Волонтёры суетились, раздавая подарки, а Андрей бегал между комнатами с коробками, аккуратно упакованными в красную блестящую бумагу. В воздухе витал запах хвои и мандаринов, где-то на фоне играла старая новогодняя мелодия, создавая ощущение праздника.
— С наступающим! — весело говорил он каждому, протягивая свёртки.
Старики улыбались, кто-то благодарил, кто-то просто кивал, принимая подарок с осторожностью, будто давно не держал в руках ничего праздничного. Андрей видел, как в глазах некоторых мелькало удивление — будто они не ожидали, что кто-то вспомнит о них.
Но одна старушка не взяла подарок.
Она сидела в углу, на мягком кресле, скрестив руки на коленях. Спокойная, тихая, она смотрела в окно, будто была где-то далеко, в своих мыслях.
Андрей подошёл, присел на корточки перед ней, держа в руках коробку с золотым бантом.
— Вам тоже положено, — мягко сказал он.
Старушка посмотрела на него и слабо улыбнулась.
— Мне уже не надо, сынок.
Он замер.
— Как это не надо? Новый год же!
— Да какой он у меня… просто день, как и все, — её улыбка не изменилась, но глаза остались грустными.
Андрей нахмурился.
— А мечты у вас есть?
Она пожала плечами.
— В моём возрасте мечты не сбываются.
Он задумался, прокручивая в голове её слова.
А потом протянул ей лист бумаги и ручку.
— Напишите. Всё, что когда-то хотели.
Старушка поджала губы, покачала головой.
— Что за глупости…
— Просто. Напишите, и всё.
Она долго не брала ручку, словно борясь с чем-то внутри себя. Андрей уже подумал, что она так и откажется, но вдруг её тонкие, чуть дрожащие пальцы всё же обхватили ручку.
На белом листе появился первый росчерк.
Когда Андрей вернулся через полчаса, листочек с пожеланиями лежал на столе. Ровно, аккуратно, будто старушка долго думала, что на нём написать.
— Можно? — спросил он, протягивая руку.
Старушка пожала плечами, но в её взгляде мелькнуло что-то похожее на смущение.
Андрей взял бумажку, пробежался глазами по списку и вдруг замер.
Первым пунктом значилось: «Хочу снова покататься на коньках».
Он удивлённо вскинул брови и поднял взгляд на женщину.
— Вы катались?
— Когда-то, — усмехнулась она. В её голосе послышалась лёгкая нотка ностальгии.
— И как, хорошо получалось?
Старушка выпрямилась, и на её лице появилось выражение, которого Андрей раньше не видел. Горделивое, молодое.
— Я даже танцевала на льду, — сказала она, улыбаясь.
Андрей присвистнул.
— Ничего себе!
Она скромно махнула рукой, но её глаза светились.
— Да было дело. В молодости каток был чуть ли не вторым домом. Мы с девчонками после учёбы мчались туда, надевали коньки и кружились, пока ноги не отваливались. А бывало, и до ночи оставались — мороз щиплет, пальцы замерзают, а мы всё равно танцуем, смеёмся…
Она замолчала, будто погрузилась в воспоминания.
Андрей задумался.
— А хотите снова?
Женщина улыбнулась, но в её улыбке была грусть.
— Поздно уже, милок…
— Да кто это решил?
— Возраст…
Андрей встал, отряхнул руки, будто только что принял окончательное решение.
— Пустяки. Я всё устрою.
Она внимательно посмотрела на него, словно пыталась разгадать, что за человек перед ней.
— Ты, наверное, хороший человек, — вдруг сказала она.
Андрей хмыкнул, усмехнулся уголком губ.
— Иногда.
Он сунул руки в карманы и направился к выходу.
— До встречи, бабушка.
Она молча кивнула ему вслед.
Каток был почти пуст. Морозный воздух стоял свежий и звенящий, лёгкий снежок искрился под уличными фонарями. Несколько детей сновали по льду, визжа от радости, время от времени падая, но тут же снова поднимаясь.
Андрей стоял рядом со старушкой у бортика и наблюдал, как ледяная гладь заманчиво блестит в свете фонарей.
— Может, не надо? — тихо спросила она, кутаясь в своё тёплое пальто.
— Надо, — твёрдо сказал Андрей.
Он нагнулся, расстегнул сумку и достал пару коньков. Старенькие, но надёжные. Аккуратно перевязанные шнурки, чистая кожа, лезвия, натёртые до блеска.
— Смотрите, какие классные, прямо как раньше!
Она смотрела на них с каким-то детским восторгом, но тут же покачала головой.
