Позвонили из больницы, сказали, что отец в тяжелом состоянии, предложили приехать попрощаться. Ольга и не знала, что у него есть ее номер. Тем более что она значится в списке контактов, которым нужно сообщить в случае чего.
Ехать она не собиралась, это ее Павлик уговорил.
— Может, он раскаялся. Или всегда хотел позвонить, но боялся.
Может, и так. Только Ольге все равно. Первый год она его каждый день ждала, прижималась носом к оконному стеклу, так что на переносице потом долго краснела продольная полоска. Девчонки дразнили ее за это Пяточком, она и без этого была похожа на мультипликационного героя: низенькая, с большой головой и с писклявым голосом. Голос таким и остался, Ольга его терпеть не могла.
— Папа скоро меня заберет, — рассказывала она каждому, кто готов был ее слушать. – Он сейчас дела все сделает и заберет меня.
Так он ей сказал, когда привез в это странное место, где было много детей и несколько чужих взрослых. Потом ей разъяснили, что папа ее бросил, что это – детский дом, место для детей, у которых нет родителей. Но Ольга этим разъяснениям не поверила.
— У меня есть папа, — отвечала она. – Значит, я тут не навсегда.
И продолжала ждать.
Маму она плохо помнила, помнила только, что она все время болела. За Ольгой присматривала соседка баба Дуся и папа.
Папы часто не было дома – он работал, так говорила баба Дуся и отводила глаза. Это теперь Ольга знала, что у него там за работа была. А тогда у нее не возникало вопросов, почему он не ночует дома. Зато когда он приходил, то всегда был праздник. Он будил ее, еще холодный с улицы, целовал в теплые щеки, смеялся, щекотал за пятки. От него пахло городом и чем-то сладким, будто медом. Баба Дуся делала Ольге чай с медом, чтобы она не болела.
Однажды папа принес ей щенка. Тот был еще совсем крохой и скулил по ночам. Баба Дуся ругалась и кутала щенка в свою пуховую шаль. Ольга просила разрешить положить щенка к себе в постель, но баба Дуся не разрешала.
О его новой семье ей рассказала племянница бабы Дуси. Грузная женщина с красивыми гладкими волосами, уложенными косой вокруг головы, она приехала через год после того, как папа оставил Ольгу в детском доме. Приехала она издалека, из южного города, про который Ольга даже не слышала.
— Если хочешь, поехали жить ко мне, — просто сказала она.
Вот тогда Ольга начала ей объяснять, что у нее есть папа, и что он ее заберет, а племянница бабы Дуси сказала:
-Не заберет он тебя. Другая у него семья уже – один ребенок, и второй скоро родится.
Ольга ей не поверила – принялась плакать, даже дралась. А незнакомая женщина прижимала ее к себе, легонько хлопала по спине и говорила: ну-ну, ничего, все образуется.
Все, и правда, образовалось. Уже через полгода Ольга стала звать ее мамой. Та ни разу не была замужем, детей у нее не было, и заботиться о ком-то не привыкла, поэтому с Ольгой сразу стала обращаться как с взрослой. Ольга сначала обижалась, привыкшая к тому, что баба Дуся даже на чай ей подует, а теперь вот была благодарна, что выросла умелой и самостоятельной. Павлик все время удивлялся, какая Ольга расторопная, и как все умеет делать.
Он предложил съездить с Ольгой, но она отказалась. Хотела сама. Про отца она ничего не знала, даже мысли не было за эти годы выяснить, как он живет. Подростком она сильно разозлилась на него, когда поняла, что еще при жизни матери он завел себе новую жену. Да и не расписан он был с матерью, так что чему тут удивляться. На той сразу женился, видимо, и правда, любил. Думать про это было неприятно. И про его детей, которые выросли с ним. Это хорошо, что баба Дуся племяннице своей написала, а если бы нет?
Сейчас Ольга уже не злилась. Просто не понимала. Когда она сама стала мамой, мир так сильно изменился. Все время часть мыслей принадлежала теперь Андрею и Евдокии, не получалось не думать о них. И Павлик был такой же – уедет на работу, а через час звонит: как там доча, проснулась? А покажи мне ее по видеосвязи…
Ехать пришлось долго, с одной остановкой – Ольга боялась заснуть за рулем, не хватало еще из-за этого человека детей сиротами оставить. Остановилась в грязной гостинице у дороги, поспала часа четыре и поехала дальше.
Если бы не эта остановка, она бы успела. Его не стало за час до ее приезда. Врач разрешил зайти попрощаться, но Ольга не смогла. Она и на бабу Дусю смотреть не смогла, все пряталась в мамино плечо.
Что делать, Ольга не знала. Ехать назад? На часах было только семь утра, дома еще все спят, суббота же. Страшно хотелось позвонить маме или Павлику, но не хотелось их будить.
— Там ваша сестра, — услышала она голос той медсестры, которая приглашала врача, сообщившего ей об отце. И почему-то сразу поняла, что это про нее. Подняла глаза: любопытно, все-таки, родная кровь.
Женщина чем-то походила на нее. Чем-то неуловимым – порывистыми движениями, поворотом головы, изгибом ресниц.
— Уже за наследством прискакала? – зло спросила она.
Улыбка, которую Ольга собиралась уже нацепить на свое лицо, растворилась.
— Что? – переспросила она на всякий случай.
— Пока он болел, ни разу не появилась! Совесть у тебя вообще есть? Мы тут дежурили несколько месяцев возле него, ночей не спали, а тут явилась, краля такая! Да как только узнала! Имей в виду, ничего не получишь – тебе еще доказать надо, что ты его дочь! Иди в суд, давай, только я согласие на генетическую экспертизу не дам!
Стало так противно, даже тошнота к горлу подступила. А, может, это от усталости. Или из-за того, что задержка уже пять дней.
— Мне ничего не надо, — хрипло произнесла Ольга. – Я приехала попрощаться.
Она встала и направилась к выходу. Нужно сделать тест. В памяти всплывали картинки из детства: папа садит ее к себе на плечи, а Ольга расставляет руки в стороны и гудит, словно самолет. Вот они делают блинчики – папа умеет подкидывать их на сковородке, и каждый раз Ольга ахает от восхищения. Вот они гуляют со щенком, которого он потом забрал с собой, наверное, отдал новой дочери. Этой, которая кричит вслед:
— Ты куда? А похоронами кто будет заниматься, опять я?
Ольга идет, ускоряя шаг и сдерживая желание заткнуть себе уши. На губах солоно, она только сейчас понимает, что плачет.
Останавливается в парке, на скамейке. Садится, закрывает лицо руками.
— Девушка, вам плохо?
Бабушка, очень похожая на бабу Дусю.
— Нет. Да. У меня папа сегодня умер.
— Как его звали?
— Михаил.
Бабушка легонько касается ее плеча.
— Я в церковь иду, поставлю свечу за упокой. А тебе о другом думать сейчас надо.
И почему-то Ольга тут же понимает, что она уже не одна, что внутри есть еще одна жизнь. Пока еще совсем крошечная. Когда бабушка уходит, Ольга кладет руку на живот и шепотом повторяет: Михаил…
