Валя часто приходила на рынок за продуктами. Здесь всегда кипела жизнь: торговцы наперебой зазывали покупателей, кто-то ссорился из-за цен, кто-то, наоборот, радостно хвастался, что урвал хороший товар подешевле. В воздухе смешивались запахи свежего хлеба, жареных семечек, копчёной рыбы и пряностей. Люди двигались между рядами, переговаривались, спорили, смеялись, шумели, и эта суета была такой привычной, что Валя почти не обращала на неё внимания.
Но вот что привлекало её взгляд уже не первый раз — так это худенький мальчишка лет десяти-одиннадцати, который тихо крутился возле продуктовых ларьков. Он никогда не просил. Просто стоял в стороне, наблюдая, терпеливо дожидаясь, пока кто-то уронит кусок хлеба или недоеденный пирожок. Валя видела его несколько раз, но раньше не решалась подойти.
Сегодня он снова был здесь. Маленький, в огромной растянутой кофте, которая болталась на нём, словно с чужого плеча, и в потрёпанных ботинках, явно не по размеру. Лицо его было бледным, а щёки впалыми, но больше всего Валю зацепили глаза — большие, внимательные, но какие-то отстранённые, словно он привык не надеяться ни на что хорошее.
Она купила себе свежую, румяную булочку с корицей — сдобы захотелось, а запах был такой, что пройти мимо было невозможно. И вдруг почувствовала взгляд. Мальчишка стоял чуть поодаль, но не сводил с булочки глаз. Он не просил, не делал ни шага, просто смотрел.
Валя замялась, но потом всё же подошла ближе и, не раздумывая, протянула булочку.
— Держи.
Мальчишка вздрогнул, словно не ожидал, что кто-то обратится к нему. Посмотрел на неё настороженно, исподлобья, как будто ждал подвоха.
— Бери, не бойся, — мягко сказала Валя.
Он медленно протянул руку, осторожно взял булочку, но не съел. Ещё раз взглянул на неё, сжал сдобу в ладони, а потом вдруг резко развернулся и сорвался с места, побежал так быстро, словно за ним гнались.
Она нахмурилась. Куда это он? Булочку даже не надкусил… Значит, бежал не потому, что испугался, а к кому-то. Кому-то, кто ждал.
И это почему-то тревожило её больше всего.
Любопытство взяло верх. Валя не могла просто уйти, сделав вид, что ничего не произошло. Что-то в поведении мальчишки её зацепило: он не просто испугался или убежал с булочкой, как мог бы сделать обычный голодный ребёнок, а бежал с явной целью, сжимая в руках драгоценную сдобу. Валя быстро шагнула за ним, лавируя между людьми, стараясь не терять его из виду. Мальчишка петлял между рядами рынка, ловко пробираясь через толпу, то замедляясь, то снова ускоряя шаг. Она видела, как он проскользнул в узкий проход между палатками, а потом свернул за угол, исчезая за старыми постройками.
Валя прибавила шаг, чувствуя нарастающее волнение. Рынок шумел позади, голоса торговцев постепенно стихали, уступая место гулкой тишине переулка, заваленного картонными коробками и мусором. Здесь было пусто, лишь ветер шуршал по углам, таская старые газеты и обрывки пакетов. Валя огляделась и увидела, как мальчишка нырнул в покосившийся сарай, стоявший чуть в стороне от дороги. Деревянные стены с крупными щелями, крыша просела, дверь болталась на одной петле, будто готовая вот-вот рухнуть.
Она остановилась у входа, прислушалась. Внутри было тихо. Только слабый звук – лёгкое дыхание, еле слышное шевеление. Валя осторожно заглянула внутрь, чуть приоткрыв расшатавшуюся дверь. В полумраке, на грязной тряпке, сидела маленькая девочка, лет пяти, с растрёпанными светлыми волосами и огромными испуганными глазами. Она прижимала к себе тонкими ручками старый кусок ткани, будто спасательный круг, и смотрела на брата с ожиданием.
— Вот, держи, — сказал мальчишка, протягивая ей булочку.
Ксюша схватила её обеими руками, сжала так, словно боялась, что у неё могут отобрать, и осторожно, маленькими кусочками, принялась есть. Только когда девочка откусила первый кусочек, Илья, видимо, позволил себе наконец доесть остатки, которые держал в руке.
Валя смотрела на них, и у неё внутри всё сжалось. Она сделала шаг внутрь, и половицы жалобно скрипнули под её ногой. Мальчишка вздрогнул, тут же метнулся к девочке и заслонил её собой, прижавшись к стене.
— Не трогайте нас! — его голос дрожал, но в глазах читалось нечто большее, чем страх – злость, решимость, готовность защищать сестру, несмотря на то, что сам он был всего лишь ребёнком.
— Да погоди ты, — спокойно ответила Валя, поднимая руки, чтобы показать, что не собирается делать ничего плохого. — Я не обижу.
Илья продолжал смотреть на неё настороженно, но не шевелился.
— Это твоя сестра?
Мальчишка кивнул, не ослабляя защитной стойки.
— Давно тут живёте?
— Давно, — буркнул он, опуская взгляд.
Валя медленно осмотрела сарай. Холодный, продуваемый всеми ветрами, со щелями, сквозь которые виднелось серое небо. В углу грязные тряпки, разложенные вместо постели. В старой жестяной банке – несколько кусочков хлеба, пара огрызков.
— Где ваши родители?
