Грандиозные олухи

Прозрачная дверь Купола бесшумно отъехала в сторону, четыре человека дружно шагнули внутрь, за их спинами тут же закрылся проход.

– Ну, как успехи, Фасолька? – к невысокой фигуре в ярко-фиолетовом скафандре подошла миловидная, крепко сбитая рыжеволосая женщина, помогла снять шлем и вылезти из надоевшего скафандра.

– Средне, Ирина, – Ассоль протянула сестре объёмный серый рюкзак. – Здесь образцы местной флоры. А фауна местная пока чересчур осторожна – все наши ловушки пусты.

***

На планету Локсима сестры Ассоль и Ирина Мальцевы прилетели в составе Первой биологической экспедиции летом 2437 года. Целью небольшой интернациональной экспедиции – в ней было двенадцать мужчин и восемь женщин – было изучить флору и фауну этой планеты, а также возможности для колонизации: человечество давно мечтало унести ноги с окончательно загрязнённой радиацией, тяжёлыми металлами и пестицидами старушки Земли до того, как взорвётся наше Солнце. А учёные-пессимисты неустанно стращали, что нашему солнышку осталось светить от силы лет двести.

Вообще-то первые эмигранты-переселенцы с Земли перебрались на планету Зея, расположенную всего в каких-то двух световых годах от Земли, ещё сорок лет назад. Зея – планета-близняшка Земли со схожими климатическими условиями, близкой к земной атмосферой, громадными океанами с пресной водой, бурными реками с водой солёной, огромными лесами и высокими горами. Там с изумрудно-зелёного цвета неба светят сразу три солнца.

Ассоль и Ирина тоже мечтали эмигрировать на Зею, но эмиграция на другую планету – чрезвычайно дорогое мероприятие. Они копили на свою мечту, откладывая каждую свободную копеечку, уже лет семь. Сёстры отправились на Локсиму для того, чтобы заработать деньги: работа в экспедиции была опасной, тяжёлой, но за неё прекрасно платили.

***

Ассоль и Ирина пообедали синтезированным мясом из консервных банок в безликой белой комнате, в которой они жили вдвоём. Две узких кровати, крохотный столик, два складных стула – и больше ничего. Спартанская обстановка.

– Сейчас бы чаю с чабрецом и бабушкиного абрикосового варенья, – отодвигая пустую банку, мечтательно сказала Ира. – Я бы сейчас в одиночку трёхлитровую банку умяла.

– Не сомневаюсь, – усмехнулась старшая. – Ты всегда была сладкоежкой.

Закрыв глаза, Ассоль вспомнила маленькую бабушкину дачу под Краснодаром – скромный деревянный домик в три окна, почти не видный с дороги из-за разросшихся старых черешен и абрикосов.

– А ты знаешь, Ириша, я ведь в детстве тебе завидовала, – с улыбкой вдруг сказала Ассоль.

– Почему?

– Из-за имени. Ты на четыре года младше, родители уже «наэкспериментировались» со мной, и ты получила вполне «земное» имя «Ирина», а я… Ну, что такое Ассоль Игоревна? Смех, да и только. А вы ещё с мамой повадились называть меня Фасолькой…

– И вот я в двадцать семь лет узнаю обо всём этом!.. Я думала, тебе нравится…

– Теперь – нравится, а тогда, в детстве, это меня обижало.

– Ты же тридцать раз имя могла поменять!

– Могла, но после смерти мамы уже не хотелось. Это ведь она мне имя выбрала. Да и привыкла я к нему…

– Папа говорил, что он был против, и хотел назвать тебя Медеей, помнишь?

– Помню. Уж лучше Ассоль.

***

Люди-космобиологи на Локсиме жили под небольшим прозрачным куполом, установленным на опушке огромного леса. Сквозь прозрачные стены прекрасно просматривались гигантские, сплетённые ветвями деревья со стволами, покрытыми толстой тёмно-синей корой, и преимущественно голубыми, оранжевыми и малиновыми листьями.

Вечером, когда садилось солнце, яркие разноцветные всполохи ненадолго расцвечивали нежно-жёлтое небо – страшно красивое, но мимолётное зрелище. Затем эти всполохи гасли, и на планету стремительно, как коршун на крольчонка, падала ночь. Первое время в эти короткие минуты все обитатели Купола прилипали носами к прозрачным стенам и любовались местным «северным сиянием», а потом попривыкли.

Ночью температура вне купола падала до минус трёх – шести градусов Цельсия, а днём поднималась до плюс двадцати семи – тридцати двух.

Чаще всего люди выбирались на вылазки парами-тройками, но иногда ходили и в одиночные исследовательские вылазки.