— Андрей, да что ты… Какие коньки, у меня ноги давно не такие, как в молодости. Да и сил уж нет…
Парень улыбнулся, присел рядом на корточки и мягко положил коньки ей на колени.
— А вот это мы сейчас и проверим.
Она осторожно провела пальцами по коже, провела рукой по лезвию, словно вспоминая каждое движение, каждый изгиб.
— Тогда мы называли их «двойными ласточками», — сказала она с лёгкой улыбкой.
— Вот! Значит, самое время снова их надеть.
Она вздохнула.
— Ты упрямый.
Андрей усмехнулся, пожав плечами.
— Да, говорят.
Женщина ещё раз взглянула на коньки, потом на каток, потом снова на Андрея. А затем, к его удивлению, кивнула.
— Хорошо, давай попробуем.
Андрей почувствовал, как в груди что-то потеплело.
Она хочет. Пусть волнуется, пусть сомневается, но хочет. А значит, всё было не зря.
Старушка крепко держалась за Андрея, с осторожностью делая маленькие, нетвёрдые шаги. Коньки скользили по льду, но она не отрывала взгляд от своих ног, будто пыталась договориться с ними, чтобы те её не подвели.
— Осторожно, осторожно… — мягко проговорил Андрей, крепче сжимая её дрожащие пальцы.
— Я, может, и старушка, но не фарфоровая, — хмыкнула она и приподняла подбородок, будто доказывая, что ей ни капли не страшно.
Андрей усмехнулся.
— Тогда вперёд, «двойная ласточка»!
Старушка звонко рассмеялась. Глаза её озорно блеснули, а в щёках появился лёгкий румянец. Морозный воздух бодрил, кружил голову, и на секунду ей показалось, что она снова молодая, стоит на льду не с этим заботливым парнем, а с кем-то из своего далёкого прошлого.
Первое движение — неуклюжее, ноги будто не слушались. Она судорожно вцепилась в руку Андрея, но не сдалась. Второе движение — чуть смелее, шаг за шагом, доверяя своему телу, вспоминая давно забытые ощущения.
И вдруг…
Она отпустила его руку.
Андрей тут же замер, готовый подхватить её, но старушка не упала. Напротив, она сама того не ожидая, скользнула вперёд, ровно и плавно.
— Я… еду? — её голос дрогнул от удивления.
— Ага! — радостно засмеялся Андрей, наблюдая, как она медленно, но уверенно движется по льду.
Старушка покружилась, сначала неуверенно, затем смелее. Она вытянула руки, будто хотела обнять весь этот белый, морозный мир.
— Боже… — прошептала она, чувствуя, как сердце вдруг затрепетало в груди, как лёгкость разлилась по всему телу.
И в её глазах вдруг появилась молодость.
Когда они сели на лавочку, старушка долго молчала. Она держала руки сложенными на коленях, словно боялась пошевелиться, и только тихо смотрела на каток перед собой. Дети катались, визжа от восторга, парочки держались за руки, поддерживая друг друга, а где-то вдалеке парень учил маленькую девочку стоять на коньках, смеясь, когда она падала ему в руки.
Андрей украдкой наблюдал за ней. В её глазах отражался свет фонарей, но взгляд был какой-то отстранённый, задумчивый. Будто она мыслями ушла далеко, в другую зиму, в другое время. Он дал ей несколько минут, не торопил, не спрашивал. Пусть почувствует этот момент, пусть проживёт его.
Наконец старушка вздохнула.
— Я думала, что уже никогда, — негромко сказала она, не сводя глаз с катка.
Андрей чуть улыбнулся, глядя на её посиневшие от холода руки.
— Вот и видите, — тихо ответил он. — Иногда счастье — это просто дать человеку шанс снова почувствовать себя живым.
Она повернулась к нему. В уголках её глаз появились слёзы, но не от грусти, а от чего-то другого — тёплого, настоящего.
— Спасибо тебе, Андрей, — сказала она с чувством, с какой-то особенной нежностью.
Парень слегка накрыл её руку своей ладонью и покачал головой.
— Не за что, — сказал он. — Это был только первый пункт. Завтра начнём исполнять следующий.
Старушка посмотрела на него удивлённо, но потом вдруг рассмеялась. Лёгким, звонким смехом, в котором чувствовалась искорка чего-то давно забытого.
А снег всё падал и падал, оседая на льду тонкой пудрой. Фонари размывали его свет, превращая вечер в волшебную картину. И в этот момент казалось, что мир на секунду замер, чтобы сохранить эту картину в памяти навсегда.
