— Эту или эту?
— Определяйся и пойдем.
— Эта? – Настя приподняла плечики с джемпером в полосочку, — Или эта? – Она приподняла плечики с однотонной блузкой.
— Это свитер, а это блуза. Как я выберу?
— Это джемпер. Угу, он на прохладный день, а такую блузку надевать либо под пиджак, либо накидывать ее поверх майки, как рубашку… Издалека она совсем как рубашка.
— И для чего этот промежуточный этап? Бери рубашку.
— Из рубашек тут только такие, в которых мой дед огород перекапывал, — Настя зашла в примерочную, — Блузочка, смотри, как заиграла с джинсами. Но и джемпер на мне сидит идеально.
— Рубашка, свитер, блузка… Не суть, как это называется, но бери оба.
— Но джемпер надеть не с чем. Тогда надо зайти за утепленным жилетом, он без рукавов, сверху будет самое то. Демисезонный образ.
— Жилетку тоже бери, только пошли уже отсюда, я тебя прошу, — Вася перехватил баулы с вещами, в которые они складывали то, что скупали в других магазинах.
Когда это Настя полюбила шоппинг? Ее не заставишь даже за носками зайти. Хватает, не глядя, и шурует к кассам. Недавно мужские носки купила, белые, они ей как гольфы были. После магазина, с трудом утащив оттуда Настю, Вася захотел пообедать и позвал жену в ресторанчик. С меню было еще веселее, чем с кофтами.
— Макароны по-флотски или пасту с мидиями?
— По-флотски, — сказал Вася.
— Я буду мидии.
— Зовем официантку?
— Впрочем… нет. Что-то я представила мидии и аж замутило.
— Рыбный суп, например. Выглядит заманчиво. На фотографии, по крайней мере.
— Рыб… — Настя вообразила, как перед ней ставят уху, и почувствовала этот запах. Она вскочила и убежала.
Закрывшись в кабинке, Настя подумала о том, что, кажется, ее ждет новый декрет. Когда она носила Сашу, то ее мутило от всех рыбных блюд – от креветок до ухи, даже запах рыбы не переносила.
— Вась, не надо звать официантку… — вернулась Настя.
— Я напитки заказал. Чай, — ответил он, — От чего тебе поплохело? Из-за вчерашней тушенки? Я тоже ел, но мне норм, хотя, может, я меньше съел.
— Вася! По-моему, у нас будет прибавление.
Он оцепенел.
Не откладывая в долгий ящик, они расплатились, ничего больше не заказали, и поехали к дому, заскочив заодно в супермаркет. Настя, которую мутило, сидела на переднем сидении и через витрину наблюдала, как Вася мнется у касс.
Ехали без музыки. Вася так торопился попасть домой, что даже не включил колонку, хотя он без хорошей песни вообще никуда не ездит.
— Какой результат? – он стоял под дверью, шурша обертками, которые ему вручила Настя.
— Тебя надо подготовить или ты морально настроился? – спросила Настя.
— Молю, говори.
— Положительный.
— Сделай еще.
— Я уже все извела! Все положительные!
— Приехали…
На еще одного ребенка они не рассчитывали. Ну, когда-нибудь потом, когда и с финансами лучше будет, и Вася карьеру сделает, чтобы декрет Насти не сделал дыру в тех самых финансах, и жилплощадь расширят.
— Вась, в теории мы были не против второго ребенка.
— Это в теории. И не сейчас. У Сашки недавно своя комната появилась, мы с долгами за двушку рассчитались. Как это все невовремя. Второй ребенок нам не нужен.
Вообще Вася любит детей, и был совсем не против стать отцом дважды, а, возможно, и трижды, но когда-нибудь потом… Не сейчас. Тогда, когда все будет хорошо. Он обнял жену, чтобы хоть она меньше волновалась, и зашел в детскую, чтобы взглянуть на спящего Сашу, уложенного няней. У них теперь есть няня на пару дней в неделю, и они могут куда-то выбираться, устраивать себе свидания, веселиться! Если сейчас родить второго, то денег на няню опять не останется.
Вася машинально, в своем воображении, разделил комнату на зоны: для Саши и для будущего малыша. Скорее всего, Саша переедет на верхний ярус двухъярусной кровати, которую они купят через несколько лет, когда младший подрастет. Будет ли старший этому рад? Сашу уже сейчас придется в чем-то обделять, чтобы сэкономить. Как обделяли самого Васю. Когда родители справляли рождение пятого ребенка, Васю переселили на кухонный диванчик. На кухне он и существовал до того, как съехал. Вечно лежал на проходе, потому что к маленькому угловому дивану надо было приставлять табуретку, чтобы помещались ноги, и все об него спотыкались. На него и рявкали, что он тут разлегся в семь утра, когда уже пора вставать и вести Вику-Соню-Севу в гимназию.
— Вась, когда пойдем вставать на учет?
На самом деле, это был вопрос “что мы делаем дальше?”. Оставляем или нет.
— Думаю, к понедельнику будет видно. Ты запишись. Наверное, туда же, где ты наблюдалась с Сашей?
— Наверное…
Ситуация осложнилась тем, что во время нового обследования Насте сказали, что через 1-2 года она уже вряд ли сможет родить. Если, идя туда под руку с мужем, Настя еще думала, что, может, в их супружеской жизни будет другое, более удачное время, и сейчас стоит прервать, то теперь все свелось к фразе “сейчас или никогда”.
