— Это опять случилось! — голос мамы дрожал, словно она только что пережила землетрясение. — Вика… она вернулась. С животом. Опять. Машенька, что мы будем делать?
Маша замерла с телефонной трубкой в руке. Ей показалось, что время остановилось. Она медленно опустилась на стул, пытаясь осмыслить услышанное.
— С животом? — переспросила она, хотя прекрасно поняла маму с первого раза. — Ну и как? Опять «все сложится»? Опять «он одумается»?
— Не знаю, — вздохнула Светлана Анатольевна. — Она в слезах, говорит, что будет рожать. А дети… Маш, дети опять на нас. Как мы справимся? Твоя сестра совсем не думает о том, как и на что мы будем жить.
Маша закрыла глаза. Перед ней всплыли образы племянников: маленький Саша с его вечными «почему» и крошечная Лиза, которая так любила обниматься перед сном. Она уже привыкла к тому, что они называют её «мамой». Но теперь… теперь всё начиналось сначала.
***
Вика снова и снова выбирала не тех мужчин. Первый раз она забеременела в 19 лет, от парня, который исчез сразу после того, как узнал о её положении. Второй раз — в 23, от мужчины, который обещал жениться, но вместо этого уехал в другой город. О её детях заботились мама и Маша. Вика же жила так, будто её жизнь — это бесконечный праздник, где кто-то другой всегда уберёт за ней посуду.
Маша, напротив, всегда была опорой семьи. Она работала, платила ипотеку, помогала маме с детьми. У неё не было времени на личную жизнь, но она и не жаловалась. Маша давно мечтала о своих детях, но не сложилось. А потом все её мысли и время стала занимать забота о племянниках.
Когда Вика съехала к новому мужчине, все вздохнули с облегчением. В доме наконец-то стало тихо. Дети перестали плакать по ночам, а Светлана Анатольевна даже начала улыбаться. Но это спокойствие длилось недолго.
***
Маша вошла в дом, где царил хаос. Вика сидела на кухне, обхватив руками округлившийся живот, и плакала. Светлана Анатольевна стояла рядом, её лицо было бледным, а руки дрожали. На столе лежала пачка сигарет и пустая бутылка из-под газировки. Дети, Саша и Лиза, тихо играли в соседней комнате, будто чувствуя, что взрослые сейчас не до них.
— Вика, — начала Маша, стараясь говорить спокойно, хотя внутри всё кипело. — Ты вообще понимаешь, что делаешь? Третий ребёнок? От кого? Где этот человек? Почему ты опять вляпалась в эту историю?
Вика подняла на неё заплаканные глаза, но вместо раскаяния в них читалось раздражение.
— Маша, ты что, не видишь, что я в стрессе? Мне нельзя нервничать! — её голос дрожал, но не от слёз, а от злости. — Он любит меня, просто сейчас у него сложный период. Как только ребёнок родится, он одумается. Он же не монстр!
— Одумается? — Маша не сдержалась. — Вика, ты уже дважды проходила через это! Где отец Саши? Где отец Лизы? Они тоже «одумались»? Ты хоть раз задумывалась, как твои решения отражаются на других? На маме? На мне? На детях?
— А что я должна была делать? — Вика вскочила со стула, её голос стал громче. — Бросить его? Он же хороший человек! Просто ему нужно время! А вы… вы моя семья, вы обязаны меня поддержать! И детей тоже! Я не могу одна!
— Обязаны? — Маша почувствовала, как её терпение лопается. — Вика, ты уже взрослая женщина, а не ребёнок! Ты сама создаёшь проблемы, а потом сваливаешь их на нас! Мама уже не молодая, она не может вечно таскать твоих детей на себе! И я не могу! У меня своя жизнь!
— Своя жизнь? — Вика фыркнула. — Какая у тебя жизнь, Маш? Работа, ипотека, одиночество? Ты даже своих детей не можешь завести, так хоть моих воспитывай! И жизнь пройдёт не зря!
Маша почувствовала, как её сердце сжалось. Эти слова ударили больнее, чем она ожидала. Она посмотрела на маму, которая стояла молча, с опущенной головой. Светлана Анатольевна выглядела измотанной, будто годы жизни ушли из неё за последние минуты.
— Вика, — тихо сказала мама, — ты думаешь только о себе. Ты даже не представляешь, как тяжело нам. Я уже не могу… Я устала.
— Мама, ты что, против меня? — Вика повернулась к ней, её глаза горели. — Ты же моя мать! Ты должна быть на моей стороне! Я не просила тебя рожать меня, это твой выбор был! А теперь ты обязана мне помогать!
