Ни одна суббота в нашем доме не обходилась без уборки. Это была незыблемая традиция, таинство, едриттвою, которое общество и донельзя чистоплотная бабушка Оля навязали моей маме. Поэтому поплевать в потолок по субботам удавалось разве что моему брату Денису. Известное дело, он — пацан. Его задача из гаража картоху припереть, да банки с черемуховым вареньем. А стирка с уборкой — дела девчачьи.
⠀
В тот день мы с мамой зачем-то носились с тряпками с восьми утра. Отдували волосы, прилипшие к мокрым лбам: она — выбившиеся из под косынки химические кудряшки, я — кособокую челку. Почесывали верхней губой под носом, смешно корча рот (руки-то по локоть в грязище), сталкивались в узкой прихожей мадамами Сижу, чертыхались и неслись дальше. Мама — перемывать хрусталь, я — эвакуировать из под кроватей игрушки, носки, крошки от бутеров и пыль.
⠀
Всё, устала! — мама плюхнулась на кухонный табурет, громко положив левую руку на стол. Кухонная мебель крякнула, однако, из солидарности с хозяйкой, решила выдержать натиск.
-И я! — тут же подскочила дочь. На горизонте замаячили пять, а то и десять минут отдыха.
⠀
Забралась к маме на колени. Она прикрыла глаза. Мои остались открытыми. Ну, потому что скучно отдыхать в темноте, когда кругом срач, вывернутый из всех углов, стиралка «Океан», судя по звуку, пытается улететь в космос, за окнами щебечут птицы, а майское солнце щекочет нос и нервы предвкушением чего-то грандиозного.
⠀
— Одинокая ветка сирени у тебя на столе стояла, — завышая затянула мама.
⠀
Чуткие мои уши навострились, барабанные перепонки напряглись. Музыкальный слух резко запротестовал против фальши, и я решила маму перепеть. Ну, чтобы не слышать неправильные ноты, хоспадипрости.
⠀
— Этот день твоего рождения мы с тобою вдвоем встреча-а-ли! — торжественно подхватила я.
⠀
А дальше нас закружила и понесла на музыкальный Олимп мамина тугоухость и моё желание всё это перекрыть.
⠀
— Плыл по городу запах сирени, — блаженно орали мы, — до чего ж ты была красива-а! Я твои целовал колени, и судьбе говорил спасибо! — песня летела в настежь распахнутые окна кухни и без стука, истерично влетала через форточки в уши спящих ещё соседей.
⠀
— Одинокая ветка сирени, сколько лет пронеслось, но все же, — дом просыпался под апокалиптичный ор из квартиры 94 на шестом этаже.
⠀
— Вспоминаю я день весенний, тот, который мне всех дороже-ЭЭЭ! — выкрикнули мы и грянул хор!
⠀
— Таня? Татьяна? Что там у вас происходит? — кричала тётя Рая с седьмого этажа, перегнувшись через балконные перила.
⠀
— Соседи, ё-моё! Харэ беспределить, ё-моё! — возмущался тёть Раин муж по прозвищу Ё-моё.
⠀
— Я щас милицию вызову! — орала во дворе какая-то неизвестная бабка.
⠀
— Таня, убавьте громкость радиоприемника! — это уже тётя Наташа Белослюдцева с пятого. Тоже, видимо, немножечко тугоухая.
⠀
У Андреевых на восьмом зашелся в лае мохнатый пес Бимка. Лёха с четвертого, дабы перебить всю эту какофонию, завёл свой центр и врубил «Чистые пруды» Талькова. По батарее отчаянно стучали.
⠀
— Плыл по городу запах сирени, — самозабвенно продолжали не то петь, не то орать мы с мамой. — До чего ж ты была красива! Я твои целовал колени, и судьбе говорил спасибо!
⠀
Мы допели, обнялись и звонко расцеловались. Впереди нас ждал солнечный день, недомытая стенка с тоннами хрусталя, стирка, уборка и массовый визит соседей. Нам было хо-ро-шо! Мама вдоволь напелась, а я смогла таки заглушить фальшивые ее нотки. Не зря, выходит, в музыкалку на ор, ой, то есть хор хожу.