С детства у нее была банальная, но искренняя мечта: Юля хотела выйти замуж за актера Гордея Матвеева, варить ему супы, рожать сыновей и сопровождать на премьерах в длинном красном платье. Влюбилась она в него в двенадцать лет вместе с подружкой Леночкой, когда весь класс возили в город на спектакль. Сельсовет выделил автобус, школьников погрузили и отправили культурно просвещаться. Юле и Леночке в театре нравилось все, кроме самого спектакля: сидели они далеко, видно было плохо, и что происходит на сцене, непонятно. Подружки болтали, обсуждая удобные бархатные сидения и странные прически сидящих впереди женщин. Но потом на сцене появился Он, и девочки замолкли.
Гордей был высок, с идеальной осанкой и таким же идеальным прямым носом. Они еще не знали, что зовут его Гордей, что ему сорок лет и двое детей – об этом в антракте рассказала бабушка с высокой прической, похожей на гнездо, но уже знали, что будут любить его до конца своих дней.
-Подумаешь, что он старше, – говорила по дороге домой Юля. – Папа тоже старше мамы, и ничего.
-И жена у него наверняка тоже старая, – добавила Леночка. – Легче будет его отбить. Когда я вырасту, выучусь на актрису и уведу его у жены.
-Дура, что ли? – обиделась Юля. – Вообще-то, это я его уведу.
Целую неделю подружки не разговаривали, но потом помирились: все же, до битвы за Гордея Матвеева было еще далеко, а дружить больше было абсолютно не с кем – остальные девчонки вынесли из посещения театра только мечты о пирожных с шапкой белого крема.
Конечно, в театральное они даже не пытались поступать: Леночка отучилась на бухгалтера, вышла замуж за одноклассника и родила девочек-близняшек, а Юля пошла по настоянию родителей на экономический и тоже вышла замуж, за владельца автозаправки. Мужа она не любила, но в двадцать лет сильно поссорилась с родителями, и они отказались снимать ей комнату, а переезжать в общежитие, где тараканы ходили табунами, Юля не хотела и решила переехать к парню. Поклонников у нее было двое: веселый Гришка, с которым она познакомилась на улице, когда он стритовал с гитарой в руках, исполняя песни Цоя, и Арсен, который жил этажом выше и все пытался по-соседски угостить ее шашлыком или пловом.
Первому она позвонила Грише: тот был хоть и младше, но зато веселее, и деньги у него вроде водились.
-Гриша, – спросила она. – Можно я у тебя поживу?
-Можно, – даже не поинтересовавшись о причине, ответил он.
-Поможешь вещи перевезти?
-Ага.
-Завтра утром пойдет?
-Утром я не могу.
-Почему?
-Так школы же утром.
Юля опешила.
-Ты что, в школе еще учишься?
-Ага.
Переезд отменился.
Пришлось идти на плов к Арсену. Он был обходительный, пытался угадать малейшее ее желание. И подумаешь, что низкий, старый и не очень красивый. Зато надежный.
Свадьбу сыграли на пятом курсе, и на защиту Юля вышла уже с животом.
К тридцати годам у нее было двое детей, трехкомнатная квартира, работа в кредитном отделе банка и хороший, но нелюбимый муж. Эта жизнь слабо соответствовала ее мечте, разве что было кому варить борщи, но готовить Юля не любила.
Сначала все вроде было терпимо, некогда было особо думать: декрет, работа, снова декрет. Но вот ей тридцать, и дети, пусть еще не самостоятельные, но вполне способные себя занять, благодаря чему появилось немного времени на себя, и, казалось бы, живи и радуйся, но… Юле казалось, что живет она не свою жизнь. Казалось, что будь она настойчивее и поступи, например, в театральное и выйди замуж пусть не за Гордея Матвеева, а за другого актера или режиссера (какая тут разница, главное, что творческого человека), то и жизнь ее была бы другая.
-С жиру ты бесишься, – говорила ей подруга Леночка. – Скажи спасибо, что твой не пьет, как мой, и не бьет, как Маринкин. Досталось сокровище, а она еще нос воротит. Смотри, накажет тебя бог за твое уныние!