— Вика, хватит! — Маша не выдержала. — Ты вообще слышишь себя? Ты обвиняешь маму в том, что она тебя родила? Ты совсем с ума сошла?
— А ты не лезь! — Вика крикнула в ответ. — Ты всегда такая правильная, такая умная! А сама ни семьи, ни детей! Может, тебе просто завидно, что у меня всё получается, а у тебя — нет?
Маша сжала кулаки. Она хотела кричать, трясти сестру, заставить её понять, как она ошибается. Но вместо этого она просто выдохнула:
— Хорошо, Вика. Мы поможем. Но это в последний раз. Ты должна понять, что так больше продолжаться не может.
Вика успокоилась, будто только этого и ждала. Она села обратно на стул, вытерла слёзы и сказала:
— Я знала, что вы меня поймёте. Всё будет хорошо, вы увидите. Он одумается, мы будем счастливой семьёй. А вы… вы всегда будете рядом, правда?
Маша и Светлана Анатольевна переглянулись. Они знали, что это пустые обещания. Но что ещё они могли сделать? Вика была их кровь, их семья. И как бы они ни злились, они не могли бросить её.
***
Через несколько дней после выписки из роддома в квартире Светланы Анатольевны раздался звонок. На пороге стоял Кирилл — отец новорождённого Вани. Он выглядел неуверенно, даже растерянно, словно попал в чужой мир. Его взгляд блуждал по комнате, останавливаясь то на Вике, то на ребёнке, то на Маше и Светлане Анатольевне. Он был высоким, но сутулым, с неопрятной бородой и в потрёпанной куртке. Маша сразу почувствовала, что он не внушает доверия.
— Ну, привет, — неуверенно произнёс он, заходя в квартиру. — Как вы тут? Как малыш?
— Всё нормально, — коротко ответила Вика, но её глаза загорелись надеждой. — Кирилл, это моя мама и сестра. А это… — она показала на Сашу и Лизу, которые с любопытством разглядывали гостя.
Кирилл кивнул, но его взгляд скользнул мимо детей, будто они были частью интерьера. Маша заметила это и нахмурилась.
— Саша, Лиза, идите в комнату, — тихо сказала она, чтобы дети не слышали того, что, возможно, сейчас начнётся.
Когда дети ушли, в комнате повисло неловкое молчание. Кирилл сел на край стула, будто готовый в любой момент вскочить и убежать. Вика, напротив, выглядела воодушевлённой. Она улыбалась, гладила Ванечку по голове и бросала на Кирилла влюблённые взгляды.
— Кирилл, ты же останешься с нами, правда? — наконец нарушила молчание Вика. — Мы ведь семья теперь.
Кирилл замялся, потупил взгляд.
— Ну, я… я думаю, мы как-нибудь разберёмся, — пробормотал он. — Просто сейчас у меня дела, работа… На Севере заработки хорошие, я туда собираюсь.
Маша не выдержала. Она давно заметила, что Кирилл даже не упомянул о других детях Вики. Ей стало ясно, что он вообще не в курсе их существования.
— Вика, — резко начала она, — ты вообще думала, как будешь содержать троих детей? Кирилл, ты знаешь, что у Вики уже есть двое детей?
Кирилл побледнел. Его глаза округлились, а рот приоткрылся.
— Что? — он посмотрел на Вику, как будто увидел её впервые. — У тебя… ещё двое детей? Ты мне ничего не говорила!
Вика замерла. Её лицо покраснело, а глаза наполнились злостью.
— Зачем ты лезешь? — закричала она на Машу. — Ты всегда всё портишь! Кирилл, не слушай её! Это всё неважно! Мы же любим друг друга, правда?
Кирилл встал. Его растерянность сменилась паникой.
— Вика, я… я не знал. Мне нужно… Извини, — он бросил взгляд на дверь и, не сказав больше ни слова, вышел.
— Кирилл! — Вика бросилась за ним, но он уже захлопнул дверь. Она схватила телефон и начала звонить ему, но трубку никто не брал.
— Вика, — тихо сказала Светлана Анатольевна, — может, хватит? Может, пора уже остановиться?
— Нет! — Вика кричала, слёзы текли по её лицу. — Он любит меня! Он просто испугался! Я всё исправлю!
На следующий день Вика, не сказав ни слова, ушла из дома. Она вернулась только вечером, с сияющими глазами и улыбкой на лице.
— Мы помирились, — объявила она. — Кирилл уезжает на Север, и я еду с ним. Он сказал, что там хорошие деньги, и мы сможем начать новую жизнь.
