Валерий Васильевич нервно набирал номер телефона, рядом стояла жена и подзуживала: — Вот позвони и спроси, поговори, как мужчина с мужчиной.
— Я не знаю, как разговаривать с твоим отцом, на каком языке, — раздраженно ответил Валерий, слушая в трубке гудки.
Наконец на другом конце провода взяли трубку, и мужской голос, слегка с хрипотцой, но придав некой важности ответил: — У аппарата.
— Здравствуйте, Алексей Михайлович, это Валерий…
— А-аа, здорово, зять, чего решил взять, или дать…
Валерия слегка передернуло, про себя подумал: — Ох уж эти шуточки, строит из себя шута горохового. Но не сказал вслух, потому как звонит по важному делу.
— Алексей Михалыч, Тамара говорила вам, что мальчишек решили на две недели отправить… ну-уу, к вам, в деревню.
— В курсе, что не на Луну, — ответил Михалыч, слегка кашлянув, чтобы голос был чистым.
— Такая ситуация у нас, сами понимаете, мы с Тамарой на дальний Восток в командировку, детей взять не можем, нет условий для детей, это далеко за городом… а поскольку каникулы, то может к вам…
— Да поняли мы, чего кота за хвост тянуть, пусть едут, здоровые уже, уж потерпят пять часов в автобусе…
Валерия снова слегка передернуло, не привык он к просторечию тестя.
— Позвольте поинтересоваться, чем намерены занять мальчиков? Не хотелось, чтобы без дела болтались, к тому же там у вас река… опасно…
— Чем занять? Самогнайку будем гнать, бухать, да на гармошке играть… чем еще в деревне заниматься, — посмеиваясь, ответил тесть.
Валерия Васильевича будто слегка током ударило. И поскольку Тамара стояла рядом и было почти всё слышно, взяла трубку из рук мужа. – Папа, ну что ты со своими шутками, неуместно это сейчас, мы и так переживаем…
— Понятно, что переживаете, сыны у вас скоро женихаться начнут, а в деревню к деду с бабкой первый раз отправляете, где это видано?
— Папа, ну далеко, во-первых, во-вторых… школа, кружки…
— Как припекло, так сразу время нашлось, ладно, отправляйте, и пусть Валерка дурные вопросы мне не задает. А то может ему еще расписание каждого дня нарисовать?
— Ладно, папа, не ворчи, завтра отправим, ты только встреть, пожалуйста.
— Встречу. Оркестр позову и дорожку ковровую расстелю.
Тамара положила трубку и посмотрела на мужа. – Ну ты же знаешь моего отца, он ведь иногда шутит, а так-то хороший… ну правда, что ты всерьёз воспринимаешь?
— Разные мы… социально разные. Вот вроде советская власть всех уравняла, но общий язык с твоим отцом найти трудно… крестьянин – он и есть крестьянин. Нет, я не в обвинение, я уважаю… но вот в разговоре…
— Ой, Валера, да ты и не разговариваешь с ним почти, нет у вас общих разговоров, только вот дети наши Пашка и Сашка – общая тема.
— Ну да, после того, как он на нашей свадьбе чудил… а это, заметь, в городе у моих родителей было… до сих пор вспоминаем…
— Будешь упрекать или дело делать?
— Всё, молчу, ситуация не в нашу пользу.
Тринадцатилетний Паша и десятилетний Саша, услышав разговор, выпустили своих «ёжиков». – Я не поеду в деревню! – Заявил Павел.
Саша, поглядывая на старшего брата, подтвердил: — Не поедем.
— Ты-то чего повторяешь? – спросил Паша. – Я за себя говорю, а ты можешь ехать, деревня — тебе самое то.
— Так, прекратили эти споры. Взять с собой мы вас не можем, оставить тоже…
— Я один могу жить, — заявил Паша. – А Сашку можете отправлять…
— Одного тебя не оставим, да и вообще, есть у нас в деревне родные люди, они по вам скучают, это ваши дедушка и бабушка, — сказала Тамара.
