— Почему ты меня не поздравил с Восьмым марта? — спросила жена с обидой в голосе.
— А ты что, женщина, чтобы этот праздник отмечать? ― удивился Петр. ― Ты уже давно растеряла и нежность, и красоту. Какая из тебя женщина? Живем уже как соседи. Ты — так… Кореш, с которым можно футбол обсудить. Но не больше.
Ольга от этих слов чуть не поперхнулась. Как это «какая из тебя женщина?» Конечно, их отношения давно уже не идеальны. Но чтобы такое?
***
Ольга всегда была серой мышкой. Даже родная тетя говорила матери, глядя на подрастающую племянницу: «Будет счастье, если хоть кто-то Ольку твою замуж заберет. Замухрышку такую…»
Мама в ответ сильно с тетей ругалась. А самой Оле было все равно. Тетя приходила в гости слишком часто и так же часто говорила обидные вещи. Ей и правда было с чем сравнить — она рано и удачно вышла замуж за обеспеченного мужчину. Не сказать, что прямо-таки богача, но для простой девочки из деревни даже такой муж — небывалый успех. Но время шло. Мама говорила, что тетя Аня вечно такая недовольная, потому что у нее своих детей нет. Вот и не знает, как бы Олю посильнее задеть, побольнее укусить. Как будто если она отыграется на племяннице, жизнь станет немного легче… Поэтому Оля быстро привыкла. Да и характер у нее с рождения был тихий и покладистый. Даже в юные годы не обзавелась привычкой возмущаться и тем более — протестовать.
Да и когда Оля рассматривала себя в зеркало, то объективно подмечала недостатки внешности: слишком массивный, почти мужской, подбородок, курносый нос и бесцветные глаза. Если тусклые волосы еще можно перекрасить, чтобы стать ярче, то с глазами… Хотя даже попыток поменять прическу Оля не делала: к чему стараться? Если родилась уже серой мышкой ― от судьбы не уйдешь.
Время шло. Очень долго Оле не удавалось встретить любовь. Мешала уже не внешность, а скромность. Была она, простыми словами, никакая. Училась хорошо, но не отлично — хоть и корпела над учебниками, но не хватало природной смекалки. Спортом не занималась. Талантов никаких не проявляла. Из школы придет — и сразу домой уроки делать. Даже подружек у Оли не было. В общем, с юности жила самую серенькую жизнь.
Благодаря стараниям, кое-как поступила в университет, да и то — в «заборостроительный», как говорили в то время, и на специальность, где был недобор. Ничего в учебе хорошего бы не было, если бы не Петя — она с ним познакомилась только благодаря университету.
Точнее, благодаря выпускному. Оля никуда особо не ходила. И только когда приближалось вручение диплома, одногруппницы уговорили пойти на выпускной: «Ну ты чего, Олька! Пять лет вместе отучились, и даже диплом не отметить? Пошли! Не пожалеешь! Хоть будет, что вспомнить!»
Оля сначала все отнекивалась и говорила, что ей пора домой, а потом подумала: а чего спешить-то домой? Мама у нее молодая еще, в помощи не нуждается. А кроме мамы и нет никого: отец ушел, когда Оле было пять, братьев и сестер не было, дедушка с бабушкой и тетя с дядей жили в деревне за пару часов езды от города. Что произойдет такого плохого, если она пойдет повеселиться хотя бы один день?
Оля решилась. И на выпускном познакомилась с Петей. Он был соседом по комнате одного из ее одногруппников и тоже праздновал вручение диплома. Петя забавно шутил, пел, играл на гитаре и почти мгновенно очаровал робкую Олю. А когда они встретились взглядами, и Петя широко ей улыбнулся, у Оли сердце в пятки ушло.
— Он только со своей прошлой расстался, — шепнула на ухо одногруппница. — Не обращай внимания, что глазки строит. Ему вообще все равно с кем.
