—Решено, я еду с тобой! Чужой город, неизвестно, что может произойти.
—Мама! Я сама справлюсь, мне уже двадцать пять лет, не маленькая.
—Ага, двадцать пять, а ума нету и опыта никакого. Нет, ты как хочешь, а я еду с тобой, и это не обсуждается…
***
…В парке небольшого городка было немноголюдно: от майской жары многие предпочитали спасаться дома или в кафе. Фонтанчик, расположенный на пересечении аллей, не особо помогал, хотя работал в полную силу. Жар, казалось, шел отовсюду: от солнца, стоявшего в зените, от стволов тополей, от песчаной дорожки, даже от деревянных лавочек.
Ане, впрочем, было все равно. Устроившись на скамейке под сенью раскидистого тополя, она уплетала мороженое. Казалось бы, в такую погоду — самое приятное времяпровождение. Только все это не доставляло Ане удовольствие, так как мысли ее были заняты совсем другим: она собиралась устраиваться на работу в другом городе. Это событие волновало девушку, пугало и восхищало одновременно. Только теперь перед девушкой стоял вопрос: как сообщить об этом маме?
При одной мысли о своей матери по коже Ани пробежал холодок. Нет, она ее очень любила и была искренне благодарна за то, что та вырастила ее одна, без отца. Но сейчас… Сейчас мама будто бы застряла в прошлом, где Ане было не больше десяти лет. Галина Михайловна (так звали мать) контролировала каждый шаг дочери, каждое ее действие, любой поступок — все попадало под глобальный контроль, иногда переходивший все мыслимые и немыслимые границы.
Порой доходило до абсурда: когда Аня пошла на свидание в местное кафе, мама вызвала, что это за заведение и весь вечер провела за соседним столиком, стреляя глазами в визави дочери. Конечно, молодой человек ничего не знал, зато знала Аня. И этот давящий взгляд, само сознание, что за тобой следят отравляло ей весь вечер. Финальным аккордом стала встреча с мамой в уборной, куда вышла Аня.
—Анют, парень он хороший, но не пара тебе.
—Мама! Гриша хороший, он воспитан, с ним интересно общаться…
—Общайся, кто ж тебе запрещает? Только не стоит с ним жизнь связывать… А еще сказать хотела: ты бы поскромнее была…
—Мам, ну не тебе с ним жить, я сама могу выбрать.
—Ой, — замахала руками Галина Михайловна, — не начинай даже. Знаем, как ты сама: дров наломаешь, потом всю жизнь мучайся…
С Гришей у Ани так и не сложилось, опять же из-за козне матери: когда молодой человек был представлен в доме девушки, Галина Михайловна сделала все возможное, чтобы показать, что ему тут не рады. Вскоре отношения сошли на нет и пара рассталась. А началось все именно с того вечера.
Аня поморщилась, отгоняя неприятные воспоминания. Это в прошлом, надо отпустить и забыть. Сейчас надо думать о работе. Сразу после университета довольно престижная компания пригласила девушку к себе. Аня, естественно, приглашение приняла. Но как сказать маме о принятом решении? Этот вопрос только предстояло решить.
Вечером за чаем Аня никак не решалась начать разговор. Несколько раз она уже набирала воздуха в грудь, но постоянно пугалась в самый последний момент. Повисшую за столом тишину прервала Галина Михайловна:
—Анют, я ведь тебе жениха нашла!
Аня подняла на мать испуганные глаза.
—Чего ты испугалась, глупенькая? Я ж для тебя лучше хочу. Он примерный мальчик, сын Ленкин.
—Мам, — несмело возразила девушка, — не надо, пожалуйста, я сама…
—Ой, не смеши, — отмахнулась Галина Михайловна, — без меня и шагу ступить не можешь.
В этой ее фразе будто бы нарочно прозвучала злая ирония. Для Ани это стало своего рода катализатором, поэтому она, неизвестно для чего крепче обхватив чашку руками, сказала:
—Мам, я собираюсь пойти устраиваться на работу…
—Знаю-знаю, — перебила ее мать, — я с тобой на собеседование тоже хочу пойти.
Щеки Ани вспыхнули. При одной мысли об этом ей хотелось провалиться сквозь землю.
—А нечего стесняться, ничего такого. Просто забочусь о тебе, — и она отхлебнула чай.
—Мам, я уезжаю в другой город, — на выдохе произнесла девушка.
Галина Михайловна замерла на миг, потом побледнела и медленно подняла глаза на дочь. Аня же в свою очередь сидела ни живая ни мёртвая, смотря на мать во все глаза.
—Аня, это шутка?
Девушка опустила глаза и отрицательно покачала головой. Потом тихо добавила:
—Меня уже пригласили на собеседование. Завтра в двенадцать у меня поезд.
Галина Михайловна громко охнула и закрыла лицо руками. Так она просидела несколько минут, потом вдруг встала и сказала:
—Решено, я еду с тобой! Чужой город, неизвестно, что может произойти.
—Мама! Я сама справлюсь, мне уже двадцать пять лет, не маленькая.
—Ага, двадцать пять, а ума нету и опыта никакого. Нет, ты как хочешь, а я еду с тобой, и это не обсуждается.
Аня еще крепче сжала чашку.
—Мам, я все уже решила. Я еду одна.
—Да куда ты поедешь? Там незнакомые люди, а если бандиты какие-нибудь? К кому ты пойдёшь? Ты там даром никому не сдалась! Ограбят, изнасилуют и кинут помирать!
—Мама! Перестань сейчас же!
