Илья ввалился в квартиру, швырнув портфель на пол. Его лицо пылало от гнева, глаза метали искры. На кухне, где Аня готовила ужин, запахло подгоревшим луком. Она обернулась, удивлённая резкостью его тона.
— Илья, что случилось? — тихо спросила она, выключая плиту.
— Что случилось? — передразнил он, срываясь на крик. — Мама права! Ты сидишь дома, ничего не делаешь, только жрёшь и спишь! Дармоедка! Иди работай, как все нормальные люди!
Аня замерла, ложка выпала из её руки. Она смотрела на мужа, не веря своим ушам. За пять лет брака он никогда не говорил с ней так грубо. Да, она не работала последние два года — после рождения сына они с Ильёй решили, что она останется дома, пока Мишка не подрастёт. Илья тогда сам настоял: «Ты нужна ребёнку, Ань. Я заработаю на всех». И она старалась — дом сиял чистотой, ужин всегда был на столе, а Мишка рос здоровым и счастливым. Но теперь эти слова, как пощёчина.
— Илья, ты серьёзно? — её голос дрожал. — Ты же сам хотел, чтобы я была с Мишкой. Я работаю, просто по-другому. Дом, ребёнок, всё на мне…
— Работа! — фыркнул он, скидывая пиджак. — Стирать да кашу варить — это не работа. Мама правильно говорит, ты обленилась. Все бабы работают, а ты тут царевна!
Аня почувствовала, как в горле встаёт ком. Мама Ильи, Вера Павловна, никогда не скрывала своего неодобрения. «В наше время женщины и рожали, и работали, и дома всё тянули», — любила повторять она, глядя на Аню с холодной усмешкой. Но чтобы Илья, её Илья, так подхватил эти слова…
— А что изменилось? — спросила она, стараясь держать себя в руках. — Ты же знал, как мы живём. Почему вдруг я дармоедка?
Илья махнул рукой, будто отмахиваясь от её слов, и плюхнулся на диван. — Потому что я вкалываю, как проклятый, а ты тут… прохлаждаешься! Мама вчера звонила, всю голову мне проела — и она права. Хватит дома сидеть, иди на работу!
Аня сжала кулаки. Она вспомнила, как ночами качала плачущего Мишку, как вставала в шесть утра, чтобы собрать мужа на работу, как экономила на себе, чтобы хватило на всё, что нужно семье. Прохлаждается? Она глубоко вдохнула, стараясь не сорваться.
— Хорошо, — сказала она тихо, но твёрдо. — Хочешь, чтобы я работала? Я выйду. Но тогда ты будешь забирать Мишку из сада, готовить, убирать. Справитесь с мамой?
Илья замер, явно не ожидавший такого поворота. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но Аня уже развернулась и ушла в спальню, закрыв за собой дверь. Она не плакала — не хотела. Вместо этого она достала ноутбук и начала искать вакансии. Если он хочет работящую жену, он её получит. Но пусть будет готов к тому, что его уютная жизнь изменится.
Наутро Илья, ещё хмурый, но уже мягче, попытался заговорить:
— Ань, я вчера погорячился… Просто на работе завал, нервы.
Она посмотрела на него спокойно, почти холодно.
— Я подала резюме в три места. Если возьмут, график будет плотный. Мишку забирать тебе. И ужин готовить тоже. Мама ведь поможет, правда?
Илья молчал, глядя в пол. Кажется, он только сейчас понял, что его слова запустили механизм, который уже не остановить. А Аня, закрывая ноутбук, подумала: «Дармоедка? Посмотрим, кто тут дармоед».
Прошла неделя. Аня сидела за кухонным столом, листая объявления о вакансиях. Мишка, наигравшись с машинками, дремал в своей комнате. Илья, вернувшись с работы, выглядел тише обычного. Его обычная бравада куда-то испарилась, и он даже пытался помочь с ужином, неуклюже нарезая огурцы. Но Аня не спешила смягчаться. Слова «дармоедка» всё ещё жгли, как заноза.
— Ань, — начал он, откашлявшись, — может, не надо торопиться с этой работой? Я поговорю с мамой, она не то имела в виду…
— Не то? — Аня подняла глаза от ноутбука. — А что она имела в виду, Илья? Что я плохая жена? Или что я мало делаю? Ты сам меня в это втянул, так что теперь не отступай.
