— Спускайся немедленно! Ты что, думаешь, я тебе персональный отель забронировала?
Наталья Сергеевна стояла посреди плацкартного вагона, упираясь руками в бока и глядя вверх на свою дочь Оксану, которая пыталась устроиться на верхней полке. Женщина средних лет, с тугими завитками от химической завивки и решительным подбородком, излучала такую суровость, что соседи невольно притихли.
— Мам, мне тяжело лазить вверх-вниз, — Оксана осторожно опустила ноги, её округлившийся живот был заметен даже под просторной кофтой. — Давай я устроюсь наверху, а ты внизу.
— А вот и не давай! — Наталья Сергеевна резко дёрнула дочь за рукав. — Кто тебе жизнь подарил? Кто тебя на ноги поставил? А ты мне тут указываешь!
Оксана покраснела. В купе повисла неловкая тишина. Пожилая женщина с соседней полки сочувственно покачала головой, а молодая мама с годовалым ребёнком на руках удивлённо подняла брови.
— Мама, я не указываю, просто мне неудобно…
— Ничего не просто! — перебила Наталья Сергеевна, складывая свои вещи на нижнюю полку с такой решительностью, будто завоёвывала территорию. — Я в твои годы уже двоих детей растила и никого не просила о поблажках. В деревню к бабушке ездила в товарняках стоя, и ничего — выжила!
Оксана медленно подняла свою сумку и начала карабкаться наверх. Движения её были неуклюжими, она то и дело хваталась за поручни, пытаясь удержать равновесие с непривычно изменившимся центром тяжести.
— Ой, девушка, осторожно! — встревожилась пожилая попутчица. — В таком положении опасно!
— В каком ещё положении? — недоумённо обернулась Наталья Сергеевна. — Она что, инвалид? Руки-ноги на месте!
Оксана замерла на половине подъёма. Лицо её покраснело от напряжения, и она тяжело вздохнула.
— Мам, мне действительно тяжело. Живот уже большой.
— Большой! — фыркнула мать. — Бабы рожали в поле и ничего! А ты тут разнежилась! Денег у нас нет на роскошь, чтобы капризничать!
Молодая мама с ребёнком тихо прошептала что-то своему мужу, показав глазами на Оксану. Мужчина нахмурился и отвернулся к окну.
— Наталья Сергеевна, может быть, поменяетесь? — осторожно предложила пожилая женщина.
— А вы не вмешивайтесь! — резко оборвала её Наталья Сергеевна. — Это семейные дела. Я свою дочь воспитываю, а не балую. Она должна понимать, что жизнь — не сахар!
Оксана наконец добралась до верхней полки и рухнула на неё, тяжело дыша. Постельное бельё грубо кололо кожу, а под боком чувствовался каждый шов матраса. Сверху было душно, потолок давил, а в голове от духоты начинало кружиться.
— Вот и славно, — удовлетворённо констатировала Наталья Сергеевна, устраиваясь внизу. — Теперь проводника позову, чай заварить надо. И перестань стонать! Не такая уж тяжёлая работа — на полку залезть!
Поезд качнулся на стыке рельсов, и Оксана инстинктивно прижала руки к животу. Ребёнок внутри забеспокоился, толкался, словно тоже чувствовал дискомфорт матери.
— Мам, — слабо позвала она, — мне тошнит от духоты. Можно форточку открыть?
— Форточку! — презрительно хмыкнула Наталья Сергеевна. — Ещё простудишься! И так уже капризов хватает! Я тебя носила — и никаких форточек не требовала. Работала до последнего дня, даже в отпуск не пошла!
Пожилая попутчица покачала головой и тихо сказала:
— Времена другие были, дорогая. Сейчас к беременности внимательнее относятся.
Наталья Сергеевна повернулась к ней с гневным лицом:
— А что, раньше не знали, как детей носить? Просто не распускались! Характер закаляли! А сейчас каждая принцесса мнит себя!
— Мам, — Оксана попыталась устроиться поудобнее, но матрас был жёстким, а подушка плоской, — у меня спина болит. Не могу найти удобное положение.
— Ещё чего! — возмутилась мать. — Спина болит! У меня тоже болела, но я не ныла! Потерпишь — пройдёт!
Проводник, дядя Вася, как представился пожилой мужчина с добродушным лицом, принёс чай и печенье. Заметив, как Оксана неловко ворочается наверху, он участливо спросил:
— Девушка, может, помочь спуститься? Чайку попить?
— Не надо ей помогать! — отрезала Наталья Сергеевна, отсчитывая мелочь за чай. — Сама справится. Не такая уж хрупкая.
