Цифры на бланке анализов плыли перед глазами. Галина сняла очки и устало потёрла переносицу. Сердце предательски защемило, но совсем не из-за результатов обследования.
– Всё в норме, Галина Петровна, – улыбнулась молодая врач. – Для вашего возраста просто идеальные показатели.
– Для моего возраста, – эхом повторила Галина, вглядываясь в собственное отражение в стеклянной дверце шкафа.
Когда же это случилось? Когда морщинки превратились в глубокие бороздки, а в глазах поселилась эта бесконечная усталость? Пятьдесят девять – не приговор, а ощущение, будто жизнь проскользнула между пальцами, не оставив и следа.
Дома Виктор, как обычно, сидел перед телевизором с планшетом на коленях.
Тридцать пять лет брака превратили его в часть интерьера — такой же неизменный, как старое кресло или сервант с хрусталём.
– Я дома, – сказала Галина, проходя в кухню.
Муж что-то буркнул, не отрываясь от экрана. Она даже не обиделась – привыкла. Открыла холодильник, механически доставая продукты для ужина.
– Как анализы? – спросил он через десять минут, появившись на кухне.
– Нормально.
– Я же говорил, – зевнул Виктор. – Ты вечно паникуешь.
Галина нарезала овощи, поглядывая в окно на соседний двор. Там старушка в ярко-красном берете выгуливала крошечную собачку. Такая хрупкая, но какая-то… живая.
– Марь Иванна из третьего подъезда, – Галина не заметила, как произнесла это вслух.
– Что? – Виктор оторвался от телефона.
– Ей семьдесят восемь, представляешь? А она в прошлом году в Испанию ездила. Одна.
– И что? Тебе тоже в Испанию захотелось?
Галина посмотрела на мужа – внимательно, впервые за долгое время.
– Не обязательно в Испанию. Просто… жить.
Телефонный звонок прервал неудобную паузу. Дочь.
– Мам, вы завтра сможете с Мишкой посидеть? У нас с Димой корпоратив, а няня заболела.
Галина хотела сказать, что записалась на мастер-класс по керамике – первый за много лет подарок самой себе. Но вместо этого привычно ответила:
– Конечно, милая.
– Мамочка, ты лучшая! – обрадовалась Света. – И ещё, я забегу утром, занесу вам пирог. Только я не успею зайти, оставлю у двери.
После разговора Галина задумчиво помешивала суп. Завтра она снова отменит свои планы. И послезавтра, и через неделю, и через месяц.
Вечером, лёжа в постели рядом с посапывающим мужем, она впервые за долгие годы почувствовала удушающую тяжесть в груди. Это даже не была жалость к себе – скорее, осознание бездонной пропасти нереализованных возможностей.
– Витя, – позвала она.
– Ммм? – сонно отозвался муж.
– Ты счастлив?
Виктор приоткрыл один глаз:
– Чего это ты вдруг? Спи давай.
Разговор не клеился ни на следующий день, ни через неделю. Галина наблюдала за мужем, словно впервые его видела. Когда-то они мечтали вместе путешествовать. Когда-то он восхищался её картинами. Когда-то…
Решение пришло неожиданно, словно прозрение.
Это случилось на дне рождения внука, когда все суетились вокруг праздничного стола, а Галина, как всегда, была на подхвате – нарезала, подавала, убирала.
– Мам, сделай салат, – бросила на ходу Света, даже не взглянув на мать.
– Галя, а где мой серый свитер? – крикнул из комнаты Виктор. – Я же просил достать!
Галина застыла с ножом в руке. В гостиной её шестилетний внук самозабвенно рисовал, разбросав краски по всему столу. Толстой кистью он выводил яркие пятна, смеясь от восторга.
– Что ты рисуешь, Мишенька? – присела рядом Галина.
– Море! Я хочу на море! Бабуль, а ты была на море?
– Была… Очень давно.
– А почему больше не ездишь?
Простой детский вопрос полоснул по сердцу. Почему? Потому что всегда находились причины – дети маленькие, денег нет, муж занят, кто с собакой останется…
– Бабуль, а ты что-нибудь хочешь? – внезапно спросил Миша, подняв на неё серьёзные глаза.