Илья замялся, теребя край скатерти. Он явно не был готов к тому, что Аня так серьёзно воспримет его вспышку. Но она не шутила. За эту неделю она уже сходила на два собеседования: одно в небольшую маркетинговую фирму, другое в детский центр, где искали администратора. Оба места ей подходили, и, что важнее, давали шанс снова почувствовать себя не только мамой и женой, но и человеком с амбициями.
На следующий день позвонили из маркетинговой фирмы. Ане предложили место ассистента с перспективой роста. Зарплата была скромной, но график гибкий, а работа — интересной. Она согласилась, не раздумывая. Когда она сообщила об этом Илье, тот лишь кивнул, пробормотав что-то про «хорошо, если тебе так надо». Но в его глазах мелькнула тревога.
Первая неделя на новом месте была для Ани как прыжок в холодную воду. Утро начиналось с беготни: собрать Мишку в сад, себя на работу, оставить Илье список дел. Он, к его чести, старался — забирал сына из сада, хотя пару раз опоздал, и даже пытался готовить. Правда, его «фирменные» макароны с сосисками быстро надоели всем, включая Мишку.
— Мам, а когда ты опять будешь готовить? — спросил сын, ковыряя вилкой в тарелке. Аня только улыбнулась, а Илья покраснел.
Но настоящий сюрприз ждал в пятницу. Вера Павловна, мама Ильи, заявилась без предупреждения. Она вошла в квартиру с привычным видом генерала, оглядывая всё с лёгким неодобрением. Увидев Аню в деловом костюме, она вскинула брови.
— Анна, ты что, и правда работать пошла? — в её голосе смешались удивление и что-то похожее на насмешку. — А кто же за Мишей смотреть будет? Илья, ты что, позволил?
— Это не его решение, Вера Павловна, — спокойно ответила Аня, собирая сумку. — Вы же сами говорили, что я дармоедка. Вот, исправляюсь.
Илья кашлянул, явно желая провалиться сквозь землю. Вера Павловна открыла было рот, но Аня уже вышла за дверь, бросив напоследок:
— Ужин в холодильнике. Разогреете.
В офисе Аня чувствовала себя живой. Коллеги оказались дружелюбными, задачи — посильными, а чувство, что она снова нужна не только как мама, наполняло её энергией. Но дома всё было не так гладко. Илья, непривычный к новой роли, начал ворчать: то стирка не сделана, то Мишка капризничает. Аня слушала молча, но однажды не выдержала.
— Илья, ты хотел, чтобы я работала. Я работаю. А ты теперь попробуй то, что я делала два года. Или это тоже «не работа»?
Он промолчал, но на следующий день сам вызвался убраться в квартире. Аня заметила, что он стал чаще звонить, спрашивать, как дела, даже предложил сходить в кафе «как раньше». Но в её сердце всё ещё сидела обида. Она не была уверена, что Илья понял, насколько глубоко её задели его слова.
Тем временем Вера Павловна, похоже, решила взять дело в свои руки. Она начала приходить чаще, якобы помогать с Мишкой, но каждый раз отпускала колкости в адрес Аниной работы: «Ну, конечно, карьеру строить важнее, чем семью». Аня терпела, но однажды, когда свекровь в очередной раз намекнула, что «хорошая мать дома сидит», она не сдержалась.
— Вера Павловна, — сказала она, глядя прямо в глаза, — я делаю всё для своей семьи. И если вам кажется, что я плохая мать или жена, то это ваши проблемы, не мои. А теперь извините, мне на работу.
Свекровь онемела, а Илья, стоявший рядом, впервые за долгое время посмотрел на Аню с чем-то похожим на уважение. В тот вечер он сам приготовил ужин — не макароны, а запеканку, которую Аня любила. И впервые за месяц сказал:
— Ань, прости. Я был дураком. Ты… ты правда молодец.
Аня кивнула, но внутри знала: это только начало. Она не собиралась возвращаться к прежней жизни, где её труд не ценили. Теперь она строила свою — и для себя, и для Мишки, и, возможно, для Ильи, если он докажет, что достоин.