Павел недовольно посмотрел на нее, явно не соглашаясь с мнением матери.
В общем, пацанов собрали, вручили каждому свой чемоданчик и, посадив на автобус, наказали вести себя тихо, помахали мальчикам ручкой и, надеясь, что все будет хорошо, вернулись домой, собирать вещи, поскольку завтра на самолет.
***
Алексей Михайлович и Нина Петровна стояли на остановке, поглядывая в начало улицы, не идет ли автобус. Было августовское утро, и уже довольно прохладно в это время. На горизонте виднелись горы, протягиваясь синей каемкой, на некоторых вершинах, зацепившись, «сидели» облака. И казалась, там, далеко, уже край света.
Мальчишки, немного сонные, вышли из автобуса, Нина Петровна бросилась обнимать и целовать. И если Саша допускал подобное, то Паша уворачивался, брезгливо называя телячьими нежностями.
— Ну пойдем же домой, в кои-то веки приехали в гости. У нас тут хорошо, огород есть, сад есть, все домашнее…
— Ну, здоровейте, внучеки, — сказал Алексей Михалыч и по-мужски тряхнул за плечи старшего и младшего.
Саша вскоре обмяк, видно устал от дороги, охотно поел, потом пошел во двор знакомиться с собакой Белкой – рыжей от ушей до самого хвоста.
Паша, наоборот, сидел насупившись, и пытался настроить приёмник, который привез из дома. – А телевизор у вас хоть есть? — спросил он.
— Ага, есть, вон в клубе — во-оот такой экран, смотри — не хочу, — ответил Алексей Михалыч. Его сухопарая фигура, чуть ссутулившись, мелькала в доме, в то время как Нина Петровна убирала со стола. Потом усмехнувшись, кивнул в сторону большой комнаты: — Вон стоит. Цветной.
Нина Петровна пыталась напомнить, как они, еще маленькими, гостили у них, но это было зимой.
— Не помню, — ответил Паша, хотя, скорей всего, помнил, в первом классе тогда учился.
Когда Паша вышел на улицу, Нина Петровна, вытерла руки, поправила платок, устало присела к столу. – Не ладят они меж собой, — сказала она, имея ввиду старшего и младшего. – Павел Сашу так и шпыняет, на дух не переносит… что делать-то?
— А чего делать? Снять штаны, да бегать… а лучше врезать розгами, враз поумнеют.
— Лёша, ты вот всё в шутку переводишь, а дело серьезное.
— Ну а чего мы сделаем? Наше дело накормить, да в целости и сохранности родителям передать. – Он накинул старый пиджачок, надел кепку на свои жидкие русые с сединой волосы и вышел.
Через три дня позвонили родители. Телефон Самсоновым недавно поставили, потому что Алексей Михалыч был передовиком производства, и весь в грамотах и наградах за свой труд, и к выходу на пенсию тождественно поставили стационарный телефон, для 80-х голов это прямо удача для деревенской усадьбы.
В общем, позвонили родители. Сначала Тамара щебетала, выспрашивая, как там дети, по очереди ребятишек позвали, услышать их голоса. А потом Валерий Васильевич по-деловому поинтересовался, как там мальчишки, не балуются ли…
— Не-ее, не балуются, я их розгами проучил, — серьезно сказал Михалыч. На другом конце – тишина. Валерий обдумывал слова тестя: шутка или правда. Хотя от Михалыча всего можно ожидать.
После разговора с родителями, Павел насупился еще больше. Младший брат к нему – а он отпор дает. – Отвяжись, надоел… получишь счас.
Саша смотрит и в глазах такая печаль, вот-вот расплачется, не понимает он, зачем так Пашка с ним. В общем, нет мира в этой семье между братьями.
Нина Петровна все недомолвки сглаживает блинами, пирогами, вкусностями разными. Павел на деревенские деликатесы смотрит брезгливо, привык к городской еде, да и вообще, неинтересно ему тут.
Так прошла неделя. Михалыч посмеивается, подшучивает, будто не замечает размолвки между братьями, Нина переживает, вздыхает часто.