– Я… – Галина запнулась. – Я хочу нарисовать море.
Через неделю она собрала небольшую сумку.
– Ты с ума сошла? – Виктор смотрел на неё с таким изумлением, словно она объявила о намерении полететь на Луну. – Какая съёмная квартира? Какие художественные курсы? Тебе пятьдесят девять!
– Именно поэтому, Витя. Мне пятьдесят девять, и я ни разу в жизни не сделала того, чего хотела именно я.
– А как же мы? Как же семья?
– Вы прекрасно справитесь, – она впервые за долгое время смотрела мужу прямо в глаза. – Дети взрослые, у внука есть родители. А ты… ты даже не заметишь разницы. Разве что некому будет искать твои носки.
Однокомнатная квартира на окраине города казалась нелепой и одновременно удивительной. Крохотная, без ремонта, но – её собственный выбор. Пока на три месяца, а там будет видно.
Телефон разрывался от звонков.
Дочь плакала, сын обвинял в эгоизме, подруги недоумевали. Виктор переходил от угроз к уговорам.
– Мама, это какой-то возрастной кризис, – убеждала Света. – Давай я запишу тебя к психологу.
– Галя, ты что, с приветом? – возмущалась лучшая подруга Тамара. – Витька, конечно, не подарок, но у всех мужики одинаковые. Ещё скажи спасибо, что не пьёт и налево не ходит!
Только свекровь, восьмидесятилетняя Анна Михайловна, неожиданно поддержала:
– А я тебя понимаю, Галочка. Я сама всю жизнь мечтала вышивать картины, а муж говорил – блажь это. Теперь вот одна осталась, руки не слушаются… Ты иди, иди своей дорогой.
Первые дни в новой квартире были самыми тяжёлыми. Галина просыпалась в холодном поту, не понимая, где находится. Хваталась за телефон – позвонить, вернуться, попросить прощения. Но каждое утро, наливая себе чай в старую чашку с трещинкой (единственное, что она взяла из дома), она чувствовала странное, щемящее чувство свободы.
Деньги таяли катастрофически быстро. Небольшой пенсии едва хватало на аренду. Галина разложила перед собой листок бумаги:
– Так, что я умею? – спросила она у пустой комнаты.
Оказалось, немного. Готовить, убираться, ухаживать за детьми… И рисовать. Когда-то давно она мечтала поступить в художественное. Но вышла замуж, родила Светку, потом Сашу.
В местной газете нашлось объявление о наборе уборщиц в Дом культуры. Галина вздохнула и отправилась на собеседование. Но судьба сделала неожиданный вираж.
– Вы говорите, рисовали в молодости? – директор ДК, моложавая женщина с короткой стрижкой, внимательно посмотрела на Галину. – А оформлением мероприятий не занимались?
Галина растерялась.
– Ну, детям стенгазеты в школу делала, внуку комнату к дню рождения украшала.
– Отлично! – директор, представившаяся Маргаритой Николаевной, энергично хлопнула в ладоши. – У нас как раз дизайнер в декрет ушла, а через две недели фестиваль народного творчества. Попробуете?
Так началась новая глава.
Галина проводила в ДК целые дни: рисовала афиши, придумывала декорации, развешивала гирлянды. Впервые за долгие годы её мнением интересовались, её идеи ценили. Однажды она услышала, как молодые сотрудницы обсуждали её работу:
– Представляешь, эта новенькая такие афиши классные делает! Такой стиль необычный.
– А сколько ей, не знаешь?
– Да лет сорок, наверное.
Галина тихонько засмеялась в коридоре. Приятно, чёрт возьми!
Домой она возвращалась уставшая, но странно воодушевлённая. Двухъярусная кровать скрипела, соседи за стенкой иногда ссорились, но эта маленькая квартирка стала для неё чем-то вроде убежища, где никто не ждал от неё обеда, выглаженных рубашек и поисков пропавших носков.
А потом она всё-таки записалась на те самые курсы рисования.
