Я стоял у ворот этого заведения и пытался сдержать слёзы.
Я только нашёл родителей, только — только мама забрала меня и сестрёнку из детского дома, только мы встретили папу, вот только закончилась в.о. й. н.а…
Мы с сестрой и мамой попали под бомбёжку.
Нас вытащили из-под обломков, мы какое -то время жили на вокзале, у доброго дедушки в каморке, а потом он определил нас в поезд, отправляющийся в другую сторону.
Нас взяли и повезли в Ташкент.
Мама пропала, видимо её придавило там, решили мы.
Хотя, пока жили у дедушки, мы бегали каждый день к путям и искали маму.
Вс вагоны разобрали, раненых увезли в госпиталь, остальных…мы не знали где наша мама…
Отец тоже пропал без вести.
Я держал возле себя сестру, не отпуская её ни на шаг, во время бомбёжки её контузило и Маша перестала говорить.
Она слышала, но не говорила…
Тогда, когда это случилось мы долго лежали на сырой, осенней земле, я прикрывал собой малышку — сестру.
Мы смирились с тем, что остались сиротами, но…наша мама нас нашла.
Наша любимая мама…
Её тогда спасли, сказав, что на то место, где были мы, лучше не смотреть. Но эшелон как раз стоял, а мы с Машей, вышли посмотреть куда пошла мама…
Это нас и спасло.
В общем мама и мы выжили, нашлись и были счастливы.
Маша пока молчала, мама переживала, но врачи сказали, что она заговорит.
Мама была с нами до конца вой ны, а потом мы поехали домой, вскоре приехал папа…
А мы верили, что он вернётся.
А потом я почувствовал слабость.
Соседка, бабушка Шура, сказала что это, скорее всего, от смены климата и велела много пить молока, раньше она работала фельдшером.
Родители договорились с кем-то, и нам каждое утро привозили баночку парного молока и мы с Машей пили его.
-Маняш, скажи молоко, просила мама.
Но…
Маша только улыбалась и показывала на стакан.
Мне становилось всё хуже.
Когда мне сказали ложиться в больницу, мы с сестрой долго сидели обнявшись.
Сестра просила меня не уезжать.
Она показывала мне, что поедет следом за мной.
Она очень была ко мне привязана.
Ведь целый год мы были вдвоём, даже сейчас, когда мама и папа были рядом, сестра всегда искала меня глазами и найдя подходила, брала за руку или просто прижималась ко мне и успокаивалась.
По ночам она плакала и бежала ко мне…
Баба Шура сказала, что это пройдёт и Маша заговорит, обязательно.
-Валерка, я верю, тебя там вылечат, — говорила баба Шура, — прости мальчик, я не буду тебе врать, чахотка плохая болезнь, но твой организм молодой и сильный, ты главное слушай врачей…
-Я приеду, Маш…Я приеду, мы с тобой сядем на велосипеды и поедем на речку, хорошо?
Сестра мотала головкой и плакала.
-Машуня, не плачь, а то братику и так плохо, — шептала ей мама, удерживая в руках.
Когда мы сели с папой в чёрный автомобиль и я повернулся, чтобы помахать маме, Маше и бабушке Шуре, сестра вырвалась и побежала следом.
-Валераааа, братик, — закричала она, так мы узнали, что Маша заговорила.
Я вытер слёзы и сжал кулаки.
Машка я вернусь, — крикнул я в окно.
-Возьми меня с собой…
Будь с мамой…я вернусь…
Папа поговорил с врачами, отдал мои документы, обнял меня, присел передо мной на корточки.
-Валера, ты самый смелый мальчик на свете из всех кого я знаю.
Я горжусь, что ты мой сын.
Я уверен, сын, ты справишься с этой болезнью, как справлялся со всеми трудностями.
Я очень люблю тебя.
-И я тебя, папа.
Я обнял папу и стоял смотря ему в широкую, немного ссутулившуюся, удаляющуюся спину.
Я смотрел на закрытые ворота и едва сдерживал слёзы.