— Подъем! – Строго сказал в семь утра Михалыч. – Хватит дрыхнуть, в огород идем, лук убирать надо.
— Я не нанимался, — сонным голосом, — ответил Павел, — вон Сашку берите, пусть помогает.
— Оба будете помогать! – Распорядился Михалыч, будто не замечая прихотей старшего брата.
Вышли нехотя, поеживаясь от прохлады, хотя день обещал быть теплым.
Михалыч, где приказным тоном, а где шуткой – подгоняет мальчишек, учит, как урожай убирать.
— Может вы меня еще корову доить заставите? – ехидно спросил Павел, сощурив свои зеленые глаза.
— Может и заставлю. Ишь, какая цаца, не трогайте его, видите ли.
— Со мной не надо так разговаривать, — ответил обидчиво Пашка.
— Да уж, дома с вами как с принцами носятся, слова против не скажут, вот и вьете веревки из родителей.
— Я не вью, — сказал младший Саша.
— Ну, конечно, ты же любимчик, — язвительно заметил Павел.
— Отставить разговоры! Вон ту грядку видно? Пашка с одного конца заходит, а Сашка с другого. Вперед!
— Ого! Тут много!
«Врагу не сдается наш гордый Варяг, пощады никто не желает», — запел Михалыч, не обращая внимания на нытье мальчишек.
С грядкой управились, потом ботву убирали. И так увлеклись, что не заметили, как в маленьком огородике (они в большом огороде работали, а за забором есть еще маленький, где всякая мелочь растет и колодец там), как прорвало что-то и вода хлынула фонтаном.
— Твою дивизию! Потоп у нас! – Михалыч бросил ботву и кинулся к калитке, смешно размахивая руками. Мальчишки растерянно смотрели ему вслед. Потом пошли за ним, интересно же, что там случилось.
Михалыч, уже мокрый, потеряв кепку, крутился возле трубы, пытаясь, перекрыть воду. Прибежала Нина Петровна. – Ой, Леша, это я, насос включила, хотела в баню воды закачать… затопит ведь нас…
— Чего стоите? Подставляйте ведра, пока не устранил течь! – Приказал Михалыч мальчишкам. И они, по команде, включились в процесс устранения потопа.
Минут пять возились втроем, выполняя команды Михалыча, носились по огородику как шустрые воробьи, поглядывая на деда.
Наконец вода перестала бежать. Михалыч перекрыл все, что можно. – Надо потом разбираться, чего там сорвало, — устало сказал он, присаживаясь на скамейку под яблонькой. – Ну че там, Нина, в баню-то не успела набрать?
— Нет, конечно, я только включила, но я все правильно сделала…
— Да ты тут причем, система подвела, — он посмотрел на мальчишек , они тоже стояли мокрые, даже волосы намокли слегка. – Ну чё, гвардия, ведрами носить надо воду в баню.
И все трое взялись за дело. Через считанные минуты все было сделано. И переодевшись, Михалыч снова сел на лавку, теперь уже у летней времянки. Солнышко пригревало, было тепло и тихо. Санька все еще переодевался, Нина с ним там возилась. А Павел вышел на крыльцо как раз.
— Садись, Паша, отдохни, — сказал он.
Мальчишка неуверенно подошел к скамейке и присел на другом ее конце. Оба молчали.
Михалыч начал первым, воспользовавшись, что они одни. – Ну не рожали они тебя, не рожали… так разве из-за этого ты перестал сыном им быть?
Павел удивленно взглянул на Михалыча. Он думал, что этот чудаковатой дед ничего не знает и вообще ничего не понимает в его жизни.
— Да знаю я, — досадливо махнув рукой, сказал Алексей Михайлович.
— Родители сказали?
— Ага, дождешься от них, они у тебя такие «интельгентные», по-новому воспитывают, а я… я по- старому. Томку вырастили, сына Володьку тоже вырастили, живут теперь в большом городе… а мы тут.
