— Считать не умеете? Я сказала — двадцать шесть рублей не хватает! — кассирша с ярко-малиновыми волосами громко постучала накрашенным ногтем по монитору. — За вами уже очередь, бабушка!
Ирина Петровна замерла с кошельком в руках. Внутри что-то оборвалось. В свои шестьдесят два она впервые услышала такое обращение от девчонки, которая годилась ей во внучки.
— Девушка, я не бабушка. У меня имя есть.
— Мне-то какая разница? — кассирша закатила глаза. — Двадцать шесть рублей давайте или убирайте что-нибудь из покупок.
Ирина Петровна медленно открыла кошелёк. Пальцы не слушались. Мелочь рассыпалась по прилавку, несколько монет упало на пол.
— Ну вот, теперь я должна ждать, пока вы соберёте ваши копейки? — кассирша театрально вздохнула и повернулась к очереди. — Вечно эти пенсионеры копаются!
Щёки Ирины Петровны вспыхнули. Она наклонилась поднять монеты, но сумка-тележка мешала. Сзади кто-то нетерпеливо засопел.
— Давайте я помогу, — рядом присел молодой человек в рабочей куртке.
— Спасибо, — тихо ответила Ирина Петровна.
— Ой, только не разводите тут сырость! — кассирша выщелкнула жвачку. — Могли бы дома пересчитать деньги, прежде чем всех задерживать.
Ирина Петровна положила монеты на прилавок, досчитав нужную сумму.
— Не могли бы вы говорить со мной уважительно? — тихо попросила она.
— А вы не могли бы шевелиться быстрее? У меня смена скоро заканчивается, а вы тут со своей мелочью возитесь. Развели благотворительный фонд!
Чек упал на ленту. Кассирша демонстративно отвернулась, начав обслуживать следующего покупателя.
Ирина Петровна медленно сложила продукты в сумку-тележку. В горле стоял комок, но она сдержалась. Тридцать пять лет проработала завучем в школе, и никогда, никогда себе не позволяла срываться на детей, даже самых непослушных.
— Не принимайте близко к сердцу, — шепнула женщина из очереди. — Она со всеми такая.
— Это не оправдание, — Ирина Петровна расправила плечи и взглянула на информационный стенд у кассы.
На выходе из магазина ее догнал тот самый молодой человек, помогавший с монетами.
— Вы забыли сдачу, — он протянул несколько монет.
— Благодарю вас, — Ирина Петровна положила деньги в кошелёк и внимательно посмотрела на парня. — Скажите, а давно эта девушка тут работает?
— Месяца три, наверное. Она всем хамит, но никто не жаловался официально. Знаете, как бывает… все ворчат, но дальше слов не идёт.
Ирина Петровна кивнула. Она знала, как бывает. Тридцать пять лет в школе научили её многому.
— Что ж, всего доброго. И спасибо за помощь.
Ирина Петровна медленно тянула сумку-тележку домой. На душе было мерзко. Не из-за нехватки денег — это пустяки. А из-за публичного унижения, которому она подверглась. «Бабушка», «пенсионерка», «копуша» — словно человек после шестидесяти теряет право на уважение!
Дома она поставила чайник, разложила продукты. Привычные движения не принесли обычного удовлетворения. Обида горчила сильнее заварки.
Ирина Петровна достала чек, аккуратно расправила его на столе. Провела пальцем по названию сетевого магазина, номеру телефона горячей линии, имени кассира — Виктория М.
— Нет, стучать — это не мой метод, — проговорила она вслух. Но и оставить всё как есть… Нет. В школе она всегда боролась с хамством и неуважением. Это было её принципом.
Она взяла телефон и набрала номер дочери.
— Маш, мне нужна твоя помощь. Помнишь, ты рассказывала про эту вашу… социальную сеть для работы?
Маша перезвонила через пять минут.
— Мам, ты что-то про социальную сеть спрашивала? Тебе аккаунт завести?
— Не совсем, — Ирина Петровна прижала телефон плечом, наливая чай. — Мне нужно узнать, как правильно составить отзыв о работе магазина. Сегодня столкнулась с таким хамством!
Она кратко пересказала ситуацию, стараясь не сбиваться на эмоции.
— Поверь, если бы мои бывшие ученики позволили себе десятую часть этой наглости, я бы устроила им такое воспитательное мероприятие, что на всю жизнь запомнили бы!
— Мам, ты же знаешь, сейчас другие времена, — в голосе дочери слышалась усталость. — Этих кассирш набирают кого попало. Я бы на твоём месте просто забила.
— Забила? — Ирина Петровна поморщилась от молодёжного сленга. — Маша, речь не о том, что она ко мне обратилась неуважительно. Дело в публичном унижении. Ты поможешь мне составить отзыв или нет?
