— Коленька, родненький мой! – Елена Степановна бросилась к сыну и схватила его за руку. – Может, не надо никуда идти? Останься дома.
— Мам, ну что ты так переживаешь? – улыбнулся Николай. – Я ведь не маленький уже.
— А за больших, по-твоему, переживать не надо? Если с тобой что-нибудь случится там, кто тебе там поможет?
— Ничего не случится. Я к трансформатору и обратно. Вся деревня ведь сейчас без света. А электрик ваш уже несколько дней не просыхает – ты сама же говорила.
Николай включил фонарик и посветил на стену, где находилась вешалка.
— Подумаешь, света нет. Ночь уже почти на дворе. Спать лягут и всё. А завтра утром бригада приедет из райцентра и посмотрит, в чём там дело. Может, это вообще провод оборвало. Ветер вон какой сильный. Крыша на доме едва держится.
Николай ничего не ответил. Он молча потянулся за курткой, потом надел шапку.
— Если в проводе дело, то тогда тебе нечего там делать, — продолжала говорить Елена Степановна. – Ну что ты молчишь, сынок? Ну зачем тебе туда идти?
— Если дело в проводе, то ты права — я один ничего не сделаю. Но трансформатор всё равно посмотреть надо – мне кажется, что в нём проблема.
— Пусть смотрят те, кто деньги за это получает. А ты, хоть и электрик, но никакого отношения к этому трансформатору не имеешь.
— Мам, мы с тобой дольше разговариваем. Я уже бы давно сходил и узнал бы, в чём дело. И не переживай – ничего со мной плохого не случится. Если там что-то серьезное, я просто вернусь домой.
— Ты обещаешь?
— Обещаю, мам.
Николай посмотрел на мать, обнял её крепко, поцеловал в щеку, после чего открыл дверь и вышел во двор.
А она еще долго стояла на крыльце, вглядываясь в темноту, где Коленька сквозь снегопад и ветер пробирался к калитке.
«Володя тоже мне говорил, что ничего плохого не случится, — думала в тот момент Елена Степановна, вытирая слезы, что ручьем текли по щекам. – А ведь случилось же…»
*****
Николай жил в городе, давно обзавелся семьей, и в деревню, где он родился и вырос, в последнее время приезжал нечасто…
Однако он никогда не пропускал годовщину смерти отца. В этот день Николай отменял все встречи, брал отгулы на работе и ехал к матери. Один. Без жены и детей.
Вот и сегодня, несмотря на предостережения синоптиков, что будет метель и сильный снегопад, он тоже сел утром в свою машину и отправился в деревню.
Матери он еще не звонил, так как был уверен, что она всё равно его ждет.
— Приехал, Коленька! – Елена Степановна встречала сына возле калитки.
— Мам, а разве я мог не приехать? – вопросом на вопрос ответил Николай, закрывая машину.
— Так вроде же передавали, что погода к вечеру испортится. Что, если не сможешь выехать?
— Всё будет хорошо, не переживай.
Они обнялись, после чего пошли в дом.
Николай переоделся, потом забрал из машины цветы и, взяв мать под руку, пошел в сторону кладбища.
Когда стало темнеть, мать и сын неспешно пошли обратно. Метели еще не было, но небо хмурилось. И ветер тоже усиливался, гоняя в воздухе редкие снежинки.
— Не замерзла? – спросил Николай у матери.
— Нет, сынок. Рядом с тобой мне никогда не бывает холодно. Наоборот, хорошо на душе, и тепло очень.
На кухне уже был накрыт стол, и на этом столе, помимо еды и бутылки домашней наливки, стояла деревянная рамка с фотографией Владимира Григорьевича.
— Десять лет уже прошло, сынок… — тяжело вздохнула Елена Степановна. – А кажется, что будто только вчера его похоронили. Как быстро время летит.
— Нет, мам… Время… Время — оно идет своим ходом. Просто мы с тобой отца почти каждый день вспоминаем, вот и кажется, что будто только вчера…
— Наверное, ты прав, Коленька. Помянем Володю? Пусть земля ему будет пухом.
И сколько бы ни говорили они про Владимира Григорьевича, всегда вспоминали его добрым словом. Потому что хороший был человек. Добрый.
Никто и никогда не слышал от него ни единого нецензурного слова, хотя работал он в деревне электриком, а у электриков работа нервная.
И случаи бывают разные. Такие, например, когда так и хочется сказать «пару ласковых…»
Как-то на Новый год Владимиру Григорьевичу три раза пришлось вставать из-за праздничного стола и идти к соседям, у которых «внезапно» пропал свет.
Потом оказалось, что соседи эти специально его так к себе зазывали, чтобы выпить с ним по рюмашке, ну и с наступившим Новым годом поздравить. Знали они, что если бы просто так позвали, то не пришел бы он к ним. Семья для него всегда была на первом месте.