Дядя Вася недоумённо посмотрел на неё, потом на Оксану, которая с трудом спускалась, цепляясь за каждый поручень.
— Ну как знаете, — пожал он плечами и пошёл дальше по вагону.
— Видишь? — торжествующе произнесла Наталья Сергеевна, обращаясь к дочери. — Все сразу жалеть начинают. А толку? В жизни никто жалеть не будет, надо самой уметь выкручиваться!
Оксана осторожно спустилась и села на край нижней полки матери, держа в руках горячий стакан чая. Живот мешал наклониться, и она неловко пыталась не расплескать напиток.
— Мам, — тихо начала она, — я хотела тебе кое-что сказать…
— Ну? — Наталья Сергеевна не отрывалась от журнала.
— Я беременна. Уже пять месяцев.
Наталья Сергеевна резко подняла голову:
— Что?! И когда ты собиралась мне об этом сообщить?
— Я… я боялась. Знала, что ты будешь ругаться.
— Ещё как буду! — голос Натальи Сергеевны поднялся до крика. — Где муж? Где обеспечение? На что рожать собралась?
Пожилая попутчица, представившаяся Валентиной Ивановной, вздохнула и погладила Оксану по плечу:
— Доченька, поздравляю. Дети — это счастье.
— Какое счастье! — вскипела Наталья Сергеевна. — Денег нет, жилья нет, а она счастье себе завела! Я ей всю жизнь твердила: учись, работай, обеспечь себя, а потом думай о детях!
— Тётя Лида помогает, — слабо возразила Оксана. — Она сказала, могу пожить у неё. И работу обещала найти.
— Лида! — презрительно фыркнула мать. — Эта растяпа сама еле концы с концами сводит! И ты к ней за помощью! Стыда не имеешь!
Молодая мама с ребёнком не выдержала:
— Извините, но вы слишком строго с дочерью. Она в положении, ей нужна поддержка.
— А вас кто спрашивал? — огрызнулась Наталья Сергеевна. — Каждая теперь советчица нашлась! Я свою дочь знаю лучше всех! Распустил её отец, а теперь я разгребай!
Оксана допила чай и снова стала карабкаться наверх. Каждое движение давалось с трудом — живот мешал, а ноги отекли от долгого сидения.
— Мам, может, всё-таки поменяемся местами? — попросила она, уже лёжа. — Мне часто в туалет нужно, а так неудобно каждый раз лазить.
— Нет! — категорично отрезала мать. — Ты сама выбрала эту жизнь — теперь терпи! Я тебе не помощница в твоих глупостях!
Валентина Ивановна тихо качала головой:
— Дорогая, ну что вы так? Девочка же мучается…
— Пусть мучается! — жёстко ответила Наталья Сергеевна. — Может, мозги на место встанут! Надо было думать раньше, когда с мужчинами знакомилась!
— А отец ребёнка где? — осторожно спросила Валентина Ивановна.
Оксана отвернулась к стене:
— Он… когда узнал, сказал, что не готов к детям. Ушёл.
— Вот видите! — торжествующе произнесла Наталья Сергеевна. — Я же говорила — без мужа не рожают! А она меня не слушала! Теперь расхлёбывай одна!
Поезд снова качнуло, и Оксана неловко перевернулась, пытаясь найти удобное положение. Ребёнок внутри активно толкался, не давая покоя.
— Мне неудобно лежать, — пожаловалась она. — Малыш беспокоится.
— Малыш! — сердито фыркнула мать. — Ещё и малышом называет! А на что его кормить будешь? Воздухом?
Ночь в поезде тянулась бесконечно долго. Оксана то и дело ворочалась на верхней полке, пытаясь найти удобное положение. Ребёнок внутри словно чувствовал дискомфорт матери и не давал покоя, толкаясь и переворачиваясь.
— Мам, — шёпотом позвала она в третий раз за час, — мне в туалет нужно.
— Опять! — раздражённо прошипела Наталья Сергеевна. — Каждые полчаса! Терпи до утра!
— Я не могу терпеть, — жалобно ответила Оксана. — При беременности так бывает.
— При беременности, при беременности! — передразнила мать. — Все теперь беременные особенные! Раньше рожали и не хныкали!
Валентина Ивановна проснулась от шёпота:
— Деточка, иди, не слушай никого. Беременным нельзя терпеть.
Оксана осторожно спустилась, держась за каждый поручень. В проходе было темно, лишь тусклые ночники освещали путь к туалету. Вернувшись, она снова с трудом забралась наверх.
