— Зачем приезжал Юра? — спросила Тоня, посмотрев на ворота. Звук старых Жигулей деверя, Антонина узнает из тысячи.
— Кто? — прикинулся дурачком Василий и сам себя выдал.
— Юрка, зачем приезжал?
— А, Юрик! Дрель взял.
Тоня посмотрела на распахнутые двери мастерской мужа и издалека заметила: дрель на месте. Допрашивать мужа не стала. С непоколебимым царственным выражением лица пошла в дом, на кухню заниматься женскими делами, раз уж в мужские её не посвящают. Василию это выражение лица, как пощёчина ни за что. Он пошёл вглубь двора, поправить сетку для роз, но голова не соображала.
А Тоня знала, муж не выдержит, обязательно поделится с ней. Не дрель же обсуждал Василий с братом за двором целых полчаса, не заглянув во двор и не поздоровавшись с Антониной. Вася помалкивал за обедом и ужином, только слушал, это означало: он думает, озадачен.
Устав от забот и дневной суеты, вечером супруги расположились в зале своего дома, перед телевизором. Каждый в своём кресле, по правую и левую сторону от дверей. Тоня смотрела передачу и смеялась. Василий тихонько вздыхая посматривал на неё, на большой экран — ничего интересного не находя в дебильной передачке. Он едва открыл рот, чтобы обратиться к жене…
— Мам, пап, я дома!
Муж и жена одновременно повернулись и посмотрели друг на друга, Макар никогда так не приходил с работы. Почти беззвучно пробирался ночами к себе, бывало и под утро. Также одновременно супруги взглянули на часы: 20-45. Удивительно!
— Мам, пап, я не один.
Родители уставились на сына в дверях, пожалуй, только дверной проём был шире его улыбки.
— Я с Маргаритой.
Тоня сразу поднялась из кресла, из-за спины 24-летнего сына показалась фигурка миленькой Риты. Голубоглазая, рыжеволосая, она жалась к Макару.
— Мы решили пожениться!
— Вася, что ты сидишь?! — зло посмотрела на мужа Тоня. Истукан. Такие новости, а он почти спит.
— Что я Ритки не видел?
— Маргариты! — легонько пнула его жена и ему пришлось подняться, чтобы сказать сыну своё отеческое слово. — Чё? Молодец! Пора. Два года встречаетесь, можно и жениться.
Риту родители Макара знали, уже знакомы. Бывала она у них дважды официально, Макар приводил её на последние семейные праздники. А уж сколько Риточка бывала в их доме неофициально, втихаря, по нескольку дней жила, когда родители уезжали летом на море. Или тайком Макар заводил к себе девушку ночью, оба весёленькие, на цыпочках пробирались. А утром, думая, что все в доме спят, выводил пораньше и отправлял на такси домой.
Видели и всё слышали родители — к этому шло. Рита хорошая девочка, Макар влюблён и вполне серьёзно для своего возраста настроен был.
— Мои дорогие, как я рада, — распахнув руки, напевно сказала Антонина и обняла детей.
Так, Рита была официально принята в семью и ещё до свадьбы поселилась в доме будущего мужа. Дом просторный, у Макара своя большая комната, у родителей свои. Про двор говорить нечего — всем места достаточно!
***
— Тонь, я сказать хотел? — как бы невзначай, начал Василий пару дней спустя, когда детей не было дома. — Юрка приезжал.
— И что?
— Просто.
— Не просто же так вы шушукались за двором?
— Скажи, ещё сплетничали.
— Так зачем он приезжал?
— Ну… понимаешь…
— Вась, ты меня до инфаркта доведёшь своими трагическими вступлениями. Валя от него ушла? Дети заболели?
— Ага! Куда? Куда она от него денется, — усмехнулся Василий и почесал подбородок. — Они же три года, как в город переехали, Людке их три годика было, помнишь?
— Что у тебя за мода?! Ритка, Людка?! Меня за глаза Тонькой называешь?
— Нет, — играючи подплыл к ней муж, обхватил за талию и хотел поцеловать в губы.
— Иди ты! — оттолкнула его Тоня. — Сначала расскажи, а то я три ночи спокойно не сплю.
— Он про квартиру деда спрашивал.
Пауза. Этого больше всего и боялся Василий.
— Он так… вскользь… — быстро стал выкручиваться он. — Спрашивал, пустая ли? Ремонт сделали?
— А ты? — уперев руки в бока, напирала на мужа Антонина. Прехорошенькая женщина, с коротенькой стрижкой и серыми глазками, румяная и пухленькая, на голову ниже Василия. Но сейчас он перед ней врос в пол и уменьшился вдвое.
— А… а что я?
— Что ты ему сказал?
— Стоит. Ничего ещё не делали, руки не доходят.
— Вот и пусть стоит!