В первый же вечер я подрался.
Да, вот так.
Сестра дала мне своего зайца, она с ним не расставалась, а тут отдала мне.
Мы звали его Егоркой, зайчик Егорка, он прошёл с нами весь путь и опять вернулся домой.
А я отдал сестре своего оловянного солдатика на одной ноге.
Мы договорились обменяться назад игрушками, когда я вылечусь.
Вот этого -то зайца и увидел у меня рыжий мальчишка.
Схватил его, начал кривляться и смеяться обзываясь малышком.
Из-за Егорки я и отлупил его, сильно.
Мы потом помирились конечно и стали дружить, рыжего мальчишку звали, как и зайца моей сестры — Егор.
Я рассказал потом Егору и другим ребятам, что это очень смелый и сильный заяц.
И мы все поклялись Егорке, зайцу, что все вернёмся домой живыми.
Я начинал потихоньку осваиваться, но всё равно иногда нападала тоска, тогда я убегал в самый дальний угол сада и там плакал.
Кто-то из ребят выздоравливал его выписывали и на его место приходили новенькие.
Иногда и не выздоравливал и на его место тоже приходили новенькие.
В тот день, проплакавшись, я сидел в углу сада подтянув к груди коленки.
-Эй, бычья голова, слышь…бычья голова.
Я прислушался, голос мальчишки раздавался где-то совсем близко.
-Где ты, бычья голова.
-Ты… мне?
-Ну а кому, — мальчишка вроде обрадовался.
Я встал, раздвинул кусты и увидел мальчика примерно моего возраст,а мальчик беспомощно крутил головой, глаза его были прикрыты.
-Ты чего обзываешься?- спросил я.
-А я не обзываюсь, я зову моего друга — Бычью Голову.
-А где он? Твой друг? И почему ты его так странно называешь?
-Мой друг из племени могикан, а я его друг из маленького, но гордого племени апачи…Меня зовут Олений Хвост и это не потому что я трепыхаюсь от страха, как хвост оленя.
Совсем нет, своё имя я получил за то, что легко и незаметно могу проскочить под носом у врага.
Сейчас я просто попал в такие обстоятельства и ещё…Как тебя зовут?
-Валерка, — ответил я.
-Бычья Голова, мой друг, как долго ты собираешься скрываться от меня, я хочу выкурить трубку мира и послушать твои рассказы о последних боях, о том сколько побед ты одержал, как поживают бобры на твоей плотине, как там твоя красавица жена? Орлиное Перо? Как твои дети? Твой старший сын — Великий Водопад и красавица дочь — Улыбка Луны…
Я быстро включился в игру.
Мы смеялись и рассказывали друг другу небылицы, пока не услышали крики ребят и медсестры.
-Вот они, я их нашёл, — крикнул Витя, взрослый уже мальчик, с нездоровым румянцем во всю щёку.
Это Витя придумал принести зайцу Егорке клятву, что мы все вернёмся живыми, уже и другие ребята поступив к нам в отделение приносили эти клятвы.
В детстве относишься к этому спокойнее и не задумываешься о том, что тебя может не быть, что ты так рано ушёл, когда только всё начинается…
В детстве ты бесстрашен.
-Ааа, вот вы где.
Валера на процедуры ребята, это Семён, Семён…
-Я слепой, — сказал Семён, — поэтому, если вы увидите стоящего на одном месте индейца, покажите ему путь к его вигваму и он с благодарностью принесёт вам дикого кабана или лесного оленя на ужин, раскурит с вами трубку мира и угостит вас…
-Семён, — смеётся медсестра, — ты напугаешь ребят и они не будут с тобой дружить. подумают что ты сумасшедший.
-Тамара Ивановна, где вы видите ребят?
-Я вижу только смелых собратьев, вон Чёрный Ворон из племени чероки и его брат Великий Орёл, вон стоит Плетистая Ива девушка из племени каманчи…А где мой друг, Бычья Голова? Ах, вот он…
Он смел и удачлив, он ходит один в походы против бледнолицых, на его поясе болтаются до трёх скальпов за ночь…
Мы все полюбили Семёна.
