Митькин отец был алкоголиком.
Митька не сразу это понял. Сначала он просто радовался — папка приходил с улицы весёлый, с шутками, вечно что-то напевая, даже целовал его в макушку, а потом шептал:
— Пошли, сынок, за конфетами, ты ж у меня золотце.
И шли. Вечером, когда уже темнело. Папка, шатаясь, сжимал его ладошку, а другой рукой держал пустую бутылку. Возле киоска он её выкидывал, покупал целый кулёк сладостей и, усевшись на лавку, начинал рассказывать какие-то сказки. Про войну, про чудовище, про собаку, которая спасла весь посёлок. Всё это выдумки, но Митька верил безоговорочно . Тогда он был маленький, лет шесть, не больше.
— Мама, когда я вырасту, я тоже начну выпивать, — как-то сказал Митька с радостью. — Тогда я тоже буду весёлым и буду тебе конфеты приносить!
Мама прижала его к себе и заплакала. Горько, не сдерживаясь.
— Сыночек…
Он не понимал, что , что то не так. Ведь папка же добрый. Папка покупает пирожные. Папка говорит, что он — самый лучший.
Но это было только вначале.
Со временем папка менялся. Вместе с бутылками в его жизни появлялась тьма. Он всё чаще приходил не весёлый, а мрачный, с затуманенными глазами, молчаливый. Иногда — наоборот, с перекошенным лицом, громогласный, срывающийся на крик. А бывало и так, что просто не приходил. Пропадал на сутки. На двое.
Мама переживала. Плакала. Иногда собирала ему вещи, кидала в коридор: — Исчезни из нашей жизни! Пошел вон отсюда!
Но он всё равно возвращался. Приползал почти на коленях, вонючий, с фингалом, просил прощения,плакал, обещал: — Последний раз, Лизка… Всё, больше ни капли.
И был трезвым неделю. Иногда две. Тогда они жили почти как настоящая семья. Гуляли. Ходили в парк на аттракционы. Ужинали каждый вечер вместе. Отец помогал Мите с задачками.
А потом всё начиналось с начала.
Митька уже тогда чувствовал что это все не правильно. Он уже узнал, какой запах у настоящего алкоголя. Его ни с чем не спутать. И как только он чувствовал его от папки, в груди появлялся ком.
Ему было восемь, когда он впервые увидел, как отец бьёт маму. Не пощёчина — нет, нечто большее. Он швырнул в неё чашку. Стекло разлетелось. Мама кричала а Митька стоял в углу дрожал и плакал.
— Скотина! — кричал отец. — Думаешь, я дурак? Я не знаю ,что ты с ним переспала!
— Ты бредишь! — кричала мама. — Уймись! Ребёнок здесь!
Но он не унимался. Он кричал, ломал, бросал. И вдруг осел прямо на полу и заплакал. Как мальчишка. Шептал что-то, хлопал себя по щекам.
Соседи вызвали скорую. Его увезли.
Мама молчала. Долго. Потом просто пошла и спрятала все ножи в ящик с замком.
А Митька, с тех пор ,стал спать с фонариком под подушкой.
В школе он молчал. Никто не знал, что происходит у него дома. Он стеснялся. Отец однажды пришел на родительское собрание сильно пьяный. Еле держался на ногах.
Классная руководительница попросила его уйти. Он отказался. Сел за последнюю парту и уснул, прямо на собрании. Потом его вывели.
С того дня Митька стал замкнутым. Он не звал друзей к себе. Он не ходил на дни рождения. Он начал бояться людей, бояться, что они узнают ,о его позоре .Что скажут: «А, это тот, у кого папка — алкаш».
И, самое страшное, он начал ненавидеть отца.
Того самого папку, который когда-то покупал ему конфеты и рассказывал сказки.
После очередного скандала,когда отец снова пришёл пьяный, орал, швырял посуду, и на этот раз удар пришёлся не по стене — а прямо в скулу матери ,когда она упала и долго лежала, пока Митя звонил в скорую,только после всего этого
мать собрала вещи.
— Мы уезжаем, сынок. Больше мы с ним жить не будем.
Митя смотрел, как она бросает в сумку документы, школьные тетради, его носки в мишках.
— А папа? Как же он будет без нас ? — спросил он тихо.
— У него своя жизнь. А у нас — своя.
Он ничего не ответил. Просто пошёл следом.
Лиза с Митей поселились в другом районе. Мать устроилась работать в парикмахерскую, Митя— в новую школу. Он почти ни с кем не разговаривал. Всё ещё держал боль внутри.
Через полгода в их доме появился мужчина. Высокий, симпатичный, с сильными, загорелыми руками, и с запахом дерева и сигарет.
— Это Павел, — сказала мама. — Мы с ним давно знакомы. Он хороший и добрый.
Павел действительно оказался добрым. Не лез к Митька в душу, но когда что-то мастерил: полки, табуретки, кормушки, всегда спрашивал:
— Поможешь?
И Митька помогал. Сначала молча. Потом — с интересом. А потом не заметил, как стал называть Павла по имени, иногда — «дядя Паша». Всё было по-домашнему, по простому.
И только однажды, в мастерской, после того как они смастерили полку на три уровня, Митька выдохнул:
— Спасибо тебе… батя.
И сам испугался сказанного. Но Паша только ухмыльнулся:
— Ну наконец-то. А то я уж думал, ты меня так никогда не назовёшь.
Паша очень любил лес. Уходил на охоту — не ради добычи, а ради внутреннего спокойствия, природы, запаха хвои. Уходил всегда на пару дней. Возвращался — с историями, новыми резными поделками и… тишиной.
А однажды не вернулся.
Прошло четыре дня . Мама не находила себе места,плакала, позвонила в МЧС . Начались поиски. Но Митька не мог сидеть дома и выжидать, взял велосипед и поехал в лес сам.Тринадцатилетний пацан знал все тропы своего БАТИ.
Он знал, где Паша обычно ставил палатку. Шёл по следам, по обрывкам упаковок, по примятой траве. Потом нашёл кострище. Палатку. И… тело.
Паша лежал спокойно. Как будто уснул. Сердце не выдержало. Инфаркт.
Митька заплакал. Сел рядышком и долго сидел. Потом сказал:
— Прости, что поздно начал называть тебя батей… Ты был им. С самого начала. Спасибо тебе.
После похорон Митя быстро вырос. Стал мужчиной — не по паспорту, а по взгляду, по шагам, по поступкам.
Он не пил. Ни глотка. Он боялся стать таким, как первый отец. И всё время старался быть похожим на второго.
На батю.
Он окончил колледж. Начал работать руками — как Паша. Делал мебель. Резал по дереву. Учился молчать и слышать.
Прошло время.
У Митьки родился сын. И в одно прекрасное время он взял его за руку и повёл в мастерскую.
— Пойдём, буду учить тебя, как Паша учил меня.
— Паша? — спросил сын.
— Батя. — Улыбнулся Митя. — Мой батя. Ты бы его полюбил.
На старой табуретке у окна лежала книга. Внутри — письмо от Паши,которое он когда-то написал для Митьки:
«Если ты читаешь это письмо, значит, меня уже нет. Но знай мой мальчик — ты сын мне, как родной. Не повтори ошибок своего отца. И не бойся быть добрым. Настоящая сила — в доброте.»
Митя закрыл письмо. И тихо прошептал:
— Спасибо, батя.