Маша вздохнула:
— Ладно, диктуй, что там на чеке. Сеть магазина, адрес, время покупки.
Ирина Петровна продиктовала все данные.
— Только учти, мама, эти сетевые магазины часто игнорируют жалобы. Могут отписку прислать, мол, «спасибо за обращение, мы проведём работу с сотрудником».
— Я понимаю, — Ирина Петровна отпила глоток чая. — Но мне важно сделать то, что я считаю правильным.
После разговора с дочерью она долго сидела у окна. Вечер окрашивал небо в тёмно-фиолетовый, в соседних окнах загорался свет. Ирина Петровна вспомнила, как когда-то давила авторитетом на непослушных старшеклассников. Как разговаривала с родителями, которые не занимались воспитанием. А сейчас её, заслуженного педагога, унизили при всех, как будто она не человек, а досадная помеха.
Она снова взяла телефон, но набрала не дочери.
— Алло, Галина Сергеевна? Это Ирина Петровна, помните, мы на юбилее школы рядом сидели? У меня к вам деловой вопрос. Вы говорили, что ваш сын в торговой сети работает. В какой именно?
Через полчаса Ирина Петровна уже записывала контакты бывшей коллеги по цеху, которая работала тренером по качеству обслуживания. План начал формироваться в голове — чёткий, как все её уроки литературы.
Утро выдалось ясным, солнечные лучи растекались по подоконнику. Ирина Петровна ополоснула чашку и поставила на сушилку. Домашний халат сменила на строгое платье, забранные в пучок волосы аккуратно заколола.
— Как будто на педсовет собираюсь, — усмехнулась она своему отражению.
Телефон коротко пискнул — сообщение от Маши: «Мам, не нервничай там. Это просто магазин».
«Просто магазин, — подумала Ирина Петровна, перечитывая текст. — А школа — просто школа. Больница — просто больница. Но везде работают люди, и важно, как они относятся к другим».
Ровно в десять она толкнула дверь того самого магазина. Вчерашней кассирши с ярко-малиновыми волосами на месте не оказалось. Вместо неё за кассой сидела полная женщина средних лет.
Ирина Петровна прошла к стойке администратора:
— Здравствуйте. Мне нужен управляющий.
— По какому вопросу? — безразлично спросила девушка, не отрываясь от компьютера.
— Личному, — твёрдо ответила Ирина Петровна.
Через пять минут из подсобки вышел молодой мужчина с планшетом в руке:
— Слушаю вас.
— Я бы хотела поговорить о вчерашнем инциденте. Вот чек, — Ирина Петровна достала бумажку из сумочки. — Кассир по имени Виктория грубо и неуважительно обращалась со мной при других покупателях.
Управляющий пробежал глазами по чеку:
— Мы можем оформить жалобу, но…
— Видите ли, — перебила его Ирина Петровна, — я дружу с Еленой Викторовной Савельевой, тренером по качеству обслуживания вашей сети. Мы с ней обсудили ситуацию, и она очень заинтересовалась. Предложила мне прийти на тренинг персонала с рассказом о вчерашнем.
Управляющий выпрямился:
— Елена Викторовна? Я… не совсем понимаю…
— Она посоветовала сначала обратиться напрямую к вам, — Ирина Петровна улыбнулась своей фирменной учительской улыбкой, — чтобы дать возможность решить проблему локально, без привлечения региональных проверок.
— Конечно-конечно! — управляющий изменился в лице. — Давайте пройдём в мой кабинет и всё подробно обсудим.
Через полчаса Ирина Петровна вышла из магазина с удовлетворением. Управляющий клятвенно заверил, что проведёт беседу с Викторией, пообещал контроль за общением персонала с покупателями и даже предложил компенсацию — карту постоянного клиента с повышенным процентом скидки.
— Не в этом дело, — покачала головой Ирина Петровна. — Всё, что мне нужно, — чтобы ваши сотрудники помнили, что перед ними люди, а не кошельки на ножках.
Вечером позвонила Маша:
— Ну что, была в магазине? Как всё прошло?
— Замечательно, — Ирина Петровна подавила смешок. — Управляющий чуть в обморок не упал, когда я имя нашей общей знакомой упомянула.
— Какой знакомой? — удивилась Маша.
— Тренера по обслуживанию, которого в глаза не видела, — теперь Ирина Петровна действительно рассмеялась. — Мне Галина Сергеевна имя подсказала — у них известный специалист в этой сфере работает. Сработала простая педагогическая психология.
— Мам! — в голосе дочери послышалось изумление. — Ты что, блефовала? А если бы он проверил?
— А что тут проверять? Я не утверждала, что она меня прислала. Только сказала, что мы это обсудили, и она заинтересовалась.
