хоть кто-то понимает! — обрадовался Витя.
Валентина Николаевна недовольно посторонилась.
— Балкон там. Только ничего я не помню про плитку.
Витя прошёл на балкон, где в углу действительно нашлись запылённые коробки.
— Вот она! — воскликнул он через минуту, победно поднимая пачку плитки. — Просто спасли нас! Теперь точно сегодня закончим.
— Это уже было, — скептически заметила Валентина Николаевна. — И вчера закончите, и позавчера закончите…
— Нет-нет, в этот раз по-настоящему! — уверял Витя, бережно прижимая к себе находку. — Можете к нам зайти, если не верите! Последний ряд остался!
Когда Витя ушёл, Люба подмигнула подруге:
— А что? Давай и правда сходим посмотрим. Хоть будешь знать, из-за чего мучилась всё это время.
Валентина Николаевна задумалась на мгновение, но решительно покачала головой:
— Не пойду я туда. Это будет как… признание поражения. Они меня измотали своим ремонтом, а я ещё и экскурсию устраивать буду?
За стеной снова загрохотало, но как-то иначе — будто передвигали мебель.
— Слышишь? — насторожилась Валентина Николаевна. — Что-то новенькое. Неужели и правда к концу идёт?
— Мебель двигают, — согласилась Люба. — Знаешь, может, в этот раз они не врут.
— Ох, Люба, — Валентина Николаевна покачала головой. — Ты слишком в людей веришь. В прошлый раз тоже мебель двигали. А потом снова начали стены ломать.
В дверь опять позвонили. Валентина Николаевна закатила глаза и пошла открывать.
На пороге стояла Марина с тортом в руках.
— Валентина Николаевна! — её глаза сияли. — Мы решили с Андреем отблагодарить вас! Вы нам так помогли с плиткой! А ещё… — она понизила голос до театрального шёпота, — мы сегодня закончили! Совсем закончили! Витя последнюю плитку положил!
— Да? — недоверчиво протянула Валентина Николаевна, вглядываясь в лицо соседки. — А почему тогда до сих пор грохочете?
— Это не ремонт, а мебель! — радостно пояснила Марина. — Мы расставляем вещи! Всё, ремонту конец!
— А вдруг завтра вы решите кухню переделать? — Валентина Николаевна не спешила радоваться.
— Ни за что! — горячо заверила Марина. — У нас деньги и правда кончились. К тому же мы с Андреем ждём ребёнка — всё, ремонту точно конец на ближайшие лет десять!
Новость о завершении ремонта и будущем ребёнке застала Валентину Николаевну врасплох. Она растерянно взяла торт и отступила на шаг.
— Ребёнок? — только и смогла выговорить она.
— Да! — Марина просияла. — Уже четвёртый месяц. Мы поэтому и торопились закончить.
Валентина Николаевна перевела взгляд на Любу, словно ища поддержки.
— Проходи, — сказала она наконец Марине. — Чаю хоть выпьем. Раз уж с тортом пришла.
Когда все трое расселись за столом, Валентина Николаевна осторожно разрезала торт. Её движения были неспешными, будто она всё ещё не могла поверить в происходящее.
— Так значит, всё? — спросила она, разливая чай. — Прямо совсем всё?
— Абсолютно! — торжественно заявила Марина. — Андрей уже инструменты в кладовку убрал. А Витя ушёл. С концами! Мы ему за срочность двойную оплату дали.
— Теперь только живите и радуйтесь, — улыбнулась Люба. — А то и правда, Валентина уже как на войне жила. Каждый день — в окопе.
— Я не преувеличиваю! — Валентина Николаевна выпрямилась. — Два года и…
— …четыре месяца, — закончили Марина и Люба хором, а потом рассмеялись.
Валентина Николаевна поджала губы, но через мгновение не выдержала и тоже улыбнулась.
— Хорошо смеётся тот, кто не слышал вашу дрель в семь утра, — буркнула она, но уже без прежней злости.
За стеной раздался грохот — теперь действительно явно от передвигаемой мебели. Марина вздрогнула.
— Это Андрей шкаф двигает, — пояснила она. — Последний штрих, честное слово!
— Так я и поверила, — проворчала Валентина Николаевна, но в её голосе уже слышалась неуверенность.
— Вы можете сами посмотреть! — предложила Марина. — Пойдёмте, я вам всё покажу! Мы так старались, и ванная теперь — загляденье! А в спальне…
— Нет-нет, — перебила Валентина Николаевна. — Не пойду я никуда. Вам виднее, что у вас там получилось.
Марина выглядела разочарованной.
— А я так надеялась, что вы оцените. Мы ведь вас и на новоселье хотели пригласить. В следующую субботу.
— Какое ещё новоселье? — Валентина Николаевна поперхнулась чаем. — Вы там третий год живёте!
— Но по-настоящему жить начнём только сейчас, — Марина положила руку на живот. — С ремонтом, с будущим малышом…
В дверь позвонили — снова. Валентина Николаевна сердито фыркнула.
— Кого там ещё принесло?
Она открыла и обнаружила на пороге запыхавшегося Андрея.
— Валентина Николаевна, простите, что опять беспокою. У вас крестовая отвёртка не найдётся? Наша куда-то запропастилась, а нам шкаф собрать осталось.