Но все оказалось не так плохо, как сплетничали девочки. Очень быстро Оля устала от шума студенческого общежития — в честь выпускного там устроили проходной двор и пускали даже тех, кто в этом общежитии и не жил.
Оля нашла себе укромное местечко на пустом балконе и просто стояла, смотря на звездное небо. Голова заболела от шума.
— Почему ты тут одна? — спросили из-за спины. Оля обернулась и увидела Петю.
— Не люблю шумные компании. Девочки уговорили отпраздновать.
— Понимаю, подруги бывают настойчивыми, — улыбнулся Петя.
— А ты почему не веселишься с друзьями?
— Здесь тоже красиво, — тихо ответил он. А потом поднял голову и показал рукой на звезды: — А вот кстати, пояс Ориона. Видишь вон те яркие три звезды?
Все было как в сказке или в романтическом фильме — всю оставшуюся ночь они с Петей мило беседовали и смотрели на звезды.
А потом общение продолжилось. Петя красиво ухаживал и, что самое главное, никуда не торопил, не настаивал на более тесном знакомстве. Оле это очень нравилось — она хотела только серьезных отношений. И вот через полгода Петя сделал ей предложение — пришел и стал петь под окнами с огромным букетом роз. На следующее утро они пошли подавать заявление в ЗАГС.
— Наконец хоть кто-то подобрал нашу мышку, — язвила тетя и спесиво приподнимала подбородок повыше, как будто в очередной раз хотела намекнуть, насколько крепок и безоблачен ее брак. — Я уж думала, до конца жизни в девках останется.
Но Оле уже было все равно на злые языки — она так сильно влюбилась, что была на седьмом небе от счастья. Стала Пете примерной женой: готовила вкусные ужины, берегла уют в доме и не давала даже крошечных поводов для ревности.
А через полтора года на свет появился их старший сын Саша. Олю поглотило материнство. Она пылинки сдувала с первенца. Так она и нашла себя — в тихом семейном счастье. Долго сидела в декрете, и только когда Саша пошел в школу, стала подыскивать работу. Петя в это время успел подняться по карьерной лестнице и устроил жену работать к своим друзьям в канцелярию. Опыта у нее не было, но все-таки хоть какая-то работенка… Сначала Оля была просто девчонкой на подхвате, потом набралась опыта и перешла работать в другую контору — там и платили больше, и не сквозило ощущением, что она обязана Петиным друзьям.
Так Оля потихоньку и жила: работа-дом, дом-работа. Через год родился младший сын — Миша. И опять декрет, правда, теперь Оля просидела всего три года. И снова вышла на работу.
Оля беспрестанно заботилась о детях и муже. Времени на себя не оставалось — и постепенно Оля стала полнеть, пропала гибкость, легкость походки, а лицо стало постоянно уставшим. Так шли годы. И вот она оглянуться не успела, как ей уже под пятьдесят. Дети вылетели из гнезда — старший жил отдельно и собирался жениться, а младший уехал учиться. Оля с мужем потихоньку жили: она трудилась в канцелярии за небольшую зарплату, а все благополучие семьи держалось на муже — он стал начальником отдела в своей конторе. Ему прочили очередное повышение — до начальника подразделения.
И вот чем выше взлетала карьера мужа ― тем больше он проявлял недовольства. Жаловался, что Оля располнела — та честно села на диету и даже сбросила за полгода почти десять килограмм. Но и этого ему было мало.
— Ты совсем серенькая стала. Может, перекрасишься?
Ольга ходила со своим натуральным цветом волос — хоть уже появились первые ниточки седины. Но, по настоянию мужа, перекрасилась в каштановый. Понимала: Петя все-таки уже начальник, большой человек. Ему нужна рядом представительная жена.
Но чем больше Ольга старалась ― тем быстрее росло количество претензий.
— С тобой неинтересно стало. Совсем не о чем говорить!
