— Рюкзак прохудился… Пап, ты слышишь?
— Я тебе не Рокфеллер!
— Но как я с ним пойду?
— Изолентой замотай, — отец всегда отличался находчивостью, — Ты не модница какая-нибудь. Тебе пояс к сумочке подбирать не надо. И вообще ты пацан, никто и не глянет на эту изоленту. Я в девятом классе всю зиму проходил в летних кедах.
— Так он весь разошелся… Изолента не держит…
— Это ты просто неумеха. Неси сюда ранец. Сам замотаю.
И замотал.
От и до.
— Пап, как я в него учебники положу? Ты все “молнии” примотал.
— Папу попросили? Папа помог, — зашипел он, — Немеряных денег стоит собрать тебя к 1 сентября! Форма… Карандаши… Спортивная форма! Еще и ранец другой тебе подавай? Нет уж. С этим походишь. И зачем тебе он вообще сдался? Бери пакет.
— С пакетом…
— Коль не нравится, то сам подработай и купи себе, что захочешь. Тема закрыта.
В их городе для подростка, конечно, “обширный” выбор вариантов летней подработки…
Саша уже пробовал. Нигде его не брали. Но смешиться перед одноклассниками с конструктором вместо ранца…
Саша снова пошел бродить около домов и читать объявления с вакансиями.
Сегодня он был упорнее, чем в прошлый заход. Мотивация маячила у него перед глазами в виде изоленты.
Но… Увы.
— Нет, нам нужен постоянный сотрудник. Да, мы указали, что готовы рассмотреть временного, но нужен постоянный.
— Возможности оплатить ваш труд у нас нет, зато вы получите бесценный опыт…
— Парень, ты кому тут нужен?!
Обойдя все, что предлагалось в объявлениях, Саша приобрел в универсаме бесцветный скотч. Хоть не так заметно будет…
— Парень, что, на мели? – спросил продавец из отдела электроники.
— Как вы поняли?
— Ты рюкзак-то свой видел?
— Видел… — удрученно сказал Саша.
— Ты, как на улице выйдешь, ты дойди до перекрестка и поверни к 104 дому, мимо “девятки” пройдешь, ржавенькая такая, она там вечно стоять будет, и подходи к вывеске “Бьютифул”. Ну, там на иностранном написано. Им позавчера выгружали посуду, украшения… Я слышал, что у них дебют, так сказать, открытие. Им работники очень нужны. Если согласен листовки раздавать, то на твой паспорт они и не взглянут.
Сашу обнадежили.
— Спасибо!
Он пришел в кофейню, где девушка в джинсовом комбинезоне проводила собеседование…
— Откроемся завтра! – остановила его девушка.
— Я на собеседование…
Она окинула Сашу взглядом. Неприветливым. Потом перевела взгляд на женщину, которая уже встревожилась, и, видимо, решила, что поговорить с Сашей – это вопрос двух минут, можно и отвлечься.
— Парень, раздавать будешь у перекрестка. С 9 до 12. И с 16 до 19. Это пик проходимости. Оплата сразу. Иди.
Саша отдышался на крыльце.
Его приняли!
А ранец опять развалился: изолента отклеилась.
Пока Саша его завязывал, собеседование закончилось и у дамы. Она выбралась оттуда, прищурилась от яркого солнца, и в ее руке пискнул пульт от сигнализации. Откликнулась шикарная машина. Саша потерял дар речи.
— Тоже будешь здесь работать? – спросила женщина.
— Буду, — Саша справился с рюкзаком, — Вы что, купили это заведение? Вы явно хорошо обеспечены.
— Я буду администрировать.
— А…
— Мой проект приостановили. Когда его возобновят, моя обеспеченность тоже возобновится.
Каникулы у Саши закончились не 1 сентября, а 30 июля. Он поднимался рано, умывался и отправлялся за листовками пораньше, но ему разрешали попить кофе, и Саша всегда баловал себя вкусным латте.
Женщину зовут Елена.
Она, когда не было Марины, руководила их кофейней.
У перекрестка Сашу называли и “хороший мальчик, маме помогает”, и “бестолковый, что ты тут проход загораживаешь”. Он всем улыбался. Вполне честно! Потому что изолента больше не мелькала перед ним молчаливым укором и зловредной насмешкой.
В 12 Саша шел гулять или прибираться дома.
Ему график не очень нравился, ведь он получал оплату за шесть часов, а было ощущение, что на работе он почти целый день. Но Марины было невыгодно, чтобы Саша раздавал листовки по 10 часов.
В первую неделю все прошло гладко. Собрав зарплату за семь дней, Саша сходил за рюкзаком и тетрадями.
Но началась следующая.
— Ой, дорогие, я спешу в налоговую, — извинилась как-то Марина, — За смену все отдам завтра. За обе сразу.
Всем платили ежедневно, никто из них не был оформлен, конечно.
Оплата куда-то подевалась. Марины часто не было в кофейне, она где-то пропадала, а, если и появлялась, то непременно вся всклоченная, с кипой бумаг и недовольным выражением лица, и подходить к ней боялись все. Кроме Елены. Елена понимала, что закручивается ситуация, устраивать разборки ей не хотелось, но она, тем не менее, подходила к Марине и напоминала, что тут есть сотрудники.
Сотрудники, которые уже десятый день ждут, что с ними рассчитаются.
— Ой, все в конце месяца! – отмахивалась Марина.
Саша, воодушевленный тем, что он поднакопит немного и будет до зимних каникул в школе радовать себя обновками, а то он среди ровесников смотрелся уже белой вороной.
— Марина Егоровна, мне Костя сказал, что завтра не к 9. А ко скольки? – спросил Саша.
Его трудовой месяц подходил к концу.
— Не ко скольки. Не видишь, что мы банкроты? Проходимость ноль. Не пошло тут ничего.
Выглянула и Елена:
— Как это банкроты? За четыре недели?
— Если у вас где-то завалялись золотые слитки, то можете сами все профинансировать, — Марина подписывала что-то.
— Ладно, — протянул Саша, ему и так и так скоро уходить, — Я заберу деньги и уйду.
— Стоп, — заявила Елена, — Как это “банкроты”? Я к вам устраивалась месяца на три.
— Ничем не могу помочь.
— Пожалуйста… — начал Саша.
— Никаких денег! – сказала Марина, — Что вы думали? Что не наработали мне ничего, я тут в долгах, как в шелках буду, а вы еще и с зарплатой уйдете?