— Да что ж такое! — воскликнула Валентина Николаевна. — Вам всё время что-то нужно! То плитка, то отвёртка! А завтра что попросите? Кровать помочь собрать?
Андрей выглядел виноватым.
— Это в последний раз, правда. Мы вас на новоселье зовём, в благодарность.
— Валь, не кипятись, — Люба появилась в коридоре с сумкой. — У тебя же есть отвёртка — дай человеку. Тем более, это финальный аккорд.
— Финальный, как же, — проворчала Валентина Николаевна, но всё-таки отправилась искать инструмент.
Вернулась она с целым набором отвёрток.
— Выбирай, какая нужна. Только верни потом. А то знаю я вас — потом не допросишься.
— Обязательно! — Андрей выбрал подходящую отвёртку. — И правда, приходите на новоселье. Мы шашлыки на балконе делать будем!
— Шашлыки? На балконе? — Валентина Николаевна так и застыла с отвёрткой в руке. — Вы в своём уме?
— Да не переживайте, у нас электрический гриль, — успокоил её Андрей. — Никакого дыма. И музыку громко включать не будем, обещаю!
— Лучше вообще не включайте, — проворчала Валентина Николаевна, но уже без прежнего напора.
Когда за Андреем закрылась дверь, она повернулась к Любе и Марине, которые о чём-то оживлённо беседовали за столом.
— Вы тут, я смотрю, уже подружились, — она многозначительно посмотрела на них.
— Марина пригласила меня тоже на новоселье, — сообщила Люба. — Ты как, пойдёшь?
Валентина Николаевна медленно опустилась на стул.
— Вы думаете, я поверю, что ремонт закончился? — она посмотрела то на одну, то на другую. — После двух лет и четырёх месяцев?
— В этот раз точно всё, — заверила Марина. — Клянусь будущим ребёнком!
— Слышишь, Валь? — Люба прислушалась. — За стеной тихо.
Валентина Николаевна тоже прислушалась. Действительно, вместо привычного грохота и визга дрели стояла непривычная, почти звенящая тишина.
— Странно, — прошептала Валентина Николаевна, боясь спугнуть тишину. — Непривычно как-то.
Марина улыбнулась и поднялась из-за стола.
— Мне пора, пойду Андрею помогу. Шкаф сам себя не соберёт. Торт можете оставить себе, а на новоселье я ещё один испеку.
Когда соседка ушла, Валентина Николаевна посмотрела на Любу долгим взглядом.
— Что молчишь? — спросила она наконец. — Скажи уже своё «я же говорила».
— Ничего я не говорю, — Люба пожала плечами, пряча улыбку. — Просто радуюсь твоему счастью.
— Какому ещё счастью? — Валентина Николаевна всплеснула руками. — Надо ещё посмотреть, чем всё обернётся. Может, они завтра начнут стены на кухне двигать.
— Валя, хватит, — Люба положила руку на плечо подруги. — Ты же сама слышишь — тихо. И ребёнок у них будет. Примирись уже с мыслью, что всё хорошо закончилось.
Валентина Николаевна поднялась и прошлась по комнате. Остановилась у стены, за которой столько времени бушевала стройка, и осторожно приложила к ней ладонь, будто проверяя температуру.
— Я уже и не помню, как это — когда тихо, — призналась она. — Знаешь, Люба, за эти два года я так привыкла возмущаться и ругаться… А теперь что? Чем я буду заниматься?
— Ну, жизнь-то не заканчивается, — рассмеялась Люба. — Будешь сериалы смотреть. В тишине.
— Не пойду я на их новоселье, — вдруг заявила Валентина Николаевна. — Они мне столько нервов истрепали, а я ещё поздравлять их должна?
— Как знаешь, — Люба начала собираться. — Но я, пожалуй, схожу. Шашлыки на балконе — это любопытно.
Вечером, когда Люба ушла, Валентина Николаевна заварила себе чай и устроилась перед телевизором. Включила свой любимый сериал, но почти сразу поставила на паузу. Прислушалась.
Тишина. Абсолютная, звенящая тишина.
Она потянулась за пультом и убавила громкость до минимума, наслаждаясь отсутствием звуков. Два года и четыре месяца она мечтала об этом моменте. И вот он настал.
Неделю спустя Валентина Николаевна стояла перед дверью соседей с коробкой конфет в руках. Нерешительно подняла руку, чтобы постучать, но в этот момент дверь открылась сама — на пороге стоял Андрей с праздничным тортом.
— Валентина Николаевна! — обрадовался он. — А мы думали, вы не придёте! Люба сказала, что вы отказались.
— Передумала, — буркнула она, протягивая конфеты. — Да и отвёртку забрать надо.
Андрей рассмеялся.
— Проходите, у нас всё готово. И знаете что? У нас для вас сюрприз.
В новой, сияющей чистотой гостиной, где пахло свежей краской и уютом, Валентина Николаевна заметила на столе небольшую коробочку с её именем.
— Открывайте, — подтолкнула её Марина. — Это от нас с Андреем.
Внутри лежали маленькие беруши телесного цвета с запиской: «На случай, если мы когда-нибудь снова затеем ремонт (или малыш будет слишком шумным)».
Валентина Николаевна сначала нахмурилась, но потом неожиданно для всех рассмеялась — впервые за долгое время открыто и искренне.