Ольгу эти слова очень обижали. Ведь Петр тоже перестал быть тем молодым весельчаком с гитарой, в которого она влюбилась. Располнел, начать лысеть. Уже очень много лет не брал в руки гитару… Ну и что с того? Это жизнь. Все течет, меняется. Никто не будет вечно молодым… Только Петр почему-то признавать этот факт отказывался. То и дело намекал жене на возраст, например.
— Мы вообще-то с тобой одногодки, если ты забыл! — говорила Ольга якобы в шутку, с натянутой улыбкой, а внутри все ныло от обиды.
С таким отношением все реже хотелось делить с мужем ночи. Да и зачем — если она для него уже старая? Ольга ничего не хотела делать через силу. А Петя на ее холодность только сильнее злился. Она и рада была бы себя пересилить, чтобы Петр не начал засматриваться на других — но не могла.
Вот и закончилось все так — что он сказал, что она не женщина и даже подарка на восьмое марта не заслужила, даже одного тюльпанчика.
* * *
— Что мне нужно, чтобы опять стать женщиной? — с обидой спросила Оля. — Чтобы мне опять стало двадцать два? Этого, увы, не будет, как бы я ни хотела.
Петя ничего не ответил, только дверью хлопнул. Вот так праздник получился…
С тех пор он постепенно стал задерживаться на работе. Уезжал с друзьями каждую неделю «на рыбалку». Пока однажды Оля не заметила на его рубашке след ярко-розовой помады.
— Что это такое? — нахмурилась она и показала рубашку Пете. Очевидно, что это — просто хотелось услышать от мужа, который когда-то был родным человеком, горькую правду.
— На метро надо было проехаться. Там такая толпа была, час пик… Видимо, кто-то в меня впечатался своей штукатуркой.
— Не ври мне! — обычно тихая Ольга и сама не заметила, что сорвалась на крик.
— Что ты хочешь узнать? — с презрением в голосе спросил Петя. — Я мужчина успешный. Мне нужна рядом представительная женщина, яркая, красивая. Вот я и нашел такую — моя подчиненная. Умная и молодая, еще даже тридцати нет. Думал, что будет просто развлечение — а оно как-то закрутилось… Поэтому и не прятался — ждал, когда ты заметишь.
— И что дальше? — поинтересовалась Ольга сквозь слезы.
— А дальше — терпи. Я никого выбирать не собираюсь. Буду на две семьи жить. Ты бы может и ушла, да куда тебе… Ты без меня никто. Ни жилья, ни зарплаты нормальной…
Ольга не нашлась, что ответить и на онемевших ногах вышла на улицу отдышаться. По лицу катились слезы. И правда, кто ей виноват? Сама всю жизнь жила для кого-то ― для Пети, для сыновей. Карьеры не сделала, денег не заработала. Даже красоту не сохранила, чтобы муж не нашел себе молодую… Значит, ей и плоды пожинать. И идти правда некуда, разве что в квартиру к престарелой маме.
Хотелось услышать слова поддержи, да некому даже пожаловаться, обсудить, поплакаться и пожаловаться на судьбу. Подруг нет. На работе… пара хороших знакомых, с ними обсуждать личную жизнь — не вариант. Маму не хотелось разочаровывать, что у дочки в личной жизни все наперекосяк. Остались только сыновья… Но и с ними Ольга не была готова ничего обсуждать. В особенности — что у их отца появилась другая.
Поэтому ничего не оставалось, как просто плакать и молча переживать боль. Ольга бродила по городунесколько часов подряд, пока не начали ныть колени. Просто бесцельно ходила по ближайшим паркам. Потом прошлась по магазинам, хотя даже не слышала гула толпы, потому что в ушах монотонно шумело. А яркие вывески слились в один гигантский калейдоскоп.
