Отца своего Серафима не знала, в деревне говорили, что родила её мать в те давние времена от какого-то заезжего мужика и то, случайно. Но как бы там ни было, Серафима родилась и росла. Все удивлялись, она уже ребенком отличалась от других детей силой. Крепкая и высокая, сильная, никто даже из парней с ней не связывался не то, что девчонки.
Когда ей было пятнадцать, случилось несчастье, мать ее зрение потеряла, совсем. Приходилось Серафиме нянчиться с матерью, как с ребенком особенно первое время. Это уже потом мать как-то приспособилась, но все равно, что она могла делать по хозяйству, делала.
— Дочка, теперь уже тебе придется все хозяйство тянуть на себе, я даже корову не могу доить, жаль мне тебя. И за что наказал меня Господь, — причитала мать.
— Ладно, мама, ладно, судьба у нас с тобой такая, видно уж так уготовано нам, — по-взрослому отвечала Серафима.
— Да дочь, судьба… придется тебе все самой, пахать, таскать на своем горбу, колоть дрова, одним словом все, что в других домах делают мужики.
Повзрослела Серафима, но так и была всю жизнь за мужика. Не по-женски сильной была она. С виду стала еще здоровей. Высокая ростом, плечи широкие, как у мужика, руки большие и сильные, лицом не красавица. Дрова колола, чурки раскалывала играючи, ловко у неё все получалось. Другой мужик так не мог.
Работала Серафима на ферме, где ее тоже считали незаменимой.
— Симка, — подмоги телегу вытащить, — обращались к ней, если вдруг колесо застревало в глубокой яме, да еще и телега груженая.
Помогла Серафима, а мужики и бабы качали головами:
— Силища какая!
Восхищались все ее силой, но не было в деревне парня и мужика, чтобы решились жениться на ней. Некрасивая с крупными чертами лица, да к тому же еще с крутым норовом, чуть что не так, не дай Бог. Каждый думал:
— Зная норов Симки, ежели, что не по ней, мало не покажется мужику, — поэтому никто не брал ее в жены.
Конечно жалела мать Серафиму, говаривала бывало для успокоения своего и дочери:
— Ничего, Симушка, и тебе когда-нибудь судьба улыбнется…
Мать была права. Улыбнулась судьба или нет Серафиме, это ей решать, но однажды сосед Игнат попросил Серафиму приглядеть за малым сыном. Год уже, как вдовствовал Игнат, похоронил жену и остался с двухгодовалым сыном на руках. А тут и его мать заболела. Игнату в ночную нужно было, мальчонку не с кем оставить.
— Серафима, — ближе к вечеру пришел Игнат к ним во двор, — останься с моим мальцом на ночь. Мне уходить надо, как его одного оставить? Мал еще…
— Ну ладно, Игнат, иди спокойно, пригляжу за Тимкой твоим, — согласилась она и пошла в дом вдовца.
Ушла, да там и осталась, не отпустил ее Тимка, уцепился за подол и в рёв. Осталась, да и Игнат попросил, не из-за любви к ней конечно, а из-за сына, который признал в Серафиме мать.
Никакой свадьбы конечно не было, но расписались тихо, стали жить вместе. Хорошо, что рядом с матерью, везде успевала Серафима.
Шло время, так и жили Игнат с Серафимой, детей у них почему-то не было, но Серафима не расстраивалась, очень она полюбила Тимку, сынок он её любимый. Между собой жили с Игнатом мирно, но чувств не испытывали друг к другу, потому что сошлись от безысходности. У Серафимы уже бабий срок подпирал, А у Игната теперь наконец-то появилась хозяйка в доме, сыном занималась и по хозяйству.
Время шло. Тимка рос в тепле, всю свою нерастраченную любовь отдавала Серафима своему сыну любимому. Он тоже любил свою мать и не знал, что она ему не родная, да и забыли об этом в деревне все. Любил, когда мать прижимала его к себе, ласково поглаживала по голове и приговаривала:
— Хороший мой, самый любимый и красивый Тимушка, самый умный, — а ему нравилось чувствовать материнскую любовь и защиту.