– Я не знаю… Может, я слишком старая для этого? – неуверенно сказала она молодому преподавателю.
– Для творчества не бывает «слишком», – улыбнулся тот. – Моей маме шестьдесят три, и она только в прошлом году танцевать танго начала.
В первое воскресенье на курсах Галина чувствовала себя белой вороной среди молодёжи. Но когда коснулась кистью холста, мир вокруг словно растворился. Она рисовала море – то самое, о котором спрашивал внук. Яростно-синее, с белыми барашками волн и одиноким парусником на горизонте.
– У вас удивительное чувство цвета, – сказал преподаватель, глядя на её работу. – Вы раньше занимались живописью?
– В юности, – ответила Галина, чувствуя, как щёки заливает румянец. – Очень давно.
К концу первого месяца самостоятельной жизни деньги почти закончились. Зарплата в ДК была крошечной, а за квартиру нужно было платить. В отчаянии Галина решилась попросить у дочери небольшой займ. Они не разговаривали почти три недели, с того самого дня, как она ушла.
– Мам? – в голосе Светы звучало удивление, когда она взяла трубку.
– Здравствуй, дочка. Как вы там?
– Нормально… Папа сильно переживает. Хотя готовит себе сам, представляешь? Даже борщ научился варить.
– Молодец, – искренне сказала Галина. – Послушай, Света… Мне немного не хватает до зарплаты. Я верну, честное слово, просто—
– Приезжай в гости, – вдруг перебила дочь. – Миша скучает. И я… тоже скучаю. Привези нам что-нибудь из своих рисунков показать.
Встреча с семьёй была странной. Они словно боялись задавать вопросы, а она стеснялась рассказывать. Только Миша, с восторгом рассматривая её этюды, выпалил:
– Ба, ты теперь как настоящий художник! А меня научишь?
– Обязательно, – пообещала она.
Когда Галина собралась уходить, Света незаметно сунула ей в сумку конверт:
– Это не долг, мам. Это… ну, считай, подарок к дню рождения. Заранее.
Долгожданная зарплата наконец позволила немного расслабиться. Галина купила себе новую блузку – яркую, не такую, какие носила раньше. В магазине она подолгу разглядывала своё отражение, словно не узнавая женщину в зеркале. Морщинки никуда не делись, седина тоже, но глаза… глаза были совсем другими.
Однажды вечером в дверь постучали. На пороге стоял Виктор.
– Привет, – сказал он неуверенно. – Можно войти?
Он осмотрелся в её крохотной квартирке с плохо скрываемой жалостью:
– И ради этого ты бросила благоустроенную трёшку? Галь, ну что за блажь? Давай прекращай этот спектакль. Возвращайся домой.
Галина поставила перед ним чашку чая:
– Знаешь, Витя, я раньше думала, что дома – это где стены, мебель, сервант с хрусталём. А теперь поняла – дом там, где ты можешь быть собой.
– Ты на меня сейчас психологией не брызгай! – взорвался Виктор. – Тридцать пять лет вместе прожили, а ты… Кем ты будешь без семьи? Старой одинокой чудачкой!
Галина долго молчала, глядя в окно на вечерний город.
– Может быть. Но это будет мой выбор. Знаешь, сколько я вчера прошла пешком? Двенадцать километров. Просто потому, что мне захотелось увидеть закат с набережной. А потом я пила глинтвейн в маленьком кафе и разговаривала с какой-то студенткой о книгах.
– И ради этих глупостей ты разрушила семью? – Виктор смотрел на неё с искренним непониманием.
– Я ничего не разрушила, Витя. Я просто перестала быть незаметной тенью в собственной жизни.
После его ухода Галина долго не могла уснуть. За окном шумел дождь, в соседней квартире кто-то негромко играл на гитаре. Через месяц ей шестьдесят. Круглая дата. Раньше такие юбилеи они отмечали дома. Накрывали стол на двенадцать персон, она готовила неделю, а потом два дня мыла посуду. А в этот раз?
– Теперь будет по-другому, – сказала она вслух и улыбнулась своему отражению в тёмном оконном стекле.