Иногда, когда мимо мелькала особенно красивая юная девушка, Ольга украдкой смахивала слезы: стало быть, Петя променял ее именно на такую — смазливую хохотушку с густыми бровями и наманикюренными пальчиками. Так запросто перечеркнул прожитые вместе десятилетия, все преодоленные вместе препятствия ― ради смазливой мордашки и точеной фигурки.
Когда силы совсем закончились, Ольга пришла домой и легла спать на диван в гостиной — от мысли даже одним глазом посмотреть на мужа ее тошнило.
И как им жить дальше?
Всю ночь Оля почти не спала, лежала в пелене тяжелых мыслей, только иногда бесшумно плакала и надеялась, что никто не услышит даже едва различимые всхлипы.
Наутро Ольга встала рано и наспех собралась на работу, даже не позавтракав. Уклонялась от вопросов коллег, когда пытались спросить, что случилось, и почему она такая грустная. Когда пришла домой ― ни слова не сказала мужу, а тот и вовсе выглядел спокойно, будто ничего не случилось.
Так незаметно проходили дни. Ольге казалось, что она падает в пропасть.
— Так и будешь молчать и корчить из себя обиженную? — спросил как-то Петя с ухмылкой, когда они случайно столкнулись на кухне после ужина. Ольга, как порядочная жена, продолжала готовить мужу. Только сама старалась перекусить быстро, чтобы даже не пересекаться с ним. — Тобой и так детей можно пугать, а теперь еще и хмуришься постоянно. Улыбнись хоть! Я у себя в квартире унылую рожу терпеть не буду.
Ольге стало так горько от этих слов, что она выбежала из кухни. Как быстро они дошли до такого… А казалось, у них идеальная семья! Едва слышно всхлипнув, Ольга закрылась на балконе и набрала мамин номер. Она не знала, готова ли рассказать о проблемах с мужем — просто нужно было услышать хоть чей-то родной голос. Гудки шли так долго, что на секунду Ольга подумала, что мама потеряла телефон. Или что-то случилось…
Но мама взяла трубку и тут же затараторила извинения:
— Привет, доченька. Прости, тут просто тетя Аня чудит… Позвонила сейчас вся в слезах. Сказала, что у нее что-то там с мужем. Разводиться собрались, короче. Ни копейки ей не оставит. Тем более у них и детей нет. А он-то у нее при деньгах.
— Какой развод? — удивилась Ольга. Конечно, маме было всего семьдесят, а тетя вообще на пять лет младше… Никаких стереотипов, но все же в таком возрасте обычно не разводятся. — Они же всю жизнь вместе. А сейчас-то что случилось?
— Не знаю. Ее благоверный сказал, что хоть на старости хочет пожить спокойно. «Чтобы плешь не проедали», как Аня его процитировала. Отлично…
— Грустно все это… — машинально посочувствовала Ольга, мысленно непроизвольно находя параллели со всей ситуацией с мужем.
— Не знаю, что ей теперь делать… Неужели вернется в родительский дом в деревню… Он такой ветхий. Да и живет там наш брат двоюродный, непутевый… Как они будут ту будку делить ― не представляю.
— Главное, чтобы к тебе жить не пришла, — сказала Ольга. — Она же всегда завидовала, что папа мой нам квартиру эту оставил.
— Это точно, только этого не хватало, — фыркнула мама. — А знаешь, я даже рада. Хоть и нельзя так говорить… Нечего было такой злой быть, всю жизнь на всех бочку катить. Она даже тебя обижала, когда ты маленькой совсем была… Язвила вечно! И вот, как оно все закончилось: у тебя хороший муж, а ее выгнали на улицу под старость лет! Да и детки у тебя чудесные, а она пустоцвет. И угла своего не нажила до седых волос. Сидела у муженька на шее, надеялась, что так вечно будет. Ни дня после свадьбы не работала…
У Ольги закружилась голова. Да уж… Хороший у нее Петька муж, ничего не скажешь. Мама-то не в курсе, что ее брак треснул по швам. И теперь говорила с такой гордостью. И в открытую злорадствовала над тетей… Перехотелось не то что рассказывать подробно, а даже вскользь намекать про свои проблемы в браке. Поэтому Оля быстро перевела разговор в другое русло, а потом попрощалась.
