— Началось в деревне утро, — проворчал Борис Каманин, услышав крик соседки Марины. — Вот противная баба, — сказал он, подкрепив тяжелым словом.
Жил Борис один, не пил и не курил. Вместо вредных привычек филигранно владел крепкими словами: с кем не разговаривал, мат вставлял для связки слов. Особо культурные намекали на его сквернословие.
— Зато не бухаю как вы, — резко отвечал Каманин.
Уже больше десяти лет он жил один, женив одного за другим сыновей и дождавшись внуков. Женщины у него, конечно, были, даже переезжали в его добротный деревянный домик. Но испытательный срок ни Борис, ни его дамы не выдерживали. Подстраиваться под кого-то Каманин никак не хотел. В конце концов, махнул рукой на все эти женитьбы и почти привык к одиночеству.
Но, несмотря на свой характер, с односельчанами жил дружно. Кроме соседки Марины. Она была на два года младше Каманина, и с ней он учился когда-то давно в школе. Он помнил ее еще девчонкой, бегающей по улице с ватагой таких же ребятишек, и ее косички смешно торчали в разные стороны… так и хотелось подойти и дернуть за эти выцветшие на солнце хвостики. Пожалуй, это всё, что осталось из воспоминаний о Марине. Ни тогда, ни позже особого внимания он не обращал. Когда подрос – другие интересы и другие девушки встречались на его пути.
Марина тоже осталась одна, лет пять не выходила замуж и в сторону Каманина даже не глядела, видимо, пропускала его мимо своего сердца.
А вот прецедентов между этими двумя соседями хватало: Марина ругала каманинского черного пса Джульбарса, гоняющего ее кур. Спасу от него не было, как только выбежит за ворота, сразу летит к ее двору и все куры врассыпную, сразу шумно становится.
— Ты погляди, что твой пес творит, так и до ущерба недалеко.
— Не выпускай из ограды своих куриц, — предложил Каманин, равнодушно взглянув в сторону дома Марины.
— Это ты своего пса не выпускай, — парировала Марина и громко хлопала калиткой, продолжая выговаривать обиды.
Пожалуй, так бы и тянулось их холостяцкое время, если бы не случай.
Борису привезли горбыль для хозяйственных нужд и выгрузили прямо у ворот. Мужик он крепкий, хоть и невысокого роста, но с широкой костью, сильными плечами, на которых еще и бревна можно таскать. Решил горбылем в пятницу заняться, оставив лежать за воротами. А через два дня услышал какой-то шум и лай Джульбарса, вышел в ограду (было за полночь): его горбыль два мужика аккуратно в грузовичок складывали. Он своим глазам поверить не мог, как же так можно, в родном селе, где все, считай, друг друга знают, так нагло стройматериал воровать. Но заметил, что грузовик чужой, и мужиков этих он не знал никогда раньше.
— Эй, вы чего? — смело закричал Борис, направляясь к калитке. — А ну положи, где взял.
Но вместо ответа ему прилетело в челюсть, оба вора двинулись на хозяина горбыля. И неизвестно, как было бы дальше, но одному из налетчиков прилетело сзади чем-то тяжелым, как потом оказалось, лопатой — упал навзничь, потеряв сознание.
У Бориса дыхание перехватило от столь неожиданной подмоги: напротив его стояла соседка Марина. Второй из мужиков успел выхватить у нее из рук лопату, но Борис схватил его сзади за шею: вместе упали и стали барахтаться на земле.
Джульбарс в это время, оставленный в ограде, рвался наружу, надрывно лая.
— Калитку открой, — только и успел крикнуть Борис. Марина легко распахнула калитку — Джульбарс вылетел огромным темным комком и вцепился в плечо преступника, уже успевшего подмять под себя Бориса.
На шум прибежали соседи, и все вместе повязали налетчиков. В ту ночь участковому поспать не удалось, пришлось обследовать место происшествия и допрашивать приезжих. Одним словом, легкой добычи у воров не получилось. Оба они клялись, что надо было им всего-то пару штук, вот и закинули в кузов, не побоясь собаки, потому как уезжать уже собрались, а тут хозяин вышел.
На другой день Борис тоже был не выспавшимся и ругал себя за оплошность, за то, что оставил стройматериал за воротами, как приманку для похитителей.
В селе только и говорили о приезжих молодчиках, посягнувших на чужое добро, восхищались подвигом Джульбарса, и никак не могли поверить, что соседка Марина, рискуя жизнью, кинулась защищать соседа, с которым жила как кошка с собакой.