Вот и в тот день Владимира Григорьевича, значит, дома жена и сын ждут, а он по деревне разгуливает да по гостям ходит.
Но даже тогда он не ругался. По крайней мере, вслух. Просто сказал всем, чтобы больше они так не делали, потому что он хочет провести время с семьей.
— А помнишь, мам, как папа удивился, когда узнал, что я тоже хочу быть электриком? – улыбаясь, спросил Николай.
— Помню, конечно… Он тогда сказал, что «электрик – это профессия для тех, кто ничего не боится, а ты, Коленька, от гуся нашего по всему двору бегаешь».
— Ага. В тот же день я принес ему этого гуся, от которого всегда бегал, и сказал, что теперь ничего не боюсь. Он долго смеялся.
Владимир Григорьевич действительно не хотел, чтобы сын шел по его стопам, потому что работа электриком, хоть и нужная (особенно в деревне), но очень опасная.
Одно неправильное действие может привести к серьезной травме. И сколько бы опыта у тебя не было за плечами, от непредвиденных случаев ты никогда не застрахован.
— Я справлюсь, пап! – уверенно заявил тогда Николай. – Ведь я же твой сын.
Наверное, после этого случая Владимир Григорьевич и смирился. Стал учить сына премудростям своей профессии: показывал, как правильно паять, рассказывал, что делать, если искрят розетки, объяснял, как самому радиосхему собрать.
В общем, передавал он Николаю весь накопленный опыт и знания. Что сам знал, тому и сына учил.
— Главное – всегда помни, сынок, о том… — сказал как-то Владимир Григорьевич.
— О чем, пап?
— Прежде чем приступить к работе, помни, что дома тебя кто-то ждет. Мама, жена, дети…
— Хорошо, пап.
Вот только так случилось, что сам Владимир Григорьевич однажды домой не вернулся.
Несчастный случай. Во всяком случае, так сказали Елене Степановне. Хотя на самом деле…
…и у неё, и у сына были подозрения, что это не просто несчастный случай.
В тот день в деревне тоже пропал свет, и Владимир Григорьевич вместе со своим молодым напарником пошел к трансформатору. И погиб при странных обстоятельствах. От удара током.
Вот только, как именно это произошло, никто не знал. Вроде как короткое замыкание.
Так сказал его напарник – Иван. И этот же напарник, который сейчас электриком в деревне работает, запил после этого случая по-черному.
Месяц, наверное, не просыхал.
И каждый год на годовщину смерти своего коллеги напивается. Значит, знает что-то… Но не признается. Может, это он во всем виноват. Потому как неопытный совсем еще был. Впрочем, доказательств его вины все равно не было. Только предположения.
— Так, а это что еще такое? – нахмурился Николай, когда в доме внезапно пропал свет.
Елена Степановна вскочила из-за стола и, подойдя к окну, выглянула на улицу.
— Похоже, что во всей деревне электричества нет. Наверное, это всё из-за погоды…
А погода действительно была скверной. Пока мать и сын сидели на кухне, вспоминая Владимира Григорьевича, на деревню обрушился шквальный ветер и сильный снегопад.
— У меня где-то свечка одна оставалась, — сказала Елена Степановна, выдвигая ящик стола.
— Да подожди, мам. Надо бы сначала к трансформатору сходить, проверить. Там либо автомат выбило, либо предохранитель перегорел. Отцовская сумка с инструментами где?
— В кладовке… — тихо сказала Елена Степановна. – Сынок, может, не нужно никуда идти? Ты посмотри, что на улице творится? Сколько живу, никогда такого не видела.
Однако Николай был настроен решительно. Он ведь прекрасно понимал, что без света в деревне плохо. Да и не ночь еще, а только вечер. Как людям без электричества?
А приедет ли завтра бригада или нет – еще вопрос. На местного электрика надеяться тоже бессмысленно.
В общем, Николай решил сам всё сделать. Он нашел в кладовке отцовскую сумку, потом оделся и, сказав матери, чтобы та не переживала, вышел во двор.
До трансформатора – около километра пешком, поэтому, накинув на голову капюшон и засунув руки поглубже в карманы, он быстрым шагом пошел по заснеженной дороге.
*****
Остановившись возле трансформатора, Николай посветил фонариком и улыбнулся.
Ржавая дверца закрыта на замок, а замок такой же, как и десять лет назад. Никто его не поменял. И в отцовской сумке где-то ключ от этого замка лежит.
Через минуту ключ был у Николая в руке.
Еще через минуту он с нескрываемым любопытством заглядывал внутрь железного «ящика».
Ему всегда было интересно искать причины неисправности, и этот случай не стал исключением.
— Ага! Значит, всё-таки «автомат» выбило, — пробормотал Николай, укрываясь от ветра. – Ну это мы быстро сейчас исправим. Делов-то…
Однако в тот самый момент, когда Николай хотел включить автоматический выключатель, от сильного порыва ветра металлическая дверца ударила его по спине, фонарик выпал из рук, а сам он случайно дотронулся пальцами до оголенного провода.