Как-то раз, бредя по осеннему городу с работы, она увидела афишу: новый театральный сезон, спектакль, номинированный на «Золотую маску», спешите смотреть. Юля не была в театре со студенческих лет, когда пошла с замирающим сердцем искать своего Матвеева. Билет снова был далеко от сцены, на цветы денег не хватило, но он был все так же прекрасен, и Юля даже пыталась караулить его возле театра, но он так и не вышел. Это потом Юля узнала, что у театра не один вход.
Последние годы про Матвеева она ничего не слышала, хотя появился интернет – Арсен купил компьютер, считая, что детям это нужно для учебы, но на самом деле вечерами читал новости про Формулу-1 и искал рецепты плова и шашлыков. Юля компьютер немного освоила в университете, да и на работе он был нужен, но искать информацию она не умела, а попросить Арсена было неудобно: пришлось бы отвечать, что это за актер. Поэтому, увидев его фамилию на афише, Юля решила: купит самый дорогой билет и пойдет.
Билет стоил недешево. К тому же ей захотелось пойти красивой, а это значит, что нужны новое платье, туфли и прическа. Муж недавно поменял машину и вложился в строительство дачи, поэтому свободных денег не было. Но не зря же Юля работала в кредитном отделе: оформила себе кредитную карту, купила с нее и билет, и все остальное, решив, что с зарплаты вложит.
-Юля, какая ты молодец, что купила себе новое платье! – похвалил муж. – Ты такая красивая! Прости, я мало тебя балую. Ну, ничего, сейчас дачу достроим, и повезу тебя в Турцию. И платьев новых купим, и купальников!
Муж даже в театр захотел с ней пойти, но Юля соврала, что с Леночкой идет.
Что и говорить, Матвеев постарел. Лицо его, все еще притягивающее взгляды своей классической красотой, было изрезано морщинами, а глаза потускнели. Он несколько располнел, облысел, но Юля этого не замечала. Она отбила все ладони и порадовалась, что купила цветы. Когда дарила, пыталась поймать его взгляд, но Гордей на нее не посмотрел. Зато она узнала, что он ведет что-то наподобие школы литературного творчества (где актер, и где литературное творчество, сложно было понять, но это неважно), и тут же захотела туда пойти.
Курсы стоили баснословных денег: половину Юлиной зарплаты за месяц. Денег на кредитке уже не было, детям нужны были новые ботинки, поэтому она взяла кредит. Думала загасить кредитку, но пока купила ботинки, пока оплатила курсы, но не пойдешь же туда в нарядном платье – нужно платье попроще, но при этом элегантное, так что пришлось и другое платье покупать.
-Это платье тоже очень красивое, – похвалил муж. – Какая ты у меня умница: и ботинки детям купила, и платье себе!
Юле было немного стыдно: муж после свадьбы все крупные траты с ней согласовывал, а она без его ведома уже в два кредита влезла. Но дело было сделано, и литературные курсы вот-вот начнутся. Ничего, со следующей зарплаты все вернет.
При близком рассмотрении Матвеев оказался еще старее и еще обрюзгшее. Он долго и нудно вещал о древнегреческом эпосе, а разного возраста женщины послушно конспектировали его слова. Матвеев дал им задание: придумать начало истории, которая всех удивит. Юля не знала, что ей написать: она в последний раз что-то придумывала в выпускном сочинении в школе, да и тогда у нее это получалось не очень. Она попыталась подсмотреть, что пишут соседки, но одна сама пыталась подсмотреть, что пишет Юля, а вторая закрывала написанное ладошкой, словно отличница в школе.
Когда до сдачи задания оставалась одна минута, Юля написала: «С детства у нее была банальная, но искренняя мечта: Юля хотела выйти замуж за актера Гордея Матвеева, варить ему супы, рожать сыновей и сопровождать на премьерах в длинном красном платье». Она сдала свой листок, пунцовая, как те розы, которые она ему подарила на спектакле, но решительная, как никогда в жизни.
На следующем занятии Матвеев попросил всех немного рассказать о себе. Многих он перебивал, но Юлю выслушал внимательно.