А мысленно возмущалась: да что не так с этими мужиками? То разводиться решили, то с другой девкой спутаться и «на две семьи» в открытую жить. Хоть пятьдесят им, хоть семьдесят…
Опять медленно потянулись дни. Муж не прекращал одаривать обидными комментариями каждый раз, когда они случайно пересекались. От боли, что копилась в душе, Ольге казалось, что она потихоньку сходит с ума.
А потом произошло нечто максимально неожиданное и неприятное.
Ольга вернулась пораньше с работы и увидела чью-то пару туфель на высоком каблуке в прихожей. А потом услышала явно женское щебетание из гостиной. Какая-то девица беззаботно хохотала, потом уши неприятно резанул и мужской смех. Ольга отказывалась верить, что все происходило в реальности, пока не услышала голос мужа. Она не могла разобрать слов, но убедилась — это точно он, а не какой-то друг решил повеселиться у них на квартире, пока никого нет дома.
От шока, от боли, от недоедания и недосыпания в конце концов (и со сном, и с аппетитом в последнее время были большие проблемы) Оле показалось, что на нее давят стены, и она выбежала на улицу. Оставаться дома не хотелось ни минуты. Она уже не могла даже плакать. Ольга решила поехать к маме хотя бы на пару ночей. А дальше уже думать, что делать.
Мама жила на другом конце города. Пришлось долго добираться с пересадками. Поэтому, когда Ольга ступила на ее порог, не осталось никаких сил: ни моральных, ни физических.
Каково же было ее удивление, когда дверь вместо мамы открыла тетя Аня. Ольга неловко замерла: на нее как будто сразу обрушились десятилетия издевок от родной тетки.
— Привет, Олька! Не знала, что ты придешь…
— Решила сделать сюрприз.
Ольга колебалась пару секунд, но все же шагнула внутрь. Мама обрадовалась, радостно всплеснула руками. А потом заметила измученную улыбку дочери, посерьезнела и деловито пошла на кухню заваривать травяной чай.
Говорить с матерью при тете было бы как играть в «сапера»: один неверный шаг ― и подорвешься. Поэтому Ольга болтала на нейтральные темы: сначала о погоде, потом о работе и сыновьях. Мама все это время внимательно рассматривала ее лицо, как будто пыталась уловить, что случилось на самом деле. Она будто чувствовала всю боль и горечь, что Оля пыталась скрыть.
— Смотри, хорошо мужиков своих воспитывай, — неожиданно резко прокомментировала тетя Аня. — Чтобы не разводились с женами и не бросали их на старости лет, как мой тюлень…
— Да они уже взрослые. Поздно воспитывать. Что выросло ― то выросло.
— Вот я и говорю… Надеюсь нормальными выросли. Хотя бы Саша. Он как там, не женился еще?
— Пока нет.
— А вот Мишу ты своим воспитанием в тряпку превратила, — не унималась тетя. — Надеюсь его там хоть не гнобят в институте?
— Хватит, опять ты начинаешь! — рявкнула мама. А Ольга опять опешила — столько лет прошло, а она так и не смогла привыкнуть к бестактности тети. — Если собираешься у меня жить, то не смей и рта раскрывать на мою дочь и внуков. Иначе в деревне будешь околачиваться, в хибаре! Если что-то не устраивает…
Тетя фыркнула и обиженно надула губы. А Ольга пыталась переварить эту информацию. Получается, теперь тетя собиралась жить в маминой квартире… Как не вовремя все. Значит, ей буквально некуда идти.
— Я, наоборот, племяннице всего хорошего всегда желала и желаю, — стала оправдываться тетя, — чтоб у нее муж нормальный был, а не как мой!