— Тонь, понимаешь, — затянул Василий, — он мне родной брат, детишек у него трое, а Макар у нас один. Дед был общий.
— Что-то я этого не заметила, когда досматривала за дедом, и Макар, между прочим, мне очень помогал. Переодевал его лежачего, перенести в ванную мог, мыл даже! Подгузники покупал. А ты брезговал.
— Тонь, не начинай. Я же только…
— А постельное бельё? Одежда, когда он уже под себя ходил? Сколько я к нему бегала? Его четырёхкомнатные хоромы убирала — больше 4-лет! пока не слёг он и мы его не забрали. Макар сам тогда, — подняв указательный пальчик вверх, говорила Тоня, подчёркивая привязанность сына к старику, отзывчивость мальчика, — просил разместить его рядом со своей комнатой, чтобы ночью вставать к нему, если что.
— Знаю, знаю, Тонь.
— Вот и не надо мне рассказывать про несчастного брата и его многодетную семью. Им дед на фиг не нужен был при жизни, явились только на похороны.
— Знаю, знаю, но Юра мне родной брат. Это на время, — отгораживаясь, как от огня, пятился Василий.
— Что? Что на время?
— Тонь, послушай… они поживут, ремонт сделают, не такой там дорогой, модный, а просто свежий.
— Нет.
— На первый взнос себе соберут, а то до конца дней будут по квартирам мыкаться.
— Нет.
— Она ж второй год пустует. Почему нет?
— Нет! — словно забивая гвозди в крышку гробы мужа, твердила Тоня.
— Тонь, у них положение такое…
— У нас сын женится! Ты ещё не понял? — злилась Тонечка.
— Тося, — совсем жалостливо начал Василий, — он мой родной брат. Они нас тоже выручали.
— Но квартирами не раскидывались! Валька ленивая, как тюлень. Работу искала, что б меньше двигаться — сидячую, а сама скоро в дверь не пройдёт. Юра, тоже лишний раз не пошевелится. Сколько ты его звал на шабашку? То бетон ему тяжёлый, то мороз сильный, то спина одна. А у тебя и у меня по три. Сколько ты камня и бетона перелопатил, а?
— Ну, Тоня.
— Нет! — скрестив руки на груди, твердила жена. — Макар с Ритой перейдут туда. Квартира его! А Юра с Валей пусть продают свой брошенный деревенский дом и решают жилищный вопрос без нас.
— Тоня, там же ремонта на новую такую же!
— Ничего, справятся. Они молодые, оба работают, Риточка просто умничка. У нас и этого не было. Строили, покупали, делали.
Василий злой и подавленный, выскочил из дома во двор. Тоня во всём права, на 100, на 1000%, но он уже пообещал брату. Юрка ведь не совсем такой. Когда Василий дом этот, в котором сейчас живет с семьёй достроил, брат помог с электрикой, сантехнику всю установил и помогал с ремонтом. Правда, было это лет 20 назад, Макар маленьким был. Василий помнит это хорошо, сынок путался под ногами.
Ну как Василий мог отказать родному брату?
Подумав, покурив, отец решил дождаться сына и с ним поговорить, может, не хотят они жить отдельно. Не так-то просто было дождаться сына сегодня или в любой другой день. Будущие молодожёны отрывались по полной до свадьбы, гуляя в компаниях, отдыхая в клубах и на природе. Их почти не бывало дома. Всё же отец выловил Макара и уволок в мастерскую, чтобы мать не видела и не слышала их разговора.
— Ну?! — выпрямив на лбу левую и приподняв домиком правую бровь, спросил строго отец. — Как жить дальше собираетесь?
Макар не понял. Он заехал буквально на минутку домой, взять что-то из вещей Риты и снова к друзьям, сегодня именины у её подружки. Рита ждала его в машине.
— Что думаете вообще?
— Па, ты о чём? — сияя ярче неонового светильника под потолком, спросил Макар.
— В доме или в квартире жить будете после свадьбы?
— Ну, мама же сказала, в дедову переезжать.
— Ты там давно был? Риту водил? Она видела дореволюционный ремонт?
— Нет.
— То-то! Квартиру почти два года не открывали, да и дед был у нас с причудами, все четыре комнаты забил чем попало. А полы? Полы дырявые, скрипучие. Отопление переделывать надо, окна менять. Балкон вообще сносить и заново…
— Пап, я тут подумал… короче, мы пока с вами поживём. Денег соберём на ремонт, делать начнём, со временем переедем.
— Подумал ты! Думалка твоя сейчас другим забита.
Макар покраснел.
— Дядя Юра предлагает сделать ремонт, не полностью, не под себя — основу. Окна, двери, стояк, отопление, полы мы с ним вместе сделаем. И ты будешь помогать!
— О! Спасибо, пап, — обнял отца Макар.