Вскоре они обнаружили неподалёку чистое, неглубокое лесное озеро со светло-зелёной водой. На его берегах жили локсимские «лягушки» – большие, медлительные животные с белоснежной пупырчатой кожей и тёмными грустными глазами. Эти лягушки были первыми представителями местной фауны, с которыми познакомились учёные.

А Ирина как-то наткнулась у озера на местного «осьминога» – странную зверюгу с огромными выпученными глазами и массивными зубастыми челюстями на каждой ноге, и едва унесла от него ноги. От страха она даже забыла, что на ней скафандр из крепчайшей ткани, и у неё есть бластер. Хотя, что скафандр – любую, даже самую прочную ткань можно прокусить.

Ещё в лесу водились «локсимские волки». Кошмарные создания: массивная вытянутая голова с мощной пастью, ловкое, гибкое тело, покрытое густой, короткой, будто светящейся изнутри серо-голубой шерстью, с тёмной, почти чёрной полосой вдоль позвоночника. И жуткий жёлтый огонь в глазах. На латыни они получили название «Lupus loksima».

Неподалёку от лесного озера водились изумрудного цвета «пчёлы» размером с земную ласточку с четырёхсантиметровым жалом. При случае они скопом нападали на людей, пытаясь прокусить прочнейшую ткань скафандров – к счастью, безуспешно.

Эти зелёные «пчёлы» собирали в огромные «соты», чем-то напоминающие соты земных пчёл, странный горький чёрный «мёд». Несмотря на дружный протест «пчёл», людям удалось взять образцы этого «мёда».

И «лягушкам», и «осьминогу», и «волкам», и «пчёлам» космобиологи дали заумные латинские названия, но между собой они называли их именно так – «лягушка», «волк» и «осьминог».

«Lupus loksima» охотились небольшими стаями и были очень опасны. Они общались друг с другом жутким, пронзительным визгом. Однажды эти «волки» попросту растерзали (другого слова не подберёшь) сорокадвухлетнего норвежца Халварда Свендсена. Его не спас ни бластер, ни прочнейший скафандр. Это была первая потеря экспедиции.

Второй потерей стала двадцатишестилетняя англичанка Энн Хейз: на берегу лесного озера она нашла большую «улитку» с красивейшей золотистой раковиной. Проявив неосторожность, девушка прикоснулась к «улитке», и слизь, покрывавшая это создание, играючи прожгла прочнейшую ткань перчатки. И попала на руки. А потом слизь жгла живую плоть, а девушка кричала от боли и беспомощности.

Энн Хейз погибла от болевого шока: никто ничем не смог ей помочь.

Однажды, возвращаясь из очередной вылазки в лес, Ассоль наткнулась на чудную зверушку: она была вся чёрная, размером с земную панду, и острой любопытной мордочкой неуловимо напоминала этого зверя. Гибкое, сильное тело покрывала короткая, блестящая шерсть, двигалась зверушка чуть вразвалочку, с небрежной, ленивой грацией.

Девушка дёрнулась, схватилась за бластер: от инопланетной кракозябры чего угодно можно ожидать.

Увидев невысокую фигуру в ярко-фиолетовом скафандре, любопытный чёрный зверь на мгновение замер, окинул Ассоль оценивающим взглядом тёмных глаз, издал глухое, недружелюбное ворчание, дёрнул длинным, гибким хвостом и исчез в зарослях.

Она перевела дух.

Эта чёрная «панда» стала постоянно встречаться Ассоли во время её лесных вылазок. Крутилась неподалёку, зыркала умными тёмными глазками, подбиралась всё ближе, встав на задние лапки и замерев «столбиком», демонстрировала небольшую, странную, лишённую волосяного покрова «мозоль» на груди, подставляла бочок для почесушек.

И однажды Ассоль не выдержала – запустила пальцы в блестящую, шелковистую шёрстку (правда, пальцы были в перчатке). «Панда» голосисто замурлыкала, будто большая кошка, а потом женщина не поверила своим глазам: чёрная шерсть зверя неожиданно побелела. На нее, не мигая, заворожённо смотрел очаровательный белоснежный зверёк. И вдруг откуда-то появился запах – приятный сладковато-пряный запах. Ассоль долго не могла разгадать его источник…

***

В тот день Ассоль привычным маршрутом возвращалась к Куполу. В нежно-жёлтом небе сгущались апельсинового цвета облака. Вечером, похоже, будет дождь. Дожди были на Локсиме редкостью, но каждый из них, едва начавшись, превращался в сплошную стену воды.

Она только-только пересекла крохотную полянку, когда из-за растущих вплотную друг к другу трёх огромных деревьев донеслось едва слышное испуганное верещание. Ассоль вздрогнула и, положив руку на бластер, осторожно обогнула лесных великанов.

