— Ты опять деньги на игру потратил? — голос Марины дрожал, когда она смотрела на выписку с карты. — Артём, у нас через неделю за садик платить! И подгузники кончились!
Артём, не отрываясь от телефона, махнул рукой:
— Да ладно, ерунда всего — триста рублей. Зато мне клан доверил рейд водить! Понимаешь, какая это ответственность?
Марина медленно выдохнула и закрыла глаза. Шесть месяцев. Всего полгода назад они расписались, узнав о беременности. И вот — двухмесячный Мишка спит в кроватке, а его отец рейдами озабочен.
— Мы с мамой договорились, она завтра приедет, — вдруг сказал Артём, отложив телефон. — Поможет нам. С ребёнком посидит, пока ты на учёбу ходишь.
— Артём, мы же об этом разговаривали…
— Ну что ты! Мама хорошая, поможет. Ты же сама говорила, что тяжело одной.
Лариса приехала в субботу утром с тремя сумками. Едва переступив порог, она окинула взглядом однушку молодых:
— Господи, ну и бардак у вас тут. Марина, милая, ты же молодая, здоровая — как можно так запустить квартиру?
Марина стояла у плиты, доваривая кашу для Мишки. За спиной у неё плакал сын — проснулся раньше времени и требовал еду.
— Добрый день, Лариса Ивановна, — натянуто улыбнулась она. — Мы рады вас видеть.
— Да какая тут радость, — свекровь прошла на кухню, сбросив туфли где попало. — Артёмушка, сынок! Как ты похудел! Тебя здесь не кормят, что ли?
— Мам, я нормально, — буркнул Артём, выходя из ванной. — Просто спортом занимаюсь.
— Каким спортом? — Лариса недоверчиво посмотрела на сына. — Ты же всю жизнь от физкультуры отлынивал.
Марина выключила плиту и взяла Мишку на руки. Малыш сразу притих и начал сопеть, уткнувшись ей в плечо.
— Давай-ка я, — Лариса протянула руки к внуку. — Ты кашу разлей, а я с мальчиком посижу.
— Лариса Ивановна, он меня не отпускает…
— Ну надо же приучать! — свекровь уверенно забрала ребёнка. Мишка тут же заплакал громче. — Ой, да что ж такое! Артём, он всегда так орёт?
— Он маму хочет, — тихо сказал Артём.
К вечеру Марина была на пределе. Лариса не просто помогала — она руководила. Переложила вещи в шкафу «как надо», перемыла посуду «по-человечески», даже Мишку пыталась укладывать спать «правильным способом» — из-за чего малыш плакал ещё дольше.
— Вы знаете, Лариса Ивановна, — начала Марина, когда они остались вдвоём на кухне, — мы с Артёмом привыкли сами справляться.
— Ой, да ладно тебе! — махнула рукой свекровь. — Вам же помощь нужна! Я же вижу, ты еле на ногах стоишь. Вот я поживу тут недельку, помогу, наведу порядок.
— Недельку? — у Марины внутри всё похолодело.
— Ну да! А что такого? Я же бабушка, имею право внука видеть. Да и вам легче будет — я и готовить буду, и за ребёнком присмотрю.
Марина посмотрела в окно. В груди росло тяжёлое чувство — смесь вины, раздражения и беспомощности.
Ночью Марина не спала. Мишка проснулся два раза, и оба раза Лариса врывалась в комнату с советами: «Ты его неправильно держишь», «Дай я сама». Артём спал, уткнувшись лицом в подушку и не реагируя ни на что.
Утром позвонила мама Марины — Анна.
— Маринка, как дела? Я хотела завтра подъехать, продуктов вам привезти.
— Мам, у нас гости, — тихо сказала Марина, выйдя на балкон. — Лариса Ивановна приехала.
В трубке повисла пауза.
— Надолго?
— На неделю. Она… помогать хочет.
— Понятно, — в голосе матери прозвучало понимание. — Маринка, ты держись. И не давай на себя садиться. Ты — мать Мишки, ты главная, понимаешь?
После разговора Марина вернулась в квартиру. В комнате Лариса переодевала Мишку, а Артём сидел, уткнувшись в телефон.
— Артём, — позвала его Марина, — выйди на минутку.
Они вышли в подъезд. Марина смотрела на мужа серьёзно:
— Нам нужно поговорить. О деньгах, о твоей маме, обо всём.
— Да что ты опять завелась? — поморщился он. — Мама просто помогает.
— Артём, я устала. Я одна с ребёнком, я одна деньгами распоряжаюсь, я одна всё тяну. А ты в игре пропадаешь.
— Ну извини, что я отдохнуть хочу!