— Сколько можно носиться! — проворчала Наталья Сергеевна. — Весь вагон перебудишь!
— Простите, — тихо извинилась Оксана перед соседями.
— Да ладно, милая, — сонно пробормотал молодой отец. — У нас тоже жена беременная была, понимаем.
— Вот видите! — возмутилась Наталья Сергеевна. — Всех беспокоит! А всё почему? Потому что думать не умеет!
Утром Оксана проснулась с отёкшими ногами и ноющей спиной. Спускаться стало ещё труднее — за ночь отёки усилились.
— Ой, — охнула она, ступив на пол. — Ноги совсем не слушаются.
— Что опять? — недовольно спросила мать, умываясь у рукомойника.
— Ноги отекли. Обувь не налезает.
— Ерунда! — отмахнулась Наталья Сергеевна. — Натянешь и всё! Не принцесса!
Валентина Ивановна встревожилась:
— Доченька, а сильно отекли? Это может быть опасно.
— Ничего не опасно! — резко прервала её Наталья Сергеевна. — У всех беременных ноги отекают! Нормальное дело!
Дядя Вася принёс утренний чай и заметил, как Оксана хромает:
— Девушка, что с ногой?
— Отёк, — объяснила Валентина Ивановна. — Она беременная, ей тяжело на верхней полке.
— Так может, поменяетесь? — предложил проводник, обращаясь к Наталье Сергеевне.
— Не будем! — категорично отрезала та. — Каждый спит на своём месте! Билеты же на конкретные места!
— Да что вы, тётенька! — удивился дядя Вася. — Билеты можно поменять. Главное — людям удобно было!
— Нам удобно! — упёрлась Наталья Сергеевна. — Ей полезно трудности преодолевать!
Молодая мама подошла к Оксане:
— Слушай, а у тебя есть с собой что-нибудь от отёков? Может, компрессионные чулки?
— Нет, — грустно ответила Оксана. — Мама сказала, что это выброшенные деньги.
— Выброшенные! — подтвердила Наталья Сергеевна. — За какие-то тряпки по три тысячи просят! Лучше на еду потратить!
— Но ведь здоровье дороже, — робко заметила молодая мама.
— Здоровье! — презрительно фыркнула Наталья Сергеевна. — Раньше без всяких чулков рожали! И ничего!
К обеду отёки у Оксаны усилились ещё больше. Она с трудом передвигалась по вагону, держась за спинки сидений.
— Мам, — попросила она, — может, хотя бы ноги приподнять? Валентина Ивановна говорит, что при отёках так нужно.
— Валентина Ивановна пусть себе ноги поднимает! — сердито ответила мать. — А ты не хитри! Сиди как все люди!
— Но мне больно…
— Больно? А когда меня рожала, мне не больно было? Но я не ныла! Зубы стиснула и терпела!
Валентина Ивановна тихо подошла к Оксане:
— Деточка, а далеко ещё ехать?
— До вечера, — вздохнула Оксана. — Ещё часов восемь.
— Господи, — покачала головой пожилая женщина. — И всё это время на верхней полке?
— А где же ещё? — вмешалась Наталья Сергеевна. — Я что, должна ей свою полку отдавать? Пусть привыкает к трудностям!
— Дорогая, — осторожно сказала Валентина Ивановна, — а вы не думали, что дочери сейчас особенно нужна ваша поддержка?
— Поддержка? — возмутилась Наталья Сергеевна. — Я её всю жизнь поддерживала! А она что? Наделала глупостей и теперь хочет, чтобы я за неё отвечала!
— Мам, я не прошу тебя отвечать, — тихо сказала Оксана. — Просто… просто хотелось бы чувствовать, что ты меня понимаешь.
— Понимаю! — жёстко ответила мать. — Понимаю, что ты безответственная! И теперь будешь всю жизнь мучиться!
К вечеру Оксана уже еле держалась на ногах. Отёки усилились так, что она с трудом влезала в тапочки. Каждый подъём на верхнюю полку превращался в испытание — она подолгу висела на поручнях, пытаясь подтянуться с непривычно тяжёлым животом.
— Мам, — обратилась она к Наталье Сергеевне, которая читала детектив, — я больше не могу. Давай поменяемся хотя бы на последние часы?
— Сказала же — нет! — не поднимая глаз, отрезала мать. — Ты сама себе жизнь усложнила, сама и расхлёбывай!
В этот момент в вагон вошёл новый пассажир — пожилой мужчина с тростью. Дядя Вася помогал ему устроиться на свободной полке напротив.