— У нее все хорошо, — настаивая мать.
Ольге стало горько — не хотелось рушить мамину иллюзию об их с Петькой браке.
Итак, теперь ей даже идти некуда. Если муж выгонит, как тетю Аню, то придется всем ютиться в одной крошечной квартире… Ольгиной зарплаты не хватит, чтобы снимать хотя бы малосемейку, а сыновьям на шею садиться гордость не позволяла.
Слово за слово ― мам с тетей сцепились, начался скандал. Ольга сначала молча наблюдала, а потом потихоньку ушла.
И, шагая по тускло освещенной аллее маленького скверика, поймала себя на мысли: она сама виновата. Виновата, что постоянно убегает. Может, это частая ругань мамы и тети привели к тому, что она с детства не выдерживает никаких конфликтов. Что старается их избежать, загладить, прогибается под немыслимыми углами ― лишь бы не конфликтовать, не идти ва-банк, не ругаться, не ссориться. Может, в том и ошибка? Может, если они поговорят с Петей, то все будет как раньше? Все вернется на свои места. А его молодая деваха… Ну, загулял, с кем не бывает. Просто у мужа запоздалый кризис среднего возраста.
Прямо сейчас домой возвращаться не было смысла. Поэтому Ольга решила хорошенько отдохнуть и обдумать все утром, на свежую голову. Сняла номер в каком-то дешевом отеле, чтобы переночевать — хорошо, хоть карточка была с собой. Завтра выходной, спешить некуда.
После полудня вернулась домой. Ее встретила перевернутая тумбочка в прихожей — как будто кто-то либо торопился, либо случайно столкнулся и даже не заметил. А потом увидела сердечко на зеркале, нарисованное ярко-розовой помадой. Ольгу это разозлило — только она решила как-то помириться с мужем, как увидела такое в собственном доме!
Зашла на кухню, увидела мужа в халате и с чашкой кофе. Он мечтательно улыбался и всей своей физиономией напоминал сытого кота.
— Твой пассии точно тридцать, а не пятнадцать? Скажи, чтобы перестала на зеркалах рисовать!
Ольга и сама не ожидала от себя такой резкости. Муж сначала сонно моргнул пару раз, как будто не мог понять, что разговаривали с ним. А потом до него дошел смысл сказанного, и он нахмурился.
— Кто тебе позволял рот раскрывать? Да кем бы ты вообще была без меня?
— О, как разозлился из-за своей шалавы!
Все мечты о примирении превратились в пепел. Поэтому уже не подбирала слов. Сколько можно терпеть? Да лучше уж жить в бабушкиной времянке!
— Как раз хотел с тобой поговорить… — муж ехидно улыбнулся, и Ольгу затошнило. Подумать только, и вот в эту рожу она когда-то влюбилась. — У нас с Алиной все серьезно. Я хочу на ней жениться. Она молодая… Может, еще и ребенка успеем. А от тебя никакой пользы — ты только тянешь меня вниз.
Ольге хотелось одновременно плакать и кричать от злости. Но она как будто не до конца понимала, что муж настроен серьезно. И только рассерженно процедила сквозь зубы:
— Ну что же, значит, тогда карабкайся наверх. Только давай, до пенсии успевай. Она не за горами.
Ольга быстро собрала все самое необходимое. А потом, стоя с чемоданом на автобусной остановке, задумалась: а куда ей, собственно, идти? К маме не вариант — там с тетей и так не развернуться. Втроем жить в этой крошечной квартире не получится. И теткино злорадство еще слушать… А она явно будет злорадствовать, чтобы хоть про свою неудачу забыть.