– Ну что, Галина Петровна, решились? – Маргарита Николаевна протянула ей папку с документами. – Это ваш шанс.
В ДК объявили конкурс на постоянную должность художественного оформителя. Галина сомневалась – конкурентами были молодые специалисты с дипломами, а у неё только три месяца вечерних курсов да природный вкус.
– А если не получится? – спросила она.
– Тогда вы хотя бы будете знать, что попробовали, – пожала плечами директор.
Подготовка к конкурсу захватила все её мысли. Галина забывала поесть, засиживалась до поздней ночи над эскизами, а потом встречала рассвет с чашкой кофе на маленьком балконе.
За день до решающего дня позвонил сын.
– Мам, – его голос звучал смущённо. – Ты прости, что я назвал тебя эгоисткой. Глупость сморозил.
– Всё в порядке, Сашенька.
– Нет, правда. Я тут разговаривал с Алёной… моей девушкой, я тебе о ней рассказывал. Она психолог. И знаешь, что она сказала? Что ты очень смелая. Мало кто решится что-то менять в таком возрасте.
– В таком возрасте, – эхом повторила Галина, вспомнив врача из поликлиники. – Сашенька, а сколько лет твоей Алёне?
– Двадцать семь. А что?
– Передай ей, что возраст – это просто цифра. Настоящая старость приходит, когда ты перестаёшь мечтать.
После разговора с сыном Галина внезапно почувствовала прилив вдохновения. Она переделала половину конкурсных работ, добавив яркие акценты там, где раньше боялась экспериментировать.
Она выиграла конкурс. С перевесом всего в два балла, но выиграла. Молодой парень, занявший второе место, подошёл поздравить:
– У вас потрясающее видение перспективы, – сказал он без тени зависти. – Можно как-нибудь напроситься на мастер-класс?
В тот вечер Галина решила устроить себе праздник. Купила бутылку хорошего вина, ломтик дорогого сыра, зажгла свечи. И вдруг осознала, что больше не чувствует себя одинокой или потерянной. Она просто начала жить.
На свой шестидесятый день рождения Галина пригласила новых друзей. Маргариту Николаевну с мужем, преподавателя с курсов рисования, соседку по лестничной клетке – смешную старушку, которая оказалась бывшей оперной певицей. И, конечно, детей с внуком.
– Мам, а папу ты не позвала? – осторожно спросила Света, помогая накрывать на стол.
– Позвала. Не знаю, придёт ли.
Виктор пришёл. С букетом любимых Галиных пионов и странно притихший. Он неловко топтался в коридоре, разглядывая развешанные по стенам картины.
– Это ты нарисовала? – спросил он удивлённо.
– Я.
– Красиво… – он помолчал. – Слушай, я тут подумал… Может, зря мы так? Может, попробуем сначала? Я квартиру отремонтировал, обои новые, как ты хотела.
Галина мягко улыбнулась:
– Спасибо за предложение, Витя. Но я сейчас учусь жить иначе. По-своему.
Вечер получился удивительным. Они пили вино, говорили о живописи, о музыке, о путешествиях. Соседка-певица исполнила арию из старой оперы, а Миша показал всем свои первые акварели. Когда гости начали расходиться, Маргарита Николаевна обняла Галину:
– Знаете, Галина Петровна, вы словно светитесь изнутри. Не каждый решится начать с нуля в нашем возрасте.
– Знаете, в чём секрет? – Галина понизила голос до заговорщического шёпота. – Всего семь шагов. Решиться уйти из зоны комфорта. Найти своё пространство. Научиться отстаивать границы. Обрести дело по душе. Вернуться к забытым увлечениям. Восстановить отношения с близкими на новом уровне. И самое главное – поверить в себя.
Когда все разошлись, Галина вышла на балкон. Внизу кипела вечерняя жизнь – молодые пары, гуляющие с колясками мамы, шумные компании подростков. На неё вдруг нахлынуло удивительное чувство причастности ко всему этому разноцветному потоку жизни.
– С юбилеем, Галина Петровна, – сказала она сама себе и подняла бокал с недопитым вином. – С началом новой главы.