Маша молчала несколько секунд:
— Знаешь, я всё думала, что ты зря затеяла этот поход. А теперь даже горжусь. Так им и надо!
— Дорогая, дело не в мести. Человек не должен спускать унижение, иначе оно станет нормой. Ты же не хочешь, чтобы через тридцать лет с тобой так разговаривали?
Неделя прошла в обычных хлопотах. В понедельник Ирина Петровна проверяла тетради внука, во вторник ходила на выставку, в среду готовила пирог к приходу подруг.
В четверг она снова зашла в тот самый магазин.
Ирина Петровна взяла корзинку и неторопливо прошлась по знакомым рядам. Сегодня ей не нужно было много продуктов — пара йогуртов, хлеб, творог для запеканки. Она специально выбрала то же время дня, что и в прошлый раз.
За кассой сидела она — Виктория с малиновыми волосами. Волосы, правда, уже не торчали во все стороны, а были аккуратно собраны в хвост. Лицо без вызывающего макияжа выглядело моложе и свежее.
Очередь продвигалась быстро. Одна покупательница, вторая… Ирина Петровна встала в конец линии, наблюдая. Кассирша работала сосредоточенно, здоровалась с каждым покупателем, отчётливо называла сумму, благодарила за покупку. Никакого хамства, никаких закатываний глаз.
— Следующий, пожалуйста, — произнесла Виктория, не поднимая глаз.
Ирина Петровна положила покупки на ленту.
— Добрый день, — поздоровалась кассирша и подняла взгляд.
Секунда — и её лицо изменилось. Глаза расширились, румянец мгновенно залил щёки. Руки, только что уверенно пробивавшие товары, замерли над клавиатурой.
— Добрый день, Виктория, — спокойно сказала Ирина Петровна. — Как ваше настроение сегодня?
Виктория сглотнула и быстро пробила йогурты.
— Нормально, — тихо ответила она, явно стараясь взять себя в руки. — С вас сто двадцать три рубля.
Ирина Петровна достала из кошелька новенькую купюру в двести рублей и протянула кассирше.
— Простите, но у вас не будет более мелких денег? — спросила Виктория, и в её голосе прозвучала нотка прежней дерзости. — Или хотя бы точной суммы?
Очередь за спиной Ирины Петровны зашевелилась. Момент был идеальным.
— Знаете, милая, — Ирина Петровна чуть наклонилась к кассе, но голос её звучал достаточно громко, чтобы слышали все вокруг, — в моём возрасте иногда бывает сложно разглядеть мелкие монеты в кошельке. И да, иногда нам, пожилым, требуется чуть больше времени, чтобы отсчитать сдачу. Но это вовсе не означает, что к нам можно относиться без уважения.
Виктория замерла с купюрой в руках. Краска сошла с её лица.
— Я… — она запнулась, — я просто спросила…
— И я просто отвечаю, — Ирина Петровна улыбнулась своей фирменной учительской улыбкой. — Мелких денег у меня нет. А вот терпения и жизненного опыта — в избытке. И знаете, что я заметила за свои шестьдесят два года? Люди, которые грубят другим, часто сами оказываются в ситуации, когда им грубят. Надеюсь, с вами такого не случится.
Очередь за спиной притихла. Кто-то кашлянул. Кто-то шепотом произнёс: «Вот это да!».
Виктория механически отсчитала сдачу и протянула её вместе с чеком.
— Спасибо за покупку, — её голос звучал непривычно тихо.
— И вам спасибо, — кивнула Ирина Петровна, собирая покупки в сумку. — За то, что сегодня вы работаете профессионально. Это приятно.
Она уже собиралась уходить, когда Виктория вдруг произнесла:
— Подождите.
Ирина Петровна обернулась. Кассирша смотрела прямо на неё — взгляд был уже не наглым, а каким-то растерянным.
— Я… мне очень жаль насчёт прошлого раза. Правда. У меня был ужасный день, парень бросил, начальник наорал… Но это не оправдание, я понимаю.
Ирина Петровна молча смотрела на девушку. Молодое лицо, почти детское без боевой раскраски. В школе таких она видела сотнями — ершистых, грубых, прячущих неуверенность за маской дерзости.
— Мне действительно очень стыдно, — тихо добавила Виктория, опустив глаза.
Ирина Петровна поправила сумку на плече:
— Знаете, Виктория, когда-то я своим ученикам говорила: настоящая сила не в том, чтобы унижать других, а в том, чтобы найти в себе смелость признать ошибку. И похоже, сила в вас есть.
Девушка неуверенно улыбнулась:
— Спасибо. И… простите меня, пожалуйста.