Вроде и не должно было там быть никаких оголенных проводов. Но они были.
Николай дернулся, будто его током ударило.
А когда он упал в снег рядом с трансформатором, то понял – действительно ударило. «Как же меня так угораздило-то? Как это я…» — додумать Николай не успел. Глаза его закрылись.
А снег всё сыпал и сыпал, не переставая. И ветер продолжал яростно «швырять» металлическую дверцу из стороны в сторону.
*****
Елена Степановна нервничала.
До трансформатора, который находился на окраине деревне, идти минут пятнадцать. Ну пусть даже полчаса, учитывая погодные условия. Однако прошло уже больше часа, а сына нет.
Света в деревне тоже нет. Значит, не починил ничего. И домой не пришел. Вот и что ей было думать?
— Господи милосердный, прошу тебя, умоляю, пусть с моим Коленькой всё хорошо будет. Пусть живой вернется домой. Не переживу я, если и с ним что-то случится. Не переживу.
Свеча, которую она нашла у себя в закромах, уже догорала. Другой у неё не было.
За окном, словно какой-то лесной зверь, пронзительно завывала метель. При этом на самой кухне было тихо.
До такой степени тихо, что она отчетливо слышала биение своего сердца и это вот зловещее: «Тик-так, тик-так, тик-так…», издаваемое настенными часами.
А красные отблески пламени от огня в печи делали атмосферу в помещении еще более напряженной.
— Нет, я не могу больше ждать! Мне надо идти к Коленьке. Вдруг ему нужна помощь!
И только Елена Степановна вскочила из-за стола, как в доме вдруг стало светло.
Она замерла на одном месте, зажмуривая глаза от яркого света, а потом как закричит:
— Живой! Живой мой Коленька!
Погасив свечу и подкинув в печку дров, она побежала к входной двери встречать сына.
Николай появился на пороге через двадцать минут. Лицо красное, идет с трудом, а еще…
…Елена Степановна обратила внимание, что он как-то странно прижимает руки к груди.
— Коленька, сынок! С тобой всё в порядке? Почему тебя так долго не было? Я уже такого себе надумала.
— Всё в порядке, мам, — улыбнулся Николай. – Я же говорил, что дело в трансформаторе. – И это… Я тут не один домой вернулся, — добавил он.
— А с кем? – Елена Степановна удивленно посмотрела на сына и еще раз выглянула во двор.
Там никого не было.
— Да вот, друга встретил. А может, и не друга вовсе, а ангела-хранителя своего.
Николай расстегнул куртку и достал оттуда что-то рыжее и… пушистое.
— Господи! Сынок, ты где его нашел такого маленького? – Елена Степановна явно не ожидала увидеть в руках у сына котенка. – Давай быстрей его на кухню неси. Там теплее.
Уже на кухне Николай и рассказал матери обо всем, что случилось. И как его током ударило, и как он на снегу лежал без сознания долгое время. И, наверное, до сих пор бы там лежал, если бы не котенок, который появился непонятно откуда.
Николай очнулся от того, что кто-то сидел у него на груди и облизывал его лицо.
А когда, наконец, окончательно пришел в сознание и открыл глаза, то первое, что он увидел – был не снег, ни темнота, ни свет от фонарика, который лежал на земле.
Нет, первым он увидел именно котенка, который привел его в чувство.
Причем самому котенку было очень холодно. Очень. Но вместо того, чтобы пытаться согреться и не тратить энергию зря, он пытался помочь человеку.
Николай быстро вскочил с земли, держа котенка в руках, отряхнулся от снега, включил автоматический выключатель и, закрыв дверцу металлического «ящика», отправился домой.
Котенка же он спрятал под курткой, и всю дорогу всем телом чувствовал, как тот дрожит от холода.
— А ведь мог и умереть… — задумчиво сказал Николай, посмотрев на мать.
— Так я же потому и не хотела тебя отпускать, — недовольно покачала головой Елена Степановна.
— Да не я мог умереть, мам, — улыбнулся сын. – Котенок этот мог умереть от холода, если бы я не пошел сегодня к этому трансформатору. Понимаешь? Котенок…
Елена Степановна молча смотрела на сына, а потом не выдержала и заплакала.
«Всё-таки хорошего человека мы с Володей вырастили, настоящего…» — думала она, всхлипывая.
Через некоторое время Елена Степановна пошла спать, а Николай еще долго сидел на кухне.
Смотрел в окно, за которым всё так же продолжала бушевать метель, и гладил рыжего котенка, который лежал у него на коленях, свернувшись в клубок.
«Это не просто котенок, — размышлял он, вспоминая, что случилось рядом с трансформатором. – Это ангел. Как хорошо, что он вообще там оказался. А иначе…».
Маленький рыжий котенок тем временем тихонько урчал, временами даже сопел и…
…думал о том же.