Михалыч, закинул ногу на ногу, выставив свою острую коленку. – Нет, Паша, ничего я не знал, кроме того, что взяли они тебя из детдома. семь лет детей не было, вот и взяли, сына хотели. Это я знал. А вот про то, что ты теперь в курсе — догадался. – Михалыч вздохнул. – Понимаю я тебя, такая новость свалилась на твое сердце… вот ты и злишься… но ведь родители они… любят они тебя… А я вот совсем без родителей вырос.
— Как это? – спросил Павел.
— Сирота. Семья соседская приютила. Так и вырос.
— Просто жили у них?
— Жил, помогал по хозяйству, потом самостоятельно начал жить, вот так вот. Можно сказать, что родителей и не было… а у тебя есть…
— Но Сашка-то им родной, — сказал Павел.
— Эх ты, дуралей, да если бы не ты, может и Сашки не было.
— Как это?
— А вот так бывает: как только усыновят кого, так и еще рождается. Ну вот бывает, а почему, не знаю. В общем, они на тебя, мамка с папкой, считай, что молятся. Рассчитывали на одного, а тут сразу двое.
Павел молчал, но видно было, что разговор ему нравится. Он и правда недавно узнал, что неродной своим родителям, и они очень переживали, пытаясь выровнять отношения. А тут еще эта поездка… скрепя сердце, отправили мальчишек в деревню.
— А вы молодцы, — снова нарушил тишину Алексей Михалыч, — здорово мы сегодня повевали с водой, дружно работали, защитили от потопа.
Павел чуть расправил плечи, приятно было услышать, как здорово они сработали.
— Ну ты это, посиди еще, если хошь, а я пойду баню растоплять… любишь баню?
— А я не знаю, мы только в городскую ходили, когда я маленьким был…
— Ну вот, узнаешь деревенскую баню, я тебя парить буду, потом расскажешь в школе, как дед в бане парил.
Павел посмотрел Михалычу вслед. Вот сейчас он встанет и тоже пойдет помогать ему, так захотелось помочь. А пока… Паша сдерживался, чтобы не расплакаться. Вся накопленная за последние месяцы обида, таяла, растекаясь слезами внутри его самого. Он не знал, что этот седой дядька, вроде чужой ему, такой чудаковатой, станет таким родным. И было приятно осознавать, что у него с Сашкой такой классный дед. А то, что Михалыч – дед ему, Паша не сомневался.
***
Валерий Васильевич предусмотрительно позвонил заранее, сообщив, что уже приехали и мальчишкам можно возвращаться домой.
— Ага, спихнули внуков на нас… вот приезжайте и сами их забирайте, — сказал Михалыч, прижимая трубку к уху. – Ага, вот и забирайте, я вам их посылкой отправлять не собираюсь. – Он посмотрел на стоявших рядом Пашку и Сашку и подмигнул им. Мальчишки кивнули, понимая теперь деда с полуслова.
— Алексей Михалыч, ну что за шутки? Некогда нам. – Попытался урезонить Валерий.
— А мне тоже некогда. Короче, зять, твою дивизию, приезжайте с Томкой, я тебя в бане попарю… век помнить будешь… — он снова подмигнул, глядя на Пашку. И тот, понимая, улыбнулся. А потом сам взял трубку у деда. – Пап, мам, приезжайте, здесь здорово, нам с Санькой понравилось. Снова тишина на другом конце провода, видимо Валерий Васильевич пытался понять, что же произошло.
— Хорошо, сынок, мы приедем, я отпрошусь на работе и приедем, послезавтра будем у вас.
— Ну что там? – спросила Тамара.
– Кажется, мой тесть собрался меня парить в бане. – Немного растерянно ответил он. А потом добавил: — А ты знаешь, я не против. Всегда догадывался, что твой отец – мужик непростой. Кажется, там все у них хорошо.
— А я что говорила? Папка у меня, если надо, и дивизией командовать сможет.
Впервые за последние месяцы они вздохнули свободно, понимая, что старший сын, кажется, принял их. Окончательно принял. И всё благодаря деду.