Первое, что бросилось ей в глаза – окровавленные клочья серо-голубой шкуры. Над ещё слабо подёргивающимся «волком» нависала знакомая грациозная белоснежная зверушка.

Женщина отпрянула.

«Панда» обернулась. В глаза Ассоль бросилась огромная, полная острых зубов, пасть и остренные когти – настоящие лезвия! – на прежде аккуратных лапках. Куда подевалась остренькая любопытная мордочка, умные глазки?

В память навсегда впечатались пятна ярко-жёлтой крови на белой шерсти. Лучше бы глаза не видели!

Зверюга увидела Ассоль, и огромная пасть, как по волшебству, исчезла, жуткие когти мгновенно втянулись в подушечки крепких лап. Вот она – знакомая любопытная мордочка, внимательные тёмные глазки.

«Панда» громко замурлыкала и устремилась к женщине, приветственно размахивая гибким хвостом.

Ассоль отступила на шаг, второй, оступилась и едва не упала. Тогда, не помня себя, она выхватила бластер. Тонкий белый луч рассёк зверя пополам. В память Ассоль врезались капли ярко-жёлтой крови на синей траве. Она, зажмурившись, попятилась, неуклюже повернулась и побежала прочь.

В тот вечер Ассоль долго стояла у прозрачной стены купола, прижавшись к ней лбом. Она сильно перенервничала, и теперь ощущала противную слабость во всём теле…

…Вскоре экспедиция была свёрнута, и космобиологи вернулись на Землю.

***

Вечерело. Сквозь раскрытое окно в дом вместе с ветром врывался едва различимый шум прибоя.

Вечером Ассоль хотела пойти на пляж. Она часто встречала закат солнца на берегу океана, с тех пор, как эмигрировала на остров Фукуофо.

Вообще-то на Фукуофо первой эмигрировала Ирина, когда поняла, что на эмиграцию на планету Гея ей не скопить за всю жизнь. Эмиграция на острова тоже была дорогой затеей, и не все желающие могли себе это позволить, но Тихий, Атлантический и Индийский океаны пока хоть как-то противостояли надвигающийся экологической катастрофе, и на островах посреди океана ещё можно было комфортно жить, не задыхаясь от отравленного воздуха и не боясь отравиться питьевой водой.

Чтобы быть поближе к сестре, через три года Ассоль, к тому времени полностью отошедшая от науки, тоже эмигрировала на Фукуофо.

Ира вышла замуж на острове, тоже за иммигранта, и родила двоих детей – сына и дочку. Пятнадцатилетний Миша – русоволосый, в отца, тринадцатилетняя Агнешка – рыженькая, в мать.

Муж Ирины, Анджей, поляк из Кракова, здоровенный русоволосый детина, занимался рыбной ловлей, сама Ира работала на крохотном заводике, производившем консервированные морские деликатесы, а Ассоль работала в единственной школе на острове – преподавала химию и биологию.

Она смирилась с несостоявшейся личной жизнью и отдавала всю свою нерастраченную любовь сестре и племянникам. А об эмиграции на Зею сейчас мечтало молодое поколение – Миша и Агнешка.

Теперь, на пороге пятидесятилетия, Ассоль стала домоседкой, но иногда на неё, как и прежде, накатывала «охота к перемене мест», и тогда она срывалась на месяц в отпуск – куда-нибудь в Африку, откуда привозила на память ритуальные маски и яркие бусы. Она любила экзотические места.

***

В дверь громко, отрывисто постучали. Это кого ещё принесло под вечер?

На пороге стояла Ирина.

– Фасолька, «виньяк» есть? – странным голосом спросила она.

Ассоль вздохнула, принесла початую бутылку коньяка, два бокала и большую тарелку с вяленой рыбой. Плеснула на донышко, протянула сидящей в лёгком плетёном кресле сестре:

– Что с твоим мобильником? Я звонила тебе – не смогла дозвониться.

– Сдох, наверное, – пожала плечами Ассоль. – Мы же рядышком живём…

– Ты про Локсиму новости слышала? – перебила её сестра. – Про «панду» свою?

Ассоль вздрогнула:

– Нет.

– На, смотри! – Ирина протянула свой мобильник.

Ассоль впилась глазами в экран.

Высокая, худая, с короткой стрижкой женщина сидела в массивном обитом тёмной кожей кресле. На её коленях калачиком свернулся белоснежный зверёк. Знакомая остренькая любопытная мордочка, умные тёмные глазки, длинный, гибкий хвост.

«Французский космобиолог Клотильда Ренье и её компаньон – «панда» Кико», – гласила надпись внизу экрана.