-Интересная у вас профессия, – заметил он.
Юля зарделась – она никогда и не думала, что ее профессия интересная.
После занятия Михеев сам с ней заговорил, и хотя не дал ни малейшего намека на то, что прочел ее «удивительное» начало, проявлял к Юле куда больший интерес, чем ко всем другим. Правда, на следующем занятии он переключил внимание на художницу Сюзанну, которая хотела написать книгу и сама ее проиллюстрировать изображениями обнаженных женщин. На четвертом занятии пришло время продлевать абонемент, и Юля взяла еще один кредит. И не зря: Михеев позвал ее на ужин и сделал это втайне от всех, что сразу говорило о чем-то особенном, не относящемся к занятиям. Она волновалась, но чувствовала, что жизнь, наконец-то, дает ей второй шанс.
За ужином он сначала болтал о театре, потом рассказывал о том, как стал писать, правда, пока не добился особого успеха, потому что «все места куплены». Два раза его прерывали телефонные звонки: сначала один женский голос кричал на него, а Михеев не менее интенсивно кричал в ответ, потом другой женский голос плакал и жаловался, а Михеев говорил, что сама виновата.
Про первый голос он сказал, что это жена, которая ругается, что он заложил бабушкину брошь, но это ведь была его бабушка, а не ее, и ему решать, что делать с брошью.
Вторая была дочь, которая просила у Михеева деньги на билет: муж, за которым она уехала в другой город, пропивал все деньги и не ночевал дома, но она сама ведь вышла за такого замуж, так чего жаловаться?
Только к десерту Михеев перешел к сути дела.
-Юля, у меня к вам личная просьба. Я вижу, что вы крайне талантливая и необыкновенно красивая девушка, но, что самое главное: добрая и участливая, это сразу видно. Понимаете, Юленька, у меня проблемы: банки никак не дают кредиты. В смысле, кредиты-то у меня есть, но нужен еще, а банки отказывают. Доходы же не все идут в белую, сами понимаете, такое время сейчас… Юленька, вы же специалист, и я уверен, что вы бы могли помочь мне решить эту проблему.
Внутри у Юли все упало. Она, может, и была наивная, но не настолько, чтобы не понять: в ней он видит только инструмент для получения кредита, а больше ничего. Ну, разве что, еще одну дурочку, которая несет ему в клювике деньги.
-Конечно, Гордей Вячеславович, – проговорила она. – Приходите ко мне на прием, помогу вам выбрать подходящее кредитование. Можем оформить рефинансирование, это несложно.
Михеев обрадовался, раскраснелся, принялся вытирать пот, стекавший у него по шее, смачно чавкать тортом, прихлебывая черным кофе. Юля есть совсем не могла и прятала глаза в чашке.
Вернувшись домой (мужу она говорила, что пошла ужинать с Леночкой), Юля села перед Арсеном и сказала:
-Прости, кажется, я наделала глупостей.
-Каких? – удивился он.
-Я кредитов набрала. На платье и на ботинки. А еще на занятия. Понимаешь, там такие занятия: учат писать. В смысле, как писатель, настоящие художественные рассказы. А мне казалось, что жизнь такая бессмысленная, а тут такое интересное, необычное. Да я никогда не хотела быть писателем и никогда не любила платья, ты же знаешь! И что на меня нашло?
Арсен хмыкнул, покачал головой.
-Рассказы, говоришь? А что, дед мой песни писал. Правда, матершинные. И что, получается хоть?
-Неа.
-Ну, ничего. Получится другое. Хочешь, я тебе собаку куплю? Ты же хотела собаку? Таксу?
-Ты что, не понял? Какой куплю, я нас в такие долги вогнала, теперь полгода будем расплачиваться!
Арсен обнял ее и сказал:
-Что-нибудь придумаем. В крайнем случае машину продам, куплю подешевле. Не трусь, заяц, все путем будет. А платья мне нравятся, может, ты и дальше будешь их носить?
Юля посмотрела на Арсена и подумала: не такой уж он старый, и не такой уж некрасивый. Но, главное, добрый и участливый. А это куда важнее всего остального.