Маша и Светлана Анатольевна переглянулись. В их глазах читалось недоверие, но они молчали.
— А дети? — наконец спросила Маша. — Кирилл согласился взять их с собой?
Вика замялась.
— Нет, — сказала она, избегая взглядов. — Там условия не для детей. Да и Кирилл против. Они останутся с вами. Вы же их родня. Так будет лучше.
— Вика, — начала Светлана Анатольевна, но Вика перебила её.
— Мама, не начинай! Я знаю, что делаю! Кирилл — это моя судьба! Я не могу его потерять!
На следующий день Вика собрала вещи и уехала. Она даже не попрощалась с детьми. Маша и Светлана Анатольевна стояли у окна, наблюдая, как такси увозит её. В доме воцарилась тишина, но она была тяжёлой, словно предвещала новые испытания.
— Ну что, — наконец сказала Маша, — теперь всё на нас.
Светлана Анатольевна кивнула, но в её глазах читалась усталость. Они знали, что Вика больше не вернётся.
***
Прошло несколько месяцев с тех пор, как Вика уехала. Сначала Маша и Светлана Анатольевна ждали звонков, надеялись, что она хотя бы спросит о детях. Но звонков не было. Вика словно растворилась где-то в далёком Севере, оставив после себя лишь тишину и троих детей, которые всё чаще называли Машу «мамой».
Маша взяла всё в свои руки. Она сдала свою квартиру, чтобы получать дополнительный доход, и переехала к маме. Теперь её жизнь крутилась вокруг Саши, Лизы и маленького Ванечки. Она водила их в садик, помогала с уроками, читала сказки на ночь. Каждое утро начиналось с их смеха, а каждый вечер заканчивался их спокойным дыханием во сне.
Светлана Анатольевна, хоть и была благодарна Маше, всё ещё чувствовала вину. Она часто говорила:
— Маш, ты же молодая, у тебя своя жизнь должна быть. Ты не должна всё это на себя брать.
— Мама, — отвечала Маша, — это моя жизнь. И я не жалею. Дети — это счастье. Просто… — она замолчала, не решаясь закончить мысль.
Но однажды вечером, укладывая детей спать, Маша поймала себя на страшной мысли. Она сидела на краю кровати, гладила Сашу по голове и вдруг осознала: она боится, что Вика вернётся. Боится, что всё это счастье, которое она нашла в детях, разрушится. Она хотела, чтобы Вика никогда не возвращалась. Чтобы Саша, Лиза и Ваня остались с ней навсегда.
Эта мысль пугала её. Она чувствовала себя виноватой, но не могла избавиться от неё. Дети стали её семьёй, её смыслом. Она не представляла, как сможет отдать их обратно, если Вика вдруг появится на пороге.
Светлана Анатольевна, видя, как Маша заботится о детях, постепенно начала отходить от дел. Она больше не вставала ночью к Ванечке, не бегала за Сашей и Лизой по утрам. Теперь она могла просто наслаждаться жизнью и общением с внуками: читать им книги, пить чай на кухне, смотреть, как дети играют. Она часто говорила Маше:
— Ты спасла нас всех. Я не знаю, что бы мы делали без тебя.
Маша улыбалась, но внутри её грызла тревога. Она знала, что её счастье хрупкое, что оно может разрушиться в любой момент. Но пока что она старалась не думать об этом. Она жила сегодняшним днём, радуясь каждому моменту, проведённому с детьми.
Однажды вечером, когда дети уже спали, Маша и Светлана Анатольевна сидели на кухне за чашкой чая. В доме было тихо, только тиканье часов нарушало тишину.
— Маш, — тихо сказала мама, — ты не думала об усыновлении? Если Вика не вернётся…
Маша вздрогнула. Она давно думала об этом, но боялась произнести вслух.
— Думала, — призналась она. — Но это же… это так сложно. И страшно. А если она вернётся?
— Она не вернётся, — твёрдо сказала Светлана Анатольевна. — Она уже сделала свой выбор. А ты… ты уже их мама. Они тебя так называют.
Маша опустила глаза. Она знала, что мама права. Но мысль о том, чтобы официально стать матерью Саши, Лизы и Вани, одновременно пугала и вдохновляла её.
— Я подумаю, — наконец сказала она. — Но пока… пока всё и так хорошо. Мы справляемся.
Светлана Анатольевна улыбнулась.
— Да, справляемся. И знаешь, Маш? Мне кажется, это самое счастливое время в моей жизни. Даже несмотря на всё, что случилось.
Маша кивнула. Она чувствовала то же самое.