— Ты подожди.
Макар отступил, видя, как серьёзен отец. Василии научил сына что сказать маме, как вести себя при общем, семейном совете, короче поддержать его и выручить дядьку.
— Ты понял?!
— Да понял. Пусть живёт, раз у них так плохо с деньгами. А у нас дом большой, мы пока здесь. И… — полушёпотом начал Макар, оглядываясь на дверь, — Рита готовит брррр! пусть у мамы поучится, подсмотрит, а то отравит меня.
— Точно! Так и говори, не бойся, — предупреждал отец, скорее опасаясь за себя.
Сговорившись с молодыми, Василий уговорил жену. Она сама видела, детям ничего не надо одни развлечения на уме. Согласилась. Скрепя сердцем, сознавая — это может плохо кончится.
Но ничего плохого не случилось. По крайней мере, началось всё замечательно. Квартира находилась в двухэтажке по их улице выше, и поначалу, Валентина чуть ли не ежедневно бегала к Тонечке и благодарила её и Василия. Пирожки жаренные, пироги печённые приносила, откровенничала, хотела стать чуть ли не родной сестрой Тоне. И Юра со второго месяца принялся за ремонт. Стариковский хлам, мебель ещё царскую вывез на помойку, проводку заменил по всей квартире, полы вскрыл в маленькой комнате. Часто вызывал к себе брата, показать: всё идёт, как договаривались.
Антонина видеть разруху в квартире не хотела, поэтому не появлялась там.
Полгода родственники близко общались. Тоня устала от Валентины и племянников, зачастивших в гости. У Василия мучительно косилось лицо, когда он видел звонок от брата.
— Слушай, может, ты им скажешь…
— Что скажу?
— Вась, намекни Юрику. Мы верим в их порядочность и добросовестность. Только… пусть сами и к нам пореже, у меня уже изжога от Валиных пирожков.
— Нет уж! С Валентиной ты сама. Но признаться, Юрик меня чуть достал.
Спасла всех свадьба, свадьба Риты и Макара. Родственников из двухэтажки пригласили одних из первых, но просили пока не приходить и не звонить: много забот с подготовкой к торжеству.
Воцарился покой и порядок в собственном доме трудолюбивых хозяев, отдохнуть можно было в выходной, а не бежать и смотреть на содранную старую штукатурку со стен в дедовой квартире.
Всем было хорошо пару месяцев до свадьбы и после пару лет. Дети даже не думали откладывать на ремонт или на будущее, жили одним днём, по-прежнему не упуская ни одного шанса сбежать из дома, загулять с друзьями на недельку.
И вдруг они стали домоседами. Василий, всё чаще натыкался на сына в широком коридоре между кухней и другими комнатами. Рита, как мышка шуршала по холодильнику ночами, а по утрам первее всех неслась в уборную и запиралась там, издавая страшные звуки. Выползала оттуда бледная, как стена.
***
— Всё! Говори Юре, пусть съезжают.
— Зачем? Ремонт только начали. А этим двум, — кивал в сторону комнаты сына отец, — подавай одни шашлыки с пивом. Поездки. Э-э-эх несерьёзная сейчас молодёжь.
— Вася, ты тугодум? — постучала костяшками пальцев по своей голове Тоня. — Беременные они. Скоро отдельно жить захотят.
— Мам, пап, — явились молодые на поклон, чувствовали, о них говорят. Рита будто под трамвай попала: растерянная, серо-зелёная, глаза красные навыкате, губы кривятся от тошноты. Макар довольный, грудь колесом. — Мы ждём ребёнка!
Рита снова убежала в уборную, родители переглянулись: я же говорила, — читалось по взгляду Антонины. Василий закусил губу и вздохнул.
***
-Конечно, конечно, Вася. Мы съедем.
— Юр, а что с погромом в маленькой комнате и ванной?
— А что? – заискивающе, снизу, вверх смотрел на брата Юрий.
— Там же штукатурка снята, полы вырваны. Как вы так жили?
— Вась, я пытался делать ремонт, но у меня детворы трое и Валя. И так толкались в трёх комнатах, а эту закрыли. Найдём квартиру, съедем, потом втроём возьмёмся и сделаем за месяц хату! Ты, я и Макар, мужиками. Валюха, если что поможет обои поклеить, не Рите же с животом это делать.
— Мы, наверное, уже сами… — бормотал неуверенно Василий, оглядывая квартиру деда. Мало что изменилось здесь, свободнее стало, мебель свежее дедовской, но тоже старая из 90-х. Обои отходят по углам, ручки на дверях как были засалены, так и остались. В окнах щели, на подоконниках остатки замазки в углах.
— Окна я тоже не успел поменять, — оправдывался брат, — это дело недолгое! Вызову, замерят, закажу и поменяют. Успею.