– Я летала на Локсиму в составе Четвёртой биологической экспедиции, – приятным грудным голосом стала рассказывать женщина. – Ежедневные исследования шли своим чередом, и во время исследовательских вылазок мне всё чаще стала встречаться вот эта «панда», – рука Клотильды погладила белоснежную шёрстку зверя. – Разумеется, сначала я относилась к ней настороженно, – продолжала космобиолог. – Кико приручала меня, подбираясь всё ближе при каждой встрече. А однажды, когда я погладила «панду», её шерстка вдруг стала белой. Однажды Кико спасла меня от окруживших меня «локсимских волков». Она растерзала двух из них, а остальные убежали. С тех пор мы с Кико неразлучны. Она – мой компаньон. Да, она – хищник, агрессивный и очень умный. Взрослая «Локсимская панда» может выбрать представителя любого биологического вида в качестве «хозяина» или, если хотите, компаньона, и объекта абсолютной преданности до конца жизни. Когда она находит себе компаньона и объект абсолютной преданности, её чёрная шерсть белеет, а шишковидная железа на груди, – Клотильда указала на круглую, лишённую волосяного покрова «мозоль», – начинает выделять особый прозрачный секрет, имеющий приятный сладковато-пряный запах. Как оказалось, этот секрет, выделяемый шишковидной железой «панды», – первоклассное лекарство от всех видов рака. Как подтвердили многочисленные исследования, это – единственное средство, которое полностью побеждает рак…

Видео закончилось. Ассоль тихо положила мобильник на стол.

– Клотильда Ренье озолотилась, благодаря своей «панде». Полгода назад они вместе улетели на Зею. Башковитая тётка! Или просто повезло, – с нескрываемой завистью прошипела Ирина и залпом выпила «виньяк». Глубоко вздохнула, плеснула себе ещё.

– Ириша, на Локсиме мы столкнулись с экстраординарной ситуацией. Меня тогда прошиб ужас – я думала, тварь меня сожрёт… «панда» эта! Ты бы видела эту пасть! Не зубы – лезвия!.. А когти! Я испугалась! Я же не знала, что этот зверь… что он… что оно с добром!.. Возможно, мне не хватило выдержки и опыта – я была не самым опытным космобиологом…

– Мы с тобой не биологи, а большие олухи! Грандиозные! – тихо и грустно сказала Ирина, отхлёбывая коньяк. – Так профукать свой единственный шанс! Благодаря твоей «панде» мы могли бы озолотиться! Мы могли бы сейчас жить на Зее! Нежиться на чёрном песке где-нибудь на берегу Беспокойного моря, дышать чистейшим воздухом, купаться в бирюзовой воде!..

Лицо младшей сестры в тусклом вечернем свете было осунувшимся и грустным.

Повисло тяжёлое молчание.

– Да, Ириша, мы с тобой звёзд с неба не нахватали, а шанс был, – со вздохом ответила Ассоль. – Так судьба зигзанула. Ну и ладно. Надо смириться, – она легонько погладила младшую сестру тёплой рукой по плечу.

Ирина промолчала и щедро плеснула себе «виньяка», затем долго рассматривала пустую бутылку на просвет:

– Ещё есть?

Ассоль вздохнула и принесла вторую бутылку.

В тот вечер Ирина превзошла сама себя: никогда – ни до, ни после – она так не напивалась. Через час Ира была уже совсем «готовенькой».

Уложив захмелевшую сестру спать, Ассоль позвонила с её телефона Анджею и предупредила, что Ирина переночует у неё. Сполоснув бокалы и накинув на плечи тонкий алый палантин с белыми цветами, она вышла на улицу и спустилась к океану.

Полная луна то ныряла в тучи, то выплывала из них. Ассоль подошла к самой воде. У её ног плескались мелкие волны, лениво лизавшие песок. Когда луна выплывала из туч, от берега по воде бежала зыбкая, серебристая лунная дорожка. Порывисто вздыхал ветер. Чуть поодаль суровые, отвесные скалы обрывались гигантскими уступами прямо в океан.

«Какие же мы с Ириной всё-таки разные! – подумала она. – Для Иры деньги всегда были на первом месте, а я с юности мечтала вписать своё имя в науку – совершить какое-нибудь стоящее открытие. Я мечтала о славе, а деньги всегда были для меня вторичны, – Ассоль поёжилась и поплотнее закуталась в палантин. – С древности и до наших дней люди ищут любви, денег и славы, и если наше Солнце всё же не взорвётся, испепелив Землю, и человечество выберется из экологической ловушки, то и через тысячу лет сердца людей будут биться ради славы, денег и любви».

Оцініть статтю
Додати коментар

;-) :| :x :twisted: :smile: :shock: :sad: :roll: :razz: :oops: :o :mrgreen: :lol: :idea: :grin: :evil: :cry: :cool: :arrow: :???: :?: :!:

Грандиозные олухи
Эффект бабочки