Сейчас или никогда.
— Сходим к другому специалисту. Переобследуемся, — утешал ее Вася.
Но все подтвердилось.
Срок небольшой. 5 недель. Есть возможность все обдумать. Только вот Вася и Настя не обсуждали ничего, а бродили по дому, как призраки, стараясь друг с другом не сталкиваться. Они хотели еще детей, но не сейчас. Настя склонялась в сторону прерывания, но, нет-нет, да и принималась разбирать детские вещи, прикидывая, что есть, а что надо будет докупить. Вася тоже считал, что второго они пока не потянут, но на работе уже спросил про повышение.
— Я сказала маме, — созналась Настя.
— Насть, зачем? Договаривались же, что никому не будет говорить, пока не убедимся, что приняли верное решение.
— Не могу держать все в себе! – огрызнулась она, — А лучше бы держала. Помалкивала бы. Молчание – золото. Мама такое шоу устроила, такую сцену закатила. Все отмыться не могу.
“Куда вам второй сейчас?? Сами нищие и детей такими же сделаете?! Как же наш уговор, что сначала мы вам помогает расшириться, а потом вы, когда встанете на ноги, помогаете с квартирой Жанне? Не было этого? Приснилось мне? Сейчас все деньги на ребенка спустите, знаю я, как это происходит. Сами сидите на всем готовеньком, конечно, можно и попрощаться с родней, которая все вам отдала”. Такой уговор, действительно, был. Когда рождался Саша, родители Насти помогли им поменять однушку на двушку. Было. Но не просто так, не задаром, а с условием, что потом Настя отдаст такую же сумму своей сестре, раз уж родительские деньги были потрачены только на одну дочь. Уговор был. И он в силе. Но сколько бы Настя ни обещала маме, что сумма почти собрана, и что они не собираются никого “кидать”, мама ее не слышала.
Звонками теперь доставала и сестра:
— Отмалчиваешься, лгунья?
— Жанна, ты-то с чего вдруг? Я хоть раз дала повод в себе усомниться? Мне дали деньги, я их отдам тебе, возвращая родителям долг, я ни от чего не отказываюсь.
— У мамы приступ вчера был! Она лежит вся беспомощная и плачет, говорит, что ты ее довела. Стала бы мама так переживать из-за того, что у нее будет второй внук? Нет, она бы обрадовалась. Она рыдает, потому что ты себе так вела в разговоре, будто уже присвоила все деньги.
— Мама меня даже не выслушала, но накрутила себя и накрутила тебя. Жанна, мы еще и не определились…
— Не определились? А это мысль. Если сейчас прервать, то все успокоятся. Мама перестанет нагнетать. Я перестану думать, где мои деньги. Тебе не надо будет опять терять работу и бояться, что не на что жить. Мысль хорошая. Я “за”.
— Жанна, при всем уважении, это наше дело. Мое и Васино.
— Ууу, как заговорила. Мама-то не зря дергается. Угу, да. Сейчас вы захотите оставить, потом окажется, что все проходит тяжело, ты засядешь в декрете до роддома и после него, вы неожиданно останетесь без денег, и — “извини, Жанночка, но гуляй-ка ты отсюда”.
— Нет. Так не произойдет. Ты подберешь квартиру – я отдам тебе всю сумму, которую должна.
Утром Жанна с мамой приехали за распиской, которую Настя охотно написала, веря, что хоть после официальных гарантий все перестанут ее ненавидеть, но маму и расписка не убедила. Женщина под микроскопом изучила каждую закорючку, несколько раз просила переписать, и даже после этого уезжала с обреченным видом.
— Не знаю, где, но знаю, что ты меня, доченька, обманула. Я тебе там визиточку в сумку положила. Ты позвони и запишись на прием. Все сделают по высшему разряду. Иначе ты деньги не сможешь вернуть.
— Что ты меня все попрекаешь ими! – вырвалось у Насти, — Попрекаешь тем, чего я не делала. Да, вы нам помогли, большое спасибо за это. Но мы, как и условились, все отдадим вовремя.
— А Жанна уже присмотрела себе жилье. Так что этот момент, считай, уже наступил.
— Но до конца года…
— Нет. До конца месяца. Я пересмотрела сроки. Сейчас не отдашь, потом совсем отдавать не захочешь. Или не сможешь.
Настя в тот же вечер заняла нужную сумму у подруги и все перевела сестре в обмен на расписку. Настя не понимала, от чего ее мутит – от того, что она в положении, или от того, с каким немым укором смотрят на нее родственники. А ведь и предпосылок никогда не было. Всегда были дружными. И тут, здрасте, Настю готовы обвинить без суда и следствия.
— Может, это нормально, что они защищают свои интересы, — бубнила Настя, а Вася пытался ее рассмешить, — Родня родней, а деньги и имущество врозь. Но слышал бы ты, как они накинулись… Конечно, и про ребенка они верно сказали. Куда нам второго?
Но обидно, что к ней такое отношение. И обидно, что все за нее решают.
— Насть, а меня повысили. Я приберегал эту новость до особого случая, но, наверное, он уже наступил. И, если ты “за”, то можем уже и прикупить что-нибудь из детского.
— А я уже и имя выбрала…
