– Разве ты не понимаешь, что предал нас всех?! – голос Анны дрожал от едва сдерживаемого гнева. Она до боли сжимала в руках старую фотографию, где они втроём – она, Алексей и мама – улыбались в объектив на фоне цветущего сада.
Алексей стоял у окна, засунув руки в карманы дорогого пиджака. Его силуэт чётко вырисовывался на фоне заходящего солнца, окрашивающего старую гостиную в тёплые оранжевые тона.
– Предал? – он резко развернулся, и его обычно холодные серые глаза вспыхнули яростью. – А как насчёт тебя, сестрёнка? Кто годами промывал маме мозги? Кто убедил её переписать завещание?
Звук пощёчины разрезал вечернюю тишину. Ольга, до этого молча наблюдавшая за перепалкой с дивана, вскочила на ноги.
– Анна! Алексей! Прекратите немедленно! – она встала между ними, как живой щит. – Мария Петровна перевернулась бы в гробу, видя это!
***
Этот день начинался совсем иначе.
Анна проснулась рано, когда первые лучи солнца только-только начали пробиваться сквозь кружевные занавески – мамины любимые, купленные ещё в восьмидесятых.
Она лежала в своей старой комнате, прислушиваясь к скрипам и шорохам дома, который знала всю жизнь.
Ровно год прошёл с того дня, как мама ушла.
Целый год без её тихого голоса, без звона чайной ложечки по фарфоровой чашке по утрам, без запаха свежеиспечённых булочек по воскресеньям.
Год, который изменил всё.
«Нужно встать,» – подумала Анна, глядя на пляшущие на потолке солнечные зайчики. Сегодня важный день – день памяти. И она решила устроить прощальный ужин. Последний раз собрать всех вместе в этом доме, прежде чем…
Звонок телефона прервал её размышления.
– Анечка, милая, я уже в пути, – голос Ольги, как всегда, излучал тепло и заботу. – Купила всё по списку. Как ты там?
– Держусь, – Анна села на кровати, машинально поправляя складки на покрывале. – Алексей звонил час назад. Сказал, что приедет к шести.
– Он… в порядке?
– Насколько может быть в порядке человек, считающий, что его обманули с наследством, – горько усмехнулась Анна.
Воспоминания накатывали волнами, пока она готовила на кухне.
Вот здесь, у этой самой плиты, мама учила её печь свой фирменный пирог с яблоками.
«Главное – любовь, доченька,» – говорила она, показывая, как правильно замешивать тесто. – «Без любви никакой рецепт не работает.»
А там, у окна, стояло мамино любимое кресло.
Сколько вечеров они провели здесь втроём – мама вязала, Анна читала, а маленький Алёша играл с машинками на полу.
Тогда всё было просто. Тогда они были семьёй.
Входная дверь хлопнула, впуская Ольгу с пакетами продуктов.
– Боже мой, Анна! – воскликнула она, оглядывая кухню. – Ты уже столько всего наготовила!
– Не могла спать, – пожала плечами Анна, вытирая руки о фартук. – Знаешь, готовлю и всё время слышу мамин голос. Как она учила меня, что и как делать…
Ольга поставила пакеты и крепко обняла подругу:
– Она бы гордилась тобой. Правда.
Десять лет пролетели как один день.
Анна помнила тот момент, когда всё изменилось, – звонок из больницы, страшный диагноз, решение оставить работу в издательстве.
Она была на пороге повышения, её ждала должность главного редактора. Но разве это имело значение, когда мама нуждалась в постоянном уходе?
Алексей тогда уже жил в Москве, строил свою империю. «Я буду помогать деньгами,» – сказал он по телефону. – «Но ты же понимаешь, у меня бизнес, я не могу всё бросить.»
И он действительно помогал – оплачивал дорогие лекарства, процедуры, консультации лучших врачей.
Но деньги не могли заменить присутствия.
Не могли подать стакан воды посреди ночи, не могли обнять, когда становилось страшно, не могли просто держать за руку часами, молча.
– Всё готово? – Ольга оглядела накрытый стол. – Выглядит потрясающе.
Анна кивнула, поправляя старую кружевную скатерть:
– Мамины любимые блюда. Помнишь, как она готовила эти котлеты по-киевски? Говорила, что это папин рецепт…
– Конечно, помню. И как мы с тобой пытались их повторить, когда учились в институте, – Ольга тихо рассмеялась. – Чуть не спалили общежитие.
Часы в гостиной пробили шесть. Анна невольно вздрогнула – Алексей всегда был пунктуален.
Словно в ответ её мыслям, раздался звук подъезжающей машины. Дорогой, судя по урчанию мотора.