А потом опять закрались предательские мысли: может, все-таки пойти на попятную… Попытаться как-то помириться с мужем. Конечно, он высказался более чем однозначно, но вдруг все-таки…
Оля в отчаянии уткнулась лицом в ладони, сидя в холодном парке. Казалось, она одна, одна на всем белом свете. К матери нельзя ― ее там сожрут, не подавятся. К другим родственникам тем более. К сыновьям… Может быть, к сыновьям…
Она долго не решалась набрать номер Миши, младшенького. Что ему сказать? Как он отреагирует? Наверное, скажет, чтобы мирилась с отцом, куда вам разводиться… Как она подумала, когда услышала про развод тети Ани. Может, того Оле и надо? Чтобы кто-то дал пинка и вернул в семейное гнездо? И она пойдет на попятную, помириться с мужем, сожмет зубы, стерпит… Хотя бы ради детей. И все будет… не хорошо, но терпимо. Человек ведь ко всему привыкает, так?
И Оля позвонила. Рассказывала почти с надеждой, что вот сейчас Миша возмутится, скажет не делать глупостей, идти мириться… Но Миша внимательно выслушал, а потом действительно возмутился ― но по другому поводу.
— Ты что, мама! Не вздумай даже. Никакого «помиримся». Уходи и не оглядывайся. Да, не знал, что папа может такое учудить…
— Куда же мне деться, Мишенька… К маме не вариант.
— Я на работу устроюсь и тебе деньгами помогать буду… Да и ты женщина образованная, не пропадешь! У тебя же работа есть!
— А вдруг уволят? И кому я нужна в таком возрасте? — вздохнула Ольга. Не зря тетя твердила всю жизнь, что у нее ничего никогда не получится. Ни внешности, ни характера. — Я, считай, туда-сюда, и уже предпенсионерка. Как бы с работы не попросили.
— Да с какой это радости, мам? Ты разводиться будешь, а не увольняться. Развод ― это не конец света!
Тут Миша в точку попал: когда рушится брак ― кажется, что он и всю жизнь потащит за собой, поэтому Оля уже ни в чем не была уверена.
— А вдруг и на работе тоже найдут молодую… — от этой мысли горестно защипало в носу. — Пошустрее и посмекалистей?
— Мама, ну не начинай. Ты у меня красивая, молодая, и все у тебя хорошо будет. И мы с Сашкой поможем.
Ольга глубоко вздохнула. Было приятно слышать такое, но что делать, если ее и правда уволят? За чей счет она будет существовать? Сыновей?
Она сама виновата, что ни на что неспособна.
― Нет, Миш. Я пока… я попробую сама. Не хочу вам обузой быть. Извини, пожалуйста, что тебя побеспокоила.
Она положила трубку и решила пока попытаться жить самой. На накопления сняла крошечную комнатку в общежитии. Конечно, соседи оказались просто невыносимые — шумели каждую ночь. Ольга едва вытерпела три недели.
Петя подал документы на развод. Ольга не могла отказать. Скоро об этой новости узнал и старший сын.
Он тоже осудил отца и долго бубнил в трубку:
— Как же так можно с матерью своих детей… Променять на молодуху. Надеюсь, никогда таким не стану!
— Только не нервничай, сынок. Все будет хорошо.
— У меня есть знакомый — хороший юрист. Поспрашиваю у него, что и как. Как отец вообще может выгнать тебя просто на улицу? У вас же все за время брака было нажито…
— Значит, как-то оформлял. Моя вина — не следила, слепо любила. Вместо того, чтобы думать о материальном…
— На студию точно должно хватить. В конце концов, мы с Михой постараемся и ипотеку возьмем для тебя.
— Как жаль, что все так вышло, — почему-то у Ольги подступили слезы. Ей было стыдно, что сыновья ринулись решать ее проблемы.
— Так, сопли не распускай, мам. На студию хватит. Лучше быть одной, чем с таким мужем. Да… Повторюсь: не ожидал я такого от папы… И не забывай, что дачу и все машины он покупал в браке. Ладно дом наш на бабушку оформил — и то можно поделить, если по-честному. Ты всю жизнь ему отдала — и без ничего не останешься.