— Отдыхать — это нормально, — Марина говорила медленно, подбирая слова. — Но мы — семья. У нас ребёнок. И мы должны решать вместе, как жить. А сейчас получается, что я одна за всё отвечаю.
Артём молчал, глядя в пол.
— И твоя мама, — продолжила Марина твёрже, — она не может просто так переезжать к нам и всё переставлять. Это наш дом, наша семья.
Вечером за столом Марина собрала всех. На кухне в маленькой однушке с трудом умещались трое взрослых.
— Лариса Ивановна, — начала Марина, стараясь говорить спокойно, — спасибо вам большое за помощь. Но нам с Артёмом нужно научиться самим справляться.
Свекровь вскинула брови:
— Это ты меня выгоняешь?
— Я прошу вас дать нам пространство. Мы — молодая семья, нам нужно учиться быть родителями. Вместе. А когда вы всё за нас делаете…
— Я за вас делаю, потому что вы сами не справляетесь!
— Мам, — вдруг подал голос Артём, — Марина права.
Все повернулись к нему. Он сидел, сжав кулаки, и смотрел в стол.
— Я должен был раньше это сказать. Ты — лучшая мама на свете. Но у нас своя семья теперь. И мы должны сами учиться. Да, мы ошибаемся. Но это наши ошибки. И наш ребёнок.
Лариса побледнела, потом покраснела:
— Значит, я вам не нужна.
— Вы нужны, — мягко сказала Марина. — Как бабушка. Которая приходит в гости, а не переезжает и всё переделывает.
На следующий день пришла мама Марины. Анна принесла продукты и села за стол с молодыми.
— Слушайте, — она положила перед ними лист бумаги, — давайте по-взрослому. Вот ваши расходы на месяц. Квартира, садик, еда, подгузники. Распишите, кто за что платит. Договоритесь.
— Мам, мы уже взрослые…
— Взрослые — это когда ответственность несёте, а не просто возраст. — Анна посмотрела на Артёма. — Молодой человек, у тебя семья. Жена, сын. Время играть в игрушки прошло.
Артём сжал челюсти, но промолчал.
— И ты, — она повернулась к Марине, — тоже перестань всё тянуть одна. Ты не должна быть ни мамой, ни женой, ни финансовым директором в одном лице. Делегируйте, договаривайтесь. Если надо — пишите списки, ставьте галочки, но пусть всё будет по-честному.
Прошло три месяца. Марина сидела на детской площадке, наблюдая, как Артём возится с Мишкой в песочнице. Малыш смеялся, хлопая ладошкой по песку, а отец терпеливо показывал ему, как делать куличики.
Вчера они закончили распределять бюджет. Артём устроился на вторую работу — теперь по вечерам подвозил людей. Игры остались, но это были уже не полдня, а пара часов перед сном. Они завели таблицу в телефоне: кто, когда и что делает по дому. Поначалу было трудно, ругались, не всё получалось. Но постепенно жизнь налаживалась.
Лариса звонила раз в неделю. Приезжала на выходные — погулять с внуком, привезти гостинцы. Уже не пыталась всё переделать. Один раз Артём сам её остановил: «Мам, это наше решение». И она отступила.
— Мама сказала, что гордится мной, — признался Артём вечером. — Что я взрослым стал.
— Ты и правда стал взрослым, — улыбнулась Марина.
— Мы оба стали, — он обнял её. — Мне страшно было, понимаешь? Думал, не справлюсь. А тут ребёнок, ответственность… Легче было в игру уйти.
— Я тоже боялась.
— А теперь?
— Теперь мы справляемся. Вместе.
Мишка заворочался в кроватке и заплакал. Артём встал:
— Я сам. Ты отдохни.
Марина слушала, как муж негромко разговаривает с сыном, успокаивая его. В груди было тепло. Да, они молодые. Да, у них мало денег. Да, им ещё учиться и учиться быть родителями. Но они — семья. Настоящая. И это главное.
Семье важнее всего научиться быть командой. Не когда кто-то тянет всё один, а другие отсиживаются в стороне. И не когда родители с обеих сторон командуют и решают за молодых. А когда двое, создавшие семью, берут ответственность на себя — вместе. За деньги, за быт, за ребёнка.
Любовь без ответственности — это только слова. А вот когда двадцатилетний парень встаёт ночью к ребёнку, откладывает на подгузники и учится готовить кашу — вот это и есть настоящая любовь. И когда двадцатилетняя девушка не боится сказать мужу и свекрови правду, договориться, обозначить границы — это зрелость.
Ребёнок не выбирает, когда появиться на свет. Это взрослые делают выбор — быть ли им родителями по-настоящему. Не по паспорту, а по делу
