— Зойке сейчас так трудно, она же только-только на ноги встает… — мама говорила быстро, будто боялась, что я перебью, и тогда она не успеет выговорить все заготовленное. — Она же такая у нас ранимая, творческая натура! Ей нужна поддержка! А тут еще этот курс по дизайну интерьеров… Она так загорелась, говорит, вот оно, мое призвание!
Через окна бабушкиной квартиры я смотрела во двор. Внизу качались на ветру тополя, посаженные еще в допотопные времена.
Кто бы мог представить, эти деревья видели бабушку молодой… Они видели, как она растила маму, как приезжала сюда на летние каникулы маленькая я… А теперь вот видят меня взрослую, предательницу, эгоистку, черствую и неблагодарную дочь…
Мне казалось, мамин голос доносится до меня из какой-то другой реальности. Отвечать не хотелось. Тем не менее я сказала:
— Она в прошлом году точно так же загорелась курсами визажиста. В позапрошлом она увлеклась школой флористики. А до этого был институт современного искусства, помнишь? И стоило это удовольствие восемьдесят тысяч за один семестр…
— Ну зачем ты так… Человек ищет себя! -мама заговорила уже знакомым тоном — А ты, Сонечка, ты же у нас надежная, ответственная. На тебя всегда можно положиться.
— Угу… — усмехнулась я про себя. — Ответственная… Как ломовая лошадь, которая тянет воз, пока другая лошадка резвится на лугу…
***
— Квартиру бабушка оставила мне. Не семье, не «девочкам», а конкретно мне. Она так решила.
— Да что ты понимаешь в ее решениях! — воскликнула мама. — Она просто… Просто не успела все правильно оформить! Если бы она знала, в какой ситуации сейчас Зоя…
Я просто нажала красную кнопку отбоя и все.
***
Я догадывалась, что мама не отстанет, и как в воду глядела. В течение всей следующей недели меня долбили звонками мама, отец и сама Зоя. Все они говорили разное, но суть была одна, зачем мне одной такая квартира (самая обычная трешка, кстати)? Ее же можно продать, а деньги «честно» разделить между мной и Зоей…
— Если хочешь, я все верну тебе потом, — предложила сестра. — Вот только на ноги встану…
Угу, вернет она. Как же… Она постоянно брала у меня деньги то на одно, то на другое. И никогда не возвращала. Всего она мне задолжала почти полмиллиона.
Но… дело было даже не в этом. Квартира эта была моя. И точка.
***
Вдруг я вспомнила, как в прошлом году папа отказался оплатить мне курсы повышения квалификации, когда у меня была просадка в деньгах. Восемнадцать тысяч всего.
— Сонечка, ну ты же и так хорошо зарабатываешь, зачем тебе эти курсы? — говорил он. — А у Зои сейчас такой сложный период… Ей помощь нужнее…
Сложный период у Зои длился всю жизнь. И ей это даже нравилось. Потому что ее проблемы решали другие, а она просто жила в свое удовольствие…
Я задумчиво прошла по квартире. Бабушка берегла ее все эти годы, отказывалась переезжать к нам, хотя мама звала.
— Я тут корни пустила, — говорила она, — как старое дерево. Не пересаживают старые деревья. Иначе они засохнут…
За неделю до ухода из жизни она позвала меня к себе. Мама тогда обиделась, почему именно меня, а не обожаемую младшенькую? Но бабушка решила именно так.
Она лежала в своей спальне, удивительно хрупкая под ватным одеялом, и держала меня за руку своими сухими пальцами.
— Квартиру оставляю тебе, Сонечка. Только тебе, слышишь? Документы у нотариуса, все оформлено… — она немного помолчала. — Потому что знаю я вашу семейную справедливость, все Зойке, а ты как Золушка. Но все, хватит. Заслужила ты свое место под солнцем.
— Бабуль, ну что ты такое говоришь…
— То и говорю, что вижу, — бабушка ласково погладила меня по руке. — Сильная ты, Соня. Не сломали тебя. Но позволять на себе ездить это не дело. Запомни, иногда самое лучшее, что можно сделать для близких, — это перестать быть удобной для них.
***
Позвонил отец. Я ответила, хотя и так знала, что он скажет. Про семейные ценности, про то, что Зоечке труднее в жизни, потому что она творческий человек, а мне проще, потому что я практичная…
— Ну вот смотри, — говорил отец, — вот продадим квартиру, деньги пополам. Справедливо, всем хорошо, не так ли?
— Нет, папа, не так. Это моя квартира. Понимаешь? Моя!
— Ну вот, завела, «моя, твоя»…
— Она моя, и точка.
— Эгоистка! — загремела трубка.
Я сбросила звонок и выключила звук.
Самое интересное, я не злилась. Вот всю жизнь я копила обиду, считала, сколько денег ушло в Зойкину бездонную дыру мечтаний, а сейчас… Сейчас я не чувствовала ничего.
***
Атака продолжалась еще несколько дней. А как-то ближе к вечеру в дверь позвонили. На пороге стояли мама и папа, а за их спинами маячила Зоя. На ней было надето красивое и явно недешевое пальто, которого я до сих пор на ней не видела.
— Соня, это уже слишком! — начал папа. — Мы семья, в конце концов, мы должны поддерживать друг друга!
— Поддерживать, значит… — усмехнулась я. — Пап, скажи, а меня кто-нибудь когда-нибудь поддерживал?
— А то нет! — повысил голос отец. — Мы тебя вырастили, образование дали…
— Я на бюджете училась, если что, — напомнила я, — а работать начала с третьего курса. Все заработанное и стипендию всегда вам отдавала.
— Сонь, ну не будь ты такой… — сказала Зоя. — Ну что тебе жалко, что ли, эту квартиру? Слушай, ну… У тебя же есть работа, стабильная зарплата, а у меня…
— У тебя что? — я посмотрела ей в глаза. — У тебя что есть, Зоя?
— Ну… ничего нет… Совсем.
— А откуда пальто? — и я кивнула на ее обновку.
Она замялась. Мама тут же бросилась на выручку:
— Это мы купили ей! На последние деньги! Ребенку на собеседования ходить не в чем было!
«Ребенку» было тридцать два года, если что. Мне же всего на два года больше. Но при этом она была «ребенком», а я нет.
— Дорогие мои родственники! Квартира моя, — сказала я спокойно. — Завещание оформлено юридически безупречно, можете проверить, если хотите. Я никому ее не отдам, не продам и не сдам деньги в вашу общую кассу. Я буду здесь жить.
— Да-а-а уж… — покачал головой папа. — Вот уж вырастили эгоисточку… За копейку удавится!
— Да она всегда такой была! — подхватила мама. — С самого детства!
— Да-а-а… — протянул папа.
— Зоя, — обратилась я к сестре, — а скажи мне, пожалуйста, когда ты собираешься мне долг возвращать?
Зоя хотела было что-то ответить, но тут заголосили родители. Ох! Чего я от них наслушалась!
В конце концов, они ушли. Мама напоследок сказала, что я пожалею, что семья — это святое, что бабушка в гробу перевернется. Насчет последнего она ошибалась. Бабушка бы одобрила. А я теперь думаю, как бы они завещание не опротестовали