Буквально через полчаса после брата позвонил Миша и стал уверять, что все будет хорошо. Было неожиданно приятно получать столько моральной поддержки от сыновей.
Месяц до развода прошел как-то легко и незаметно. Сыновья отругали ее, что она не рассказала им сразу про съемную комнату в общежитии, и дали денег, чтобы она сняла на время нормальную квартиру.
А когда пришло время забирать свои вещи из когда-то их общего дома, сыновья пришли вместе с ней. Они демонстративно не разговаривали с отцом, когда помогали загружать в грузовое такси книги, одежду и другие вещи.
— Что, Иуды, забыли, кто вас воспитал? — злился отец.
— Да нет, помним, — сказал Саша. — Потом простим, может быть.
— Это надо же так! — влез в разговор Миша. — Понятно, что все разводятся, у всех такое бывает. Но жену выгнать на улицу без гроша за душой?
— Это ее проблема. Зарабатывала бы нормально ― что-то бы накопила.
— Как раз это мы обсудим, — старший сын хитро улыбнулся и достал телефон. — Неужели, папа, мама не может хотя бы «выходное пособие» получить за почти тридцать лет брака?
— Ни копейки своей я не дам! — рявкнул Петя. — У меня скоро будет молодая жена. Не собираюсь на ветошь деньги тратить.
Ольга ахнула, а младший сын сжал кулаки.
— А я тут посоветовался кое с кем… — продолжил Саша. — С одним хорошим юристом. И он говорит, что она в любом случае может на что-то рассчитывать, и это дело можно очень даже интересно обстряпать. Так что давай соображай: мирно все решим, или я звоню юристу? И тогда все по серьезному начнется: суды, раздел, все нажитое…
— Да как тебе не стыдно? Родного отца шантажировать?!
— Нет, бать. Вообще не стыдно. Это мама нас воспитывала, мама в нас всю душу вложила. А ты выбрал карьеру. Мы бы поняли твой выбор: папа работает, мама за домом следит, как у всех. Но ты тут решил семью разрушить, так что уж прости, нас мама воспитывала как защитников. Ну что, мне звонить?
Ольга не ожидала такого от сына. И еще больше удивилась, когда муж пробубнил.
— Малосемейку ей куплю, и хватит. На большее можете не рассчитывать!
Мало, но в любом случае не на улице. И мальчики помогут. И на работе у нее все хорошо. И, может, теперь она чуть лучше узнает себя саму ― не как жену и мать, а как просто Олю. Женщину.
Когда Ольга отмечала новоселье, ей было непривычно — как это, целая квартира для нее одной. Не о ком заботиться, не за кем присматривать… И мать от развода была не в восторге, и тетя Аня действительно злорадствовала. Оля игнорировала в открытую. Чтобы отвлечься ― много готовила, это у нее всегда хорошо получалось. Постепенно полюбила готовить сладости, выпечку ― с выдумкой, разнообразную и вкусную. Сыновьям сначала, а потом они по знакомым растрепали, что у них мама вкусно готовит ― начались заказы, сначала за символическую плату, а потом и не за символическую. Оля стала чаще ходить на любимый с юности балет, просто гулять, наблюдать за птицами, фотографировать их на телефон. Впервые за последние месяцы (да что уж там ― за годы!) в голове стало так тихо, тихо… И в этой тишине зазвучал слабый пока еще голосок. Ее собственный.
Постепенно Оля осознавала: наконец-то началась ее жизнь, ее собственная жизнь. Она это заслужила. И, может, выбрала не того мужа ― но зато воспитала чудесных сыновей. Может, и серой мышкой была всю жизнь ― но у каждой серой мышки должна быть уютная норка, где пекут торты и слушают любимую музыку. Может, и не снискала того самого «женского счастья», о котором говорили мама и тетка, но, может быть, «женское счастье» бывает разным? И это ― ее собственное?