Ирина Петровна кивнула:
— Уже простила. Хорошего вам дня.
Выйдя из магазина, она на секунду остановилась, прикрыв глаза. На душе было легко. Не от мелочной мести, не от публичного унижения обидчицы. А от ощущения, что справедливость восстановлена. Мир стал чуточку правильнее.
Телефон зазвонил — это была Маша:
— Мам, ты дома? Я заеду через полчаса, привезу внуков. Они так соскучились!
— Представляешь, она извинилась! Прямо при всех, — Ирина Петровна разливала чай по чашкам. — Я даже не ожидала.
Маша смотрела на мать с удивлением, укачивая на руках младшего внука.
— И что, ты так просто всё ей простила? После такого хамства?
— А что толку носить обиду? — Ирина Петровна поставила на стол вазочку с конфетами. — Девочка осознала. Знаешь, с возрастом начинаешь понимать, что злость и обида — слишком тяжелый багаж, чтобы таскать его за собой.
— Бабуля, а можно мне две конфеты? — старший внук Мишка уже хозяйничал за столом.
— Две — после обеда, а сейчас одну, — улыбнулась Ирина Петровна, подвигая вазочку ближе к мальчику. — И не называй меня бабулей, я же просила. Бабушка — гораздо красивее.
— Ага, — кивнул Мишка, разворачивая конфету. — Бабуля лучше звучит.
Маша рассмеялась:
— Знаешь, мам, раньше я думала, что ты слишком строгая. Все эти твои принципы, нравоучения… А сейчас понимаю, что именно такой пример мне и нужен был.
Ирина Петровна покачала головой:
— Я никогда не была святой, ты же знаешь. Помнишь, как отчитала твою учительницу физики за несправедливую оценку?
— Ещё бы! — Маша улыбнулась, поглаживая засыпающего малыша. — Она потом боялась со мной даже заговорить. Тебя вся школа знала как самого принципиального завуча.
— Может, это и к лучшему, — Ирина Петровна отхлебнула чай. — Знаешь, у Чехова есть рассказ «Пересолил». Помнишь? О землемере, который так боялся ограбления, что напугал своего возницу разговорами о собственной силе. Я, наверное, тоже иногда пересаливала с этой принципиальностью.
— А по-моему, в самый раз, — Маша покачала головой. — Если б не ты, я бы, наверное, тоже спускала всем хамство, как делают многие.
В дверь позвонили. Ирина Петровна поднялась и пошла открывать. На пороге стоял сын Максим с большой коробкой в руках.
— Привет, мам, — он наклонился и поцеловал мать в щёку. — Вот, проезжал мимо твоего любимого кондитерского, взял твой фирменный торт.
— Зачем? — удивилась Ирина Петровна. — У меня же вчера пирог испекла. Стоит на кухне.
— Ну, пирог — это пирог, а это — дюймовочка с фисташками, — улыбнулся Максим. — Помнишь, как ты угощала нас им по особым случаям?
— Помню, конечно, — Ирина Петровна улыбнулась. — Только сегодня разве особый случай?
Максим прошёл на кухню, поставил коробку на стол и подмигнул сестре.
— Маша рассказала про твою историю с хамкой. Ну, ты даёшь! Я своим на работе пересказал — все в восторге. Говорят, надо у тебя мастер-класс брать по борьбе с хамством.
— Господи, Максим, — Ирина Петровна покачала головой. — Что за выражения? Я просто поговорила с человеком.
— Поговорила! — Максим рассмеялся. — Ты её на место поставила, чётко и без криков. И управляющему мозги вправила. Мама-воин!
— Перестань, — Ирина Петровна нарезала торт. — Я просто не опустилась до уровня грубияна. И знаешь, эта девочка извинилась. Это дорогого стоит.
Максим достал из портфеля бутылку шампанского:
— А это к торту. Отметим твою победу над силами зла!
— Ты как был шутом гороховым, так и остался, — проворчала Ирина Петровна, но в её глазах светилась улыбка.
Вечером, когда дети и внуки разъехались, Ирина Петровна мыла посуду. Из открытого окна тянуло свежестью, где-то далеко играла музыка. Она вспомнила растерянное лицо кассирши, её тихое «простите». И подумала, что, возможно, это извинение и было её главной педагогической победой — не из-за страха, не из-за выговора начальства, а из-за искреннего раскаяния.
На следующий день, проходя мимо магазина, Ирина Петровна заметила знакомую фигуру. Виктория стояла на крыльце, разговаривая по телефону. Увидев Ирину Петровну, она неуверенно помахала рукой.
Ирина Петровна помахала в ответ и пошла дальше. Мир не стал идеальным — он редко бывает таким. Но стал чуточку справедливее. А большего, в сущности, и не требовалось.