Иногда думала сама себе:
— Есть у меня сынок Тимка. Значит так судьбой мне было уготовано вырастить только одного сыночка. Только ему одному отдать свое материнское тепло.
Когда Тимке было пятнадцать лет, случилось несчастье. Умер Игнат, никто толком и не знал, что случилось, но фельдшер сказал, что от сердца. Серафима особо и не горевала, тем более никогда Тимка не видел от него особого тепла и внимания. Работал, приходил домой, уходил и все. Серафима осталась вдвоем с Тимкой, в котором души не чаяла.
Как и любая мать, мечтала Серафима, что вырастет ее сын и женится. Приведет в дом красивую и сильную, крепкую, как она сама, жену. Чтобы невестка помогала вести хозяйство.
жалел мать, помогал во всем
Тимофей превратился в здорового и красивого парня. Когда шел по деревне, девки заглядывались на него. Серафима гордилась, вырастила такого сына! Матери помогал во всем. В доме уже был за мужика, воду таскал, дрова колол, пахал огород, выполнял всю мужскую работу, освободил Серафиму, жалел он мать.
— Не женское это дело, мама, — отстранял он мать, если она бралась за топор дров наколоть или еще что.
Глядя на своего взрослого сына думала Серафима:
— Жизнь человеческая быстра, как день, пролетит, промчится и моргнуть не успеешь. Правда иногда бывает, тянутся дни, это когда чего-нибудь ожидаешь. Но потом опять летят и летят.
Пришло время, и узнала Серафима на ком собрался жениться ее любимый сын. Ухнуло вниз её сердце, когда увидела, что избранницей его стала Ульяна. Не девка кровь с молоком, а тоненькая и стройная, как тростинка девушка. Уговаривала своего Тимофея:
— Сынок, Ульянка не приспособленная к тяжелому труду. Что толку от такой жены? Ни поднять тяжестей, ни принести воды из колодца…Живет у родителей, как у Христа за пазухой, жалеют они её.
Впервые в жизни не послушался мать Тимофей.
— Мама, люблю только Ульяну, не хочу больше ни на кого смотреть, она мне одна люба, и даже не говори больше ничего. Она будет моей женой и матерью моих детей.
Ульяна была счастлива. От любви Тимофея кружилась голова. Вот и свадьба у них веселая и широкая, на всю деревню. Ульяна – первая красавица во всей деревне и Тимофей под стать, оба красивые и счастливые. Много народа за столом, родственники и односельчане, все поднимали стаканы и рюмки за молодых, много чего желали, а потом плясали и пели.
Радость и веселье было на свадьбе, и добрые пожелания, подарки. Только Ульяна видела нерадостные глаза свекрови. Знала она, что не такую невестку желала в дом Серафима. Свекровь сидела не улыбаясь за столом, сдвинутые хмурые брови и недовольный взгляд. Ульяне хотелось спрятаться от него. Не было секретом для Ульяны, что не по душе она Серафиме. Даже однажды высказала Серафима ей, когда встретила на дороге в деревне:
— Зачем морочишь моему Тимке голову? Такая худосочная не потянешь домашней работы, а ведь в доме непочатый край работы. Тебе придется корову доить, думаешь, я за тебя буду? Воду таскать, чугунки из печки вытаскивать, ну что ты своими тонкими ручонками сделаешь? — так пыталась Серафима отвадить ее от своего сына, только ничего не помогло.
После свадьбы несладко Ульяне жилось в доме Серафимы. Правда дом справный, спят с мужем на мягкой перине, поесть всегда есть что в доме, всегда сытые. Тимофей очень любит жену, не надышится, помогает ей во всем, когда не на работе. Шептал любимой жен красивые слова на ушко муж, жалел ее и оберегал.
Но вдруг повестка пришла Тимофею, нужно отслужить военную службу. Ульяна плакала, Серафима тоже переживала, Тимофей уговаривал.
— Я должен служить, как и все мужики. Пройдет незаметно время, не плачь Ульянушка.
Провожая Тимофея на службу, обе плакали, убивались, но он держался по-мужски и уговаривал их.