— Дедушка, вам верхняя или нижняя? — спросил проводник.
— Да какая разница, сынок, — устало ответил старик. — Лишь бы доехать.
— Давайте нижнюю, вам удобнее будет, — предложил дядя Вася.
Наталья Сергеевна услышала разговор и возмутилась:
— Вот видите! Дедушке сразу удобную полку предлагаете! А моей дочери — никто!
— Так дедушка больной, с тростью ходит, — объяснил проводник. — А ваша дочь молодая.
— Молодая! — взорвалась Наталья Сергеевна. — А то, что она беременная, никого не волнует!
— Мам, тише, — смутилась Оксана. — Не нужно кричать.
— Не кричать?! — ещё громче произнесла мать. — А кто за тебя заступится, если не я? Всем жалко дедушку, а беременная девушка никому не нужна!
Валентина Ивановна тихо сказала:
— Наталья Сергеевна, но ведь вы сами отказываетесь дочери уступить…
— Это другое дело! — резко повернулась к ней мать. — Это воспитание! Я её готовлю к жизни! А вы что, думаете, ей будет легко с ребёнком? Пусть привыкает к трудностям!
Пожилой мужчина внимательно выслушал и обратился к Оксане:
— Девушка, а что у вас за ситуация? Может, я могу чем-то помочь?
— Спасибо, дедушка, — смущённо ответила Оксана. — Всё нормально.
— Ничего не нормально! — вмешалась Наталья Сергеевна. — Дочь беременная, а спит на верхней полке! Но это её выбор! Захотела взрослой жизни — получи!
Старик покачал головой:
— Странные вы, женщина. У меня пять внуков, и я бы никогда не дал беременной внучке мучиться.
— А у меня другие принципы! — гордо заявила Наталья Сергеевна. — Я детей в строгости воспитываю!
— Это не строгость, — тихо произнёс дедушка. — Это жестокость.
— Что?! — вскочила Наталья Сергеевна. — Как вы смеете?!
— Смею, — спокойно ответил старик. — Потому что сам отец и дедушка. И знаю — когда детям тяжело, родители должны помогать, а не наказывать.
— Она сама виновата! — кричала Наталья Сергеевна. — Сама выбрала этот путь!
— И что? — пожал плечами дедушка. — Дети всегда делают ошибки. Но мать должна поддерживать, а не добивать.
Оксана тихо плакала на своей полке. Слёзы текли по щекам, а в груди нарастал тяжёлый ком.
— Мам, — прошептала она, — почему ты меня ненавидишь?
— Я тебя не ненавижу! — резко ответила Наталья Сергеевна. — Я тебя воспитываю!
— Воспитываешь? — Оксана повернулась к матери. — Ты унижаешь меня перед всеми! Заставляешь мучиться! Это воспитание?
— Да! — упёрлась мать. — Жизнь тебя не пожалеет, и я не буду!
— А что, если я упаду? — тихо спросила Оксана. — Что, если с ребёнком что-то случится?
— Ничего не случится! — махнула рукой Наталья Сергеевна. — Не выдумывай!
Молодая мама больше не выдержала:
— Женщина, вы совсем спятили! Как можно так с дочерью?!
— Не лезьте в чужие дела! — огрызнулась Наталья Сергеевна.
— Не полезу! — встала молодая женщина. — Оксана, иди к нам! Будешь спать на нашей нижней полке!
— Никуда она не пойдёт! — взвилась Наталья Сергеевна. — Это моя дочь!
— Дочь, которую вы мучаете! — не сдавалась молодая мама.
— Оксаночка, — мягко сказал пожилой мужчина, — бери свои вещи и перебирайся ко мне. Я на верхней полке полежу. В моём возрасте всё равно не спится.
— Дедушка, что вы! — замахала руками Оксана. — Вам нельзя наверх!
— Мне можно, а тебе нельзя, — улыбнулся старик. — Я же не беременный.
Наталья Сергеевна смотрела, как все пассажиры купе объединились против неё. Лицо её стало каменным.
— Идите все к чёрту! — прошипела она. — Балуйте её! А потом не жалуйтесь, что выросла эгоисткой!
Но Оксана вдруг села на полку и покачала головой:
— Нет. Спасибо всем, но я останусь здесь. Это моя мама, и я должна её понять.
— Оксана! — ахнула Валентина Ивановна. — Ты что?
— Я думала о том, что сказал дедушка, — тихо произнесла Оксана, глядя на мать. — Мам, я не прошу тебя меня жалеть. Но прошу просто… просто любить. Хотя бы немножко.