Он жил в другом корпусе, но был всегда с нами.
Мы жили весёлой, дружной семьёй. иногда Семёну разрешали ночевать у нас.
Тогда, до самого утра, мы слушали разные истории, в которых сами принимали участие.
Наш друг, Олений Хвост, всё реже приходил к нам.
Однажды мы — я, Дикий Вепрь, Великий Орёл, Плетистая Ива и ещё пару индейцев. прокрались в тот корпус, откуда к нам приходил Олений Хвост.
Ребята, вы Семёна ищите?
-Да.
-Он там…
Семён лежал в кровати.
-Что с тобой, друг? Тебя ранила стрела наших врагов?
-Да, друзья мои. стрела была отравлена, противоядия нет…
Семён выглядел плохо даже на нашем фоне нездоровых детей.
Мы побыли немного и ушли, а я стал приходить каждый день.
Семёну было тяжело вставать.
-Папа, — попросил он главврача Ивана Семёновича, — можно мы с Валерой погуляем?
-Можно…сынок.
Я крепко держу за сухую горячую ладошку моего друга.
-Я же в специнтернате был, Валер. Нет они от меня не отказывались, просто там легче научиться…читать, ориентироваться в пространстве.
У родителей есть ещё двое здоровых детей, а я ко всему прочему ещё и заболел. Знаешь, я не сержусь на них, так получилось…мне и уходить нестрашно…Валер.
-Ты уходишь?
-Мы все уйдём, Валера, рано или поздно, просто кто-то совсем рано…А ты, мой друг, Бычья голова, ты знаешь, что? Ты живи и другие тоже…
Валерка, а ты видел хоть раз радугу?
Сто миллионов раз, хотел сказать я, но сдержался.
— Приходилось.
-А какая она? Радуга? Красивая?
-Ну…да.
-А, что там за радугой знаешь?
-Нннет.
-Там дикие прерии с сочной травой и тысячами диких лошадей.
Я поймаю себе жеребёнка, я выращу его в прекрасного коня, а потом буду скакать до самого восхода солнца.
Для тебя, мой друг, я тоже выращу коня и когда придёт твоё время, твой конь дождётся тебя и мы вместе поскачем на рассвет.
Бычья Голова, мой самый лучший друг на свете, обещай мне…Обещай, что ты проживёшь долгую жизнь, а потом придёшь ко мне…
-Обещаю…
Тогда я выздоровел и приехал домой…
***
Бабушка…а это кто?
-Валерушка, это мой братик старший, его тоже звали, как и тебя…Валера был такой…он спас меня я его очень любила.
-А где он, бабушка?
-Знаешь, однажды он сильно, сильно заболел.
Он обещал вернуться, вылечиться и вернуться, но тогда не настолько были сильные лекарства.
Мама с папой отдали мне Валерину тетрадь…
Там он записывал всё…
-Это дневник, баба?
-Да, дневник, Валерушка.
-А можно…мне прочитать…
-Конечно…
-Бабушка…Валера, он…Он не выздоровел?
-Нет, мой мальчик, он…
Я помню о нём всю жизнь и о других индейцах.
Каких индейцах, баба?
-Тех, что передавали мне приветы в письмах, они называли меня Немая Тень, это моё индейское имя…Тебе нужно прочитать дневник, тогда поймёшь…
***
Я смотрю на то, как внук моей младшей сестры, читает мою тетрадь…Я вас вижу, эгегегей…хочется крикнуть мне, но они не услышат…
Я скачу по прериям, на рассвет, рядом со своим другом, Оленьим Хвостом и другими индейцами…
Тогда я выздоровел и приехал домой…(Нет)…Я не смог…
***
Читает Валера дневник своего тёзки— мальчика Валеры, индейца по имени Бычья голова и перед его глазами, встают образы всех индейцев из этой тетради…
Пусть буду здоровы все дети на свете…