— Ты только поскорей вернись, — просила жена, — плохо мне без тебя будет.
— Ничего, любимая, ничего, потерпи немного, и я вернусь. Все будет хорошо.
Поцеловал жену и мать, попросил их не печалиться и ушел.
Осталась Ульяна наедине со свекровью, иногда ночами крутилась на постели и тихо плакала. Раньше Тимофей вставал на ее защиту. А теперь как жить-то?
Но не обижала особо свекровь Ульяну. Вроде и хмурая всегда была, все тот же взгляд, а невестка старалась угодить ей. Но прошло некоторое время, и Ульяна поняла, что ждет ребенка.
— Ой, Господи, как же сказать об этом свекрови? Она и так волком на меня смотрит, все не так делаю. И воды не могу принести полные ведра, и дров не умею наколоть. Подскакивает сама, выхватывает топор, говорит, что безрукая, бессильная. А если я про ребеночка ей скажу, что тогда будет? Она и так говорит, что толку от меня никакого.
Прошло немного времени и Серафима сама поняла, что невестка беременна. Увидела, как огурцы соленые из банки таскает.
— Ну понятно, понесла Ульянка, — отметила про себя свекровь. – Лишь бы только выносила, да родила. Такая худющая и неприспособленная сможет ли? Даже и не знаю, радоваться или огорчаться? Ну буду надеяться, Бог даст все образуется…
лишь бы сын скорей вернулся домой.
Письма от Тимофея приходили, Ульяна тоже ему писала. Серафима тоже читала те письма и молила Бога, лишь бы все обошлось, и сын скорей вернулся домой.
Шло время, день за днем. Ульяне все тяжелее становилось ходить. Свекровь хоть и была хмурой, но невестка видела, что лучший и больший кусок подкладывала она невестке, чай наведет, молока добавит, варенье из подвала ее любимое принесет.
— Ешь больше, — строго говорила она Ульяне, — ешь, ты дитя носишь, не должен он из-за тебя голодать.
И слышала Ульяна заботливые нотки в голосе свекрови, и видела, как старалась накормить её. Все ближе подходило время к родам. Страшно было Ульяне. Боль пришла ночью. Серафима долго не раздумывая взяла на руки невестку и понесла к фельдшеру, правда недалеко жил он. Удивился фельдшер:
— Серафима, что же ты на руках притащила Ульянку, успел бы я прийти…
Роды были тяжелые, Серафима сидела и молилась.
— Господи, помоги моей Ульянке сдюжить, родить дитя здоровеньким. Не дай им умереть, Господи, очень тебя прошу.
Наконец услышала, внук родился, как же она была счастлива. Ульяна тоже пришла в себя и увидев сына со слезами на глазах, проговорила:
— Здравствуй, мой сыночек.
— Да, всему свое время, — повторяла счастливая свекровь, — всему свое время. Вот и внучок родился, здоровенький, а я боялась.
Мать Ульяны прибежала, хотела забрать к себе в дом, ведь муж дочери служит в армии. Дома под присмотром матери лучше. Но она сказала:
— Мама, жить буду со свекровью, ей я обязана своей жизнью и жизнью моего сына.
Как же была счастлива Серафима, когда услышала такие необходимые ей слова от невестки. Забрала Ульяну и внука Степку и шли домой обе счастливые.
Шло время. Смотрела Серафима на Ульяну, и не узнавала её. Преобразилась невестка, да так что теперь свекровь только восхищалась. Округлилась, стала женственной Ульяна, сильней и уверенней. Все у неё ловко и справно получается. В доме чистота и порядок, все они накормлены и обстираны, все успевала Ульяна. Даже коромысло с полными ведрами воды спокойно несла и не расплескивала.
А тут и Тимофей вернулся из армии. Как увидел своих родных, даже и заплакал, от счастья, от сына, похожего на него. А жена стала еще красивей. Серафима тоже не могла нарадоваться. И стали жить, как и прежде, правда еще дружней. Потом родилась еще и дочка, такая же красавица, как и Ульяна.