Наталья Сергеевна замерла с раскрытым ртом.
Наталья Сергеевна стояла посреди прохода, глядя на дочь. В вагоне повисла тишина — даже стук колёс казался приглушённым. Слова Оксаны висели в воздухе, и каждый пассажир чувствовал их тяжесть.
— Любить, — медленно повторила Наталья Сергеевна. — Любить…
Она опустилась на свою полку и закрыла лицо руками. Плечи её слегка дрожали.
— Мама? — тихо позвала Оксана.
— Я… — начала Наталья Сергеевна и запнулась. — Я всю жизнь одна тебя растила. Отец пил, денег не было. Каждый день — борьба. Каждый день — выживание.
Оксана осторожно спустилась и села рядом с матерью.
— Мам, я знаю. Ты много работала…
— Работала! — горько усмехнулась Наталья Сергеевна. — В три смены работала! Чтобы ты училась, чтобы одевать было во что. А думала только об одном — чтобы ты стала сильной. Чтобы никто тебя не сломал.
— Но мама…
— Нет, послушай! — Наталья Сергеевна подняла мокрые глаза. — Я боялась. Боялась, что если буду тебя жалеть, ты станешь слабой. Как я когда-то была. Поверила мужчине, расслабилась — и что получила? Одиночество и нищету.
Валентина Ивановна тихо сказала:
— Дорогая, но дочь — это не вы. У неё может быть другая жизнь.
— Другая? — Наталья Сергеевна посмотрела на Оксану. — А где же муж? Где отец ребёнка? Опять одна осталась, как и я!
— Мам, — Оксана взяла мать за руку, — да, я одна. Но у меня есть ты. Я всегда думала, что у меня есть ты.
Наталья Сергеевна вздрогнула:
— У тебя есть я? А я-то думала… думала, что ты от меня бежишь. К Лиде собралась, помощи просишь у чужих людей…
— Не у чужих, — тихо ответила Оксана. — У тёти. Потому что боялась, что ты меня прогонишь.
— Прогоню? — изумилась мать. — За что?
— За то, что разочаровала тебя. Что не стала такой, как ты хотела.
Пожилой дедушка мягко вмешался:
— Наталья Сергеевна, а вы никогда не думали, что дочь стала именно такой, какой вы её воспитали? Сильной, терпеливой. Посмотрите — она же всю дорогу терпела, не жаловалась особо.
Наталья Сергеевна посмотрела на Оксану новыми глазами:
— Терпела… Да, терпела. Как я её учила.
— Мам, — прошептала Оксана, — я не хочу, чтобы мой ребёнок боялся меня. Как я боялась тебя.
Эти слова ударили Наталью Сергеевну как гром. Она обняла дочь и крепко прижала к себе:
— Прости меня, дочка. Прости глупую мать.
— Мам…
— Нет, ты права. Я хотела сделать тебя сильной, а сделала несчастной. — Наталья Сергеевна гладила дочь по волосам. — Думала, что любовь — это роскошь. А оказалось — это необходимость.
Оксана заплакала, но это были уже другие слёзы — слёзы облегчения.
— Мам, я боюсь. Боюсь рожать одна, боюсь, что не справлюсь…
— Не одна, — твёрдо сказала Наталья Сергеевна. — Мы вместе справимся. И на верхние полки тебе больше лазить не придётся. Обещаю.
Она встала и начала собирать свои вещи:
— Давай меняемся местами. Немедленно.
— Мам, не надо, осталось всего два часа…
— Надо! — решительно произнесла Наталья Сергеевна. — Я тридцать лет опаздываю с этой заботой.
Дядя Вася, наблюдавший за сценой, улыбнулся:
— Вот и правильно. А то уж подумал — что за мамаша такая жестокая.
Валентина Ивановна вытерла глаза платочком:
— Ох, девочки, до чего же вы меня растрогали. Вот оно, настоящее счастье — когда мама и дочка друг друга понимают.
Оксана легла на нижнюю полку и впервые за всю дорогу почувствовала облегчение. Ноги наконец можно было вытянуть, спина перестала ныть.
— Мам, — позвала она, глядя вверх, где теперь устраивалась Наталья Сергеевна.
— Что, дочка?
— Ты будешь хорошей бабушкой.
Наталья Сергеевна улыбнулась — впервые за всю дорогу:
— Постараюсь. Буду учиться быть мягкой.
За окном мелькали огни родного города. Впереди ждала новая жизнь — для них обеих.