Василий сомневался, оглядывая быт проживающего семейства. Такое ощущение, они и не распаковывались, не обживались в квартире, хотя прожили больше двух лет. Везде какие-то сумки, пакеты, на диване покрывало дедовское, в ванную войти невозможно, не только из-за недоделанного ремонта, просто потому, что не убиралось. Василий поворачивался в своей квартире так, чтобы не дотронуться не до чего.
Прошло полгода. Юрий молчит. Антонина напирала на Василия.
Ещё три месяца: Рита уже в роддоме, а Юрий и Валентина просто избегают встреч с родными, на звонки не отвечают. Рита родила мальчика, уже и домой вернулась из больницы. Макар стал интересоваться, когда начинать ремонт в своей квартире? Папа не знал, что ответить. Вдвоём они поехали в дедову квартиру. Встретили их как самых дорогих гостей, но сразу предупредили: детвора вся болеет – слегли. В квартире никаких перемен.
— А Юра на шабашке, — жаловалась Валя, — третью неделю его не видим.
— Странно, я его машину у тёти Клавы видел вчера днём, — сказал Макар.
— А? Ну, тётушку проведать… она тоже приболела, мы присматриваем.
Макар с отцом переглянулись. Тётка папина всех переживёт, дважды в день ходит на прогулки со скандинавскими палками, наматывая по 5-6 тыс шагов. К святому источнику трижды в год поднимается в гору пешком, спускается нагруженная родниковой водой. Живёт в этих же двухэатжках, ниже, в крайней.
— Валь, квартиру-то вы нашли? Переезжать когда думаете?
— Думаем, Вася, думаем.
В следующий раз приехала уже Антонина, увидев, что стало с квартирой, ужаснулась.
— Валь, срок у вас месяц! Первого числа приедут монтажники окон.
— Конечно, конечно, Тоня.
Монтажники окон приехали, окна меняли при жильцах, ведь никуда они не делись и, кажется, не собирались. Жили, поживали, добра не наживали, разве что детей – Валя 4-го ждала. Антонина дома разносила мужа.
Полтора года уговаривали, упрашивали родню вернуть квартиру, съехать. Они обещали, но постоянно им что-то мешало. То болели, то рожали, то жаловались на тяжёлое положение. Дошло до скандалов. Ругалась Антонина с Валентиной, ругался брат с братом. Макар пытался всех вразумить, он уже и не рад, что ввязался в это.
— Па, может, мы на квартиру? Там же дети.
Родители просили подождать, а лучше помочь им выселить родственников.
Началась война! Оскорбления, крики на весь дом, Валя умела так обложить родных, у тёти Клавы слышно было.
— Бессовестные! Деда обдурили! Квартиру присвоили. Брата родного без ничего оставили, нас на улицу, — орала Валя на Василия. Тоня затыкала её, но что толку, скандал только набирал обороты.
Вот и явился брат выселять родню с участковым. Ничего не оставалось Вале, детям и Юрию, как собраться в 24 часа и покинуть квартиру. Оставив на входной двери надпись краской: буржуи! А в квартире ни одного живого места. Межкомнатные новые двери, те, что меняли при них, недавно разбили. Стены, где не разбиты, изрисованы маркерами, полы, не поленились, выломали, унитаз вырвали, а плиту газовую ещё дедовскую увезли с собой.
— Я на них заявление напишу! – решительно сказала Тоня.
Василий взял её за руку, глядя на разруху в жилище и по-человечески попросил.
— Не надо. Пусть останется на их совести. Мы с Макаром разберёмся.
За три месяца отец с сыном сделали ремонт в большой квартире и вскоре молодые с ребёнком переехали от родителей. И некогда было им вспоминать ссоры с дядей и его семьёй, долгое и громкое их выселение из этой квартиры и первый ужас, когда вошли после них делать ремонт.
***
Рита гуляла с ребёнком на детской площадке, детишек на горках и в песочнице как муравьёв в муравейнике. Играют, кричат, катаются на самокатах. Девочка 10–12 лет с годовалым ребёнком в коляске, смотрела на Риту, не отрывая взгляда, с ненавистью. Рита сначала не узнала девочку, потом вспомнила, это Люда, дочка дяди Юры.
— Здравствуй, Люда, — поздоровалась Рита.
Девочка, вздёрнув подбородок, отвернулась и откатила коляску с малышом от площадки. Их мама пришла. Они перекинулись с дочерью несколькими словами, Валя повернулась, ещё больше располневшая, рыхлая, и громко матюгнулась, глядя в сторону Риты. Мамочки с детьми обернулись на Риту и зашушукались. Валя, захватив своими объёмными, обвисшими с руками коляску, ещё громче сказала дочери:
— Поехали, наша тётя Клава волнуется. И не ходи на эту площадку! Таких лучше сторониться.