Илья сжал губы, будто взвешивая, стоит ли говорить. Потом всё же ответил.
— Их нет.
В груди у Вали что-то болезненно сжалось.
— Бабушка нас растила, — добавил он после паузы. — Но и её теперь нет.
Она закрыла глаза, сделала глубокий вдох, стараясь справиться с нахлынувшими эмоциями.
— Сколько вы здесь?
— Месяц, — тихо ответил мальчишка, потупив взгляд.
Месяц в холоде, голоде, без нормального сна, без уверенности, что будет завтра.
— Иногда добрые люди дают что-то. Иногда приходится… находить, — он сжал кулаки, избегая её взгляда.
Валя сглотнула.
— Как тебя зовут?
— Илья.
— А её?
— Ксюша.
Малышка всё ещё сидела на своём месте, доедала булочку и не сводила с Вали огромных глаз.
Валя осторожно присела перед ними, стараясь говорить спокойно, без нажима.
— Слушай, Илья… вам так нельзя. Вам бы в детский дом.
Он тут же напрягся, словно её слова были ударом.
— Нет! — выкрикнул он резко, в голосе зазвенел страх. — Я слышал, там плохо!
— Это не так, — твёрдо ответила Валя. — Там тепло. Еда всегда есть.
Илья отвернулся, сжал губы.
— Тебе тяжело одному, да?
Он продолжал молчать, но его плечи чуть поникли.
— Ты всё делаешь сам, но это не значит, что помощь — это плохо.
Наступила долгая тишина. Валя ждала, не торопя его.
Ксюша посмотрела на брата, потом на Валю, потом снова на брата, словно пытаясь понять, что он решит.
— Ксюша… она должна есть каждый день, понимаешь? — мягко сказала Валя.
Илья тяжело вздохнул, закрыл глаза.
А потом медленно кивнул.
Оформить документы оказалось не так просто. Волокита, бумажки, подписи, ожидания – всё это свалилось на Валю, как снежный ком. Но она не сдавалась. Дети не должны были остаться одни.
В один из дней она повезла их в детский дом. Машина медленно катилась по серым улицам, дворники лениво смахивали остатки ночного дождя. В салоне стояла тишина. Только Ксюша шмыгала носом, прижимаясь к брату.
Илья держал её руку крепко, до побелевших пальцев.
— А если нас разлучат? – вдруг спросил он, не поднимая глаз.
Вале сжало горло.
— Не разлучат, — твёрдо сказала она, глядя на него в зеркало заднего вида. — Я этого не допущу.
Мальчишка кивнул, но неуверенно. Ксюша ещё сильнее вжалась в него.
Когда они вошли в здание, навстречу вышла воспитательница – невысокая, улыбчивая женщина в тёплом кардигане. Глаза у неё были добрые, но усталые. Она сразу присела перед Ксюшей, протянула ей мягкого зайца.
— Держи, это тебе, — ласково сказала она.
Ксюша взглянула на игрушку, но не взяла. Вцепилась в брата ещё сильнее.
— Я никуда без Ильи не пойду, — твёрдо заявила она, так, что в голосе даже дрогнули нотки упрямства.
Женщина усмехнулась, перевела взгляд на Валю.
— Не переживай, девочка, — спокойно сказала она. — Вы будете вместе.
Илья чуть расслабил плечи. Ксюша осторожно взяла зайца и спрятала нос в его плюшевое ухо.
Перед тем как уйти, Валя задержалась на выходе. В голове было тяжело. От всего – от детского дома, от ощущения, что этих двоих пришлось сюда привезти, от собственного бессилия перед системой.
— Будешь заходить? — вдруг спросил Илья. Голос у него был тихий, почти робкий.
Валя посмотрела ему в глаза.
— Конечно, — просто ответила она.
И впервые за долгое время мальчишка улыбнулся.
Прошло несколько недель.
Илья привык к детскому дому. Здесь было тепло. Вовремя кормили, учили, играли с ними. Не было страшно. Не было холодных ночей, когда Ксюша просыпалась и плакала. Она теперь спала спокойно. А ещё Валя заходила каждую неделю.
Однажды, когда она снова пришла, воспитательница улыбнулась ей:
— Вас тут заждались.
Валя вошла в игровую. Илья сидел на подоконнике, Ксюша рядом. Увидев её, девочка сразу побежала к ней, обняла за ногу.
— Привезла вам конфет, — сказала Валя, доставая из пакета пару шоколадок.
— Спасибо, — Илья взял одну и сунул в карман.
— Как дела?
— Нормально, — пожал плечами он.
Она усмехнулась.
— Это ты так говоришь, а сам сияешь, как начищенный самовар.
Мальчишка смутился, потупил взгляд.
— Знаешь, — вдруг сказал он, перебирая в руках фантик от конфеты. — Когда я вырасту, я тоже буду помогать таким, как мы.
Валя почувствовала, как к горлу подкатывает ком. Она сжала его плечо, чуть покачала.
— А ты уже помогаешь, — тихо сказала она.
Илья нахмурился, не понимая.
— Ты же заботишься о Ксюше, — продолжила Валя. — Для неё ты целый мир.
Он перевёл взгляд на сестру. Ксюша хохотала, весело бегая за мячом вместе с другими детьми. Её щёки пылали румянцем, а в глазах больше не было страха.
Илья вдруг почувствовал что-то странное. Тёплое, незнакомое. Как будто внутри разжёгся маленький костёр, который так долго не мог загореться.