– Ну что, – Ольга сжала руку подруги. – Начинается?
Алексей вошёл в дом как чужой – официальный, подтянутый, в костюме, который наверняка стоил больше, чем Анна зарабатывала за год. Он принёс огромный букет белых лилий – маминых любимых цветов.
– Здравствуй, сестра, – его голос звучал натянуто. – Ольга, рад видеть.
Первые полчаса они молчали, только звон столовых приборов нарушал тишину. Каждый думал о своём, каждый вспоминал прошлое по-своему.
– Вкусные котлеты, – наконец произнёс Алексей. – Прямо как мама делала.
– Я училась у неё, – тихо ответила Анна. – У меня было время.
И это стало искрой, от которой разгорелось пламя.
– Время? – Алексей отложил вилку. – Да, у тебя было время. Время убедить её, что я – плохой сын. Время настроить её против меня!
– Что?! – Анна побледнела. – Ты с ума сошёл? Я ничего подобного не делала!
– Нет? – он горько усмехнулся. – Тогда почему дом достался тебе? Почему всё достаётся тебе? Я тоже её сын!
– Сын?! – Анна вскочила из-за стола. – Сын, который появлялся раз в полгода? Который пропустил три её дня рождения подряд? Который даже не приехал, когда она сломала бедро?!
– У меня был бизнес! Я обеспечивал её лечение!
– Деньги, деньги, деньги! – Анна почти кричала. – Всё всегда сводится к деньгам! А знаешь, чего она хотела на самом деле? Чтобы ты просто приехал! Просто посидел с ней, поговорил!
И вот теперь они стояли друг напротив друга, разделённые не только комнатой, но и годами непонимания, обид, невысказанных слов.
– Знаешь, что она сказала мне перед смертью? – тихо произнесла Анна. – «Береги Алёшу. Он сильный снаружи, но внутри всё тот же маленький мальчик, который боится остаться один.»
Алексей замер…
– Она… правда это сказала?
– Да. И ещё она сказала, что любит нас обоих одинаково. Просто по-разному.
Ольга тихо всхлипнула в углу. Напряжение в комнате начало медленно спадать.
– Помнишь, – вдруг сказал Алексей, опускаясь на диван, – как мы с тобой строили шалаш в саду? Мама ругалась, что мы испортили её простыни…
– А потом сама принесла нам печенье и горячий чай, – подхватила Анна, присаживаясь рядом. – И рассказывала истории до самой темноты.
– Она всегда умела превратить наши шалости во что-то особенное, – Алексей достал платок и вытер глаза. – Господи, как же её не хватает…
– Знаешь, – Анна помолчала, – я ведь не собираюсь продавать дом. Здесь слишком много… неё. Но ты всегда можешь приехать. Твоя комната… она такая же, как была.
– Правда? – он посмотрел на сестру с удивлением. – Ты ничего не меняла?
– Даже твою коллекцию комиксов не тронула, – улыбнулась она сквозь слёзы.
Поздно вечером, когда Алексей поднялся в свою старую комнату, а Ольга уехала домой, Анна вышла в сад. Яблони, посаженные ещё их отцом, тихо шелестели листвой в лунном свете.
Она достала из кармана старую фотографию – ту самую, с которой начался вечер. Три улыбающихся лица, три части одной истории.
– Ты была права, мама, – прошептала она в ночную тишину. – Любовь действительно сильнее обид. Просто иногда нужно время, чтобы это понять.
Где-то в доме скрипнула половица – Алексей, видимо, исследовал свою комнату, погружаясь в воспоминания детства. А может, тоже разговаривал с мамой по-своему.
Анна подняла глаза к звёздному небу. Где-то там, она была уверена, мама улыбалась, глядя на своих детей, наконец-то нашедших путь друг к другу.
В старом семейном доме, хранившем столько историй, начиналась новая глава. И это был не конец, а только начало.
А на следующее утро Анна проснулась от запаха свежесваренного кофе. На кухне обнаружился Алексей, неумело пытающийся приготовить яичницу.
– Решил тряхнуть стариной, – смущённо улыбнулся он. – Помнишь, как мы по воскресеньям готовили маме завтрак в постель?
– И всегда что-нибудь подгорало, – рассмеялась Анна, забирая у него лопатку. – Давай помогу.
Они завтракали вместе, впервые за много лет. Говорили о простых вещах – о работе, о детях Алексея, о книгах, которые читали. О маме – теперь уже без боли, с тёплой грустью и благодарностью.
А в старой вазе на подоконнике стояли белые лилии, наполняя кухню нежным ароматом. Совсем как раньше, когда их покупала мама.
И это было правильно. Это было именно так, как должно быть.