Прошел еще день. Теперь уже Борис, сидя дома, ворчал на Марину, разговаривая сам с собой: — Вот дура-баба, убить ведь могли, а она кинулась с лопатой на мужика… вот чем она думала? – И он, снова представив картину, когда Марина с лопатой против двоих, чувствовал, как холодело всё в груди. Страшно ему было, если бы соседка пострадала, если бы с ней чего случилось. Ну ладно он – мужик ведь, силы побольше, а куда она полезла со своей лопатой…
Только теперь до него дошло, что же могло произойти, не окажись удача на их стороне. И чем больше он об этом думал, тем больше восхищался соседкой. Понятное дело, у них в селе все друг за друга, может Марина чисто по-соседски заступилась за него, думал он. А потом садился за стол, наливал из керамического чайничка заварку, подливал кипятка, пил чай и смотрел в окно, откуда виднелась крыша Марининого дома.
— А крышу-то давно подладить надо, — пришло вдруг на ум Борису.
Он никак еще не мог привыкнуть к мысли, что физически слабая женщина, не раздумывая, кинулась защищать его. Впервые за много лет ему было не по себе от того, что… что было хорошо на душе, вот как-то спокойно. И приятно, что для кого-то твоя жизнь важна.
Он встал, переоделся, натянув на себя праздничный свитер бежевого цвета с белыми вставками, выгреб из вазочки все конфеты, растолкав по карманам. Потом снова вытащил их из кармана и сложил в целлофановый пакетик. Уже направился к двери, но вернулся, оставив пакет с конфетами на столе. Ну вот не умел он ухаживать, не умел. Вышел за ограду и пошел совсем в другую сторону от Марининого дома.
В местном магазине стал разглядывать коробки конфет, но вдруг заметил торт, украшенный масляным кремом и вишнями.
— Вот этот мне дай, — попросил молодую продавщицу.
Маринина собачонка Стрелка – белая, с пушистым хвостом – звонко залаяла, словно сообщая хозяйке о нежданном госте.
Марина, накинула старое пальтишко и платок – уже была поздняя осень, того и гляди, снег пойдет – вышла на крылечко, узнать, кто там пожаловал.
Было зябко. В палисаднике вся листва с кустов облетела, а трава, скукожившись от заморозков, виновато поникла. И было серо вокруг, будто все крыши, вся земля ждали снега. И только Борис стоял торжественно-притихший с яркой коробкой в руках. Галстуки, конечно, он не носил, но куртка на нем новая, можно сказать, выходная. И эта коробка с тортом в руках – явный знак на что-то праздничное.
— Подумал вдруг, — начал Борис, явно смущаясь собственного прихода, — может нам посидеть по-соседски за чаем, я торт купил. – Он опустил взгляд. – Да и спасибо хотел сказать за тот случай… смелая ты…
— Да уж сколь раз сказал, — напомнила Марина, и Борис даже растерялся. Получается, вроде как и не нужен он тут в гостях со своим тортом. Борис замялся, впервые за столько лет соседства не знал, что сказать.
— Ну так может я невовремя, — пробормотал он и уже повернулся уходить.
— Да погоди ты, Борис Михалыч, — я же не гоню, — крикнула вслед Марина. – Проходи, раз пришел, поставлю чайник.
Марина поправила пуговицы на своем пальто, и легкий румянец выдал ее стеснение.
— Проходи, Борис, не стой у порога, я только переоденусь, а потом уж чай.
Борис Каманин снял фуражку, поставил на стол торт, оглядывая маленькую кухоньку Марины с цветными занавесками на окне и фиалками на подоконнике, и с волнением стал ждать хозяйку.
А потом, когда помешивал сахар в кружечке, опустив взгляд, пообещал: – Джульбарса своего днем не буду отпускать, только когда кур загонишь вечером, тогда и я своего пса отпускать буду. Это я тебе обещаю.
— Да ладно, чего с ними сделается, он вроде их не трогает, умный у тебя пес.
— Насчет ума не знаю, а то, что за хозяина заступается это точно. – Он кашлянул, желая перейти к следующей стадии разговора. – Ты тоже за меня заступилась… не ожидал.
— Ну а как же, соседи ведь.
— А я испугался…
— Конечно испугаешься, когда два бугая на тебя кинулись…
— Не за себя, за тебя испугался, — признался Борис и голос его дрогнул. – Ты это, соседка, может сойдемся…
Предложение застало врасплох. Второй раз за день она была удивлена: сначала приходом соседа, потом его предложением.
— Ты что, Борис, в знак благодарности что ли? Так я от чистого сердца заступилась за тебя, у меня и в мыслях не было…
— А у меня было… хотя, нет, не было, думал век доживать один буду… но ты знаешь, вот сидим с тобой за чаем и как-то веселее что ли вдвоем. А ведь нам и поговорить есть о чем.
Марина чуть повела плечиками, будто красуясь, стрельнула глазками в соседа и улыбнувшись, сказала. – А вот возьму и соглашусь… что тогда делать будешь, Борис Михалыч?
— А что делать? Жить будем!
Комнату осветило солнцем, которое в это время года было редким гостем. Но видно сама природа порадовалась за них, скрепляя согласие ясной погодой.