—Что, не нравится? Правда глаза колит? Только со мной, иначе — не пущу!
Аня встала и ушла в комнату. В ее голове сотнями носились мысли, но ни одной она не могла ухватить и превратить в идею. Ей до невозможности нужна было свобода и вот сейчас, когда она так близка к мечте — рискует вновь все потерять. Ей была понятна тяга матери к постоянной заботе, как-никак она была единственным ребенком в семье. Но тотальный контроль портил отношения в семье и отравлял жизнь. Сегодняшний разговор стал последней каплей.
…Рано утром, когда Галина Михайловна еще спала, Аня тихо собрала вещи и покинула квартиру, оставив на кухонном столе записку для матери:
«Мам, со мной все хорошо, когда ты прочитаешь эту записку, я буду уже в другом городе. За меня не беспокойся, устроюсь и позвоню. Просто мне нужна свобода, я уже взрослый человек и, хочешь ты того или нет, у меня может быть свое мнение и должна быть какая-никакая самостоятельность. Люблю тебя. Твоя Аня».
Для своей же безопасности Аня всё-таки решила сообщить Иринке — своей лучшей подруге — о поездке. Та обещала держать рот на замке.
Находясь на пути в другой город Аня очень много думала о матери. Ведь сначала этого извечного контроля не было и в помине. Все было, как у людей: забота, проявление любви. Именно любви. Ведь водить в школу, встречать после уроков — это теплая материнская любовь.
В подростковом возрасте ситуация начала медленно выходить из-под контроля. Проводы и встречи со школы продолжились, что уже выглядело странно. Попытки тайком сопровождать при прогулках с друзьями под предлогом «проходила мимо» или «случайно встретилась» только усугубляли ситуацию. Регулярные проверки переписок, вопросы «кто звонил», «с кем гуляла» — все это выводило из себя и продолжалось до вчерашнего вечера.
Аня терпела все это только из большой любви к матери. Ей всю жизнь казалось, что просьбы о свободе приравниваются к измене и черной неблагодарности за все, что сделал для нее мать. А теперь… Теперь девушке надоело все это терпеть, она хочет жить сама.
Из раздумий Аню вывела трель телефонного звонка. Конечно же, на экране высветился номер матери.
—Анна! — Кричала в трубку Галина Михайловна. — Что за фокусы?!
—Мам, все нормально. Я же написал, что хочу…
—Сегодня же приеду к тебе! Ты где остановишься?
Аня выдохнула и нажала на отбой, после чего выключила телефон. Конечно, мама теперь будет волноваться, вполне возможно перевернет все больницы, морги, организует поисковую операцию с собаками и так далее. Но по крайней мере Аня будет свободной. Но это все потом, сейчас — подготовка к собеседованию. Это — шанс обрести настоящую самостоятельность.
Несколькими часами позже Аня сидела в чисто убранном кабинете и отвечала на вопросы интервьюера — мужчины в костюме с иголочки, с аккуратной стрижкой и приятным голосом. Судя по его довольному выражению лица, пока беседа проходила как надо, что не могло не радовать девушку.
—Итак, финальный вопрос…, — начал мужчина, как вдруг дверь кабинет наотмашь открылась, с глухим стуком ударившись о стенку.
Аня обернулась и, к своему ужасу, увидела на пороге запыхавшуюся Галину Михайловну. Она в свою очередь тоже увидела дочь и кинулась к ней, осыпая поцелуями:
—Вот ты где! Как я тебя искала, как искала, кто бы знал! Как ты тут? Не обижал никто? — и она злобно стрельнула глазами в интервьюера.
Аня уже не смогла сдержать себя: она выскочила из кабинета и выбежала на улицу. Добежав до первой лавочки, девушка упала на нее и заплакала. Вскоре ее догнала мама и, усевшись рядом, запричитала:
—Доченька, чего ж ты убежала?
—Мама! Я хочу свободы! Я ценю твою заботу, но уже не маленькая, могу сама справиться!
—Да как же? — Всплеснула руками Галина Михайловна.
—Твоя опека мне уже вот тут, — Аня показала на горло, — как ты вообще меня нашла?
—Господи, просто у подружки твоей спросила, а она, знаешь ли, болтливая до жути.
Девушка зажмурилась от обиды. Наконец, она решила привести финальный аргумент:
—Ты все равно не сможешь всю жизнь меня опекать! Вспомни себя в конце концов!
Эти слова поразили Галину Михайловну. Вдруг перед ней ясно всплыли воспоминания собственной молодости: вот она огородами сбегает ночью из дома, чтобы встретиться с любимым; вот целуется с ним за клубом, прячась ото всех; вот стоит перед родителями и, потупя взор, представляет ухажера, заранее зная, что отец и мать недолюбливают ее. Ведь она, Галина, была такой же… И никто тогда не корил ее, а мать повторяла одну единственную фразу:
—Доча, твоя жизнь — тебе и жить ее. Тебе ошибаться и ломать дрова, тебе набираться опыта. Мы с папой поможем, только скажи. А сами в твою судьбу лезть не станем.
Все эти простые истины вдруг вспыхнули ярким огнём в голове Галины Михайловны. Да, она любит дочь, но все это — Анина жизнь, ее опыт, ее судьба.
—Доча… Я уеду, уеду, только не плачь. Ты главное не забывай меня, я всегда рядом буду…
Они обнялись и долго еще сидели под майским солнцем. Пусть на улице стояла жара, зато теперь у них было главное — понимание и бесконечная любовь друг к другу.