— Ты же на пенсии, тебе не сложно! — Ольга суетливо перекладывала вещи в шкафу, даже не поворачиваясь к матери. — Мы с Павлом на этой неделе просто зашиваемся.
Людмила стояла в дверях, опираясь на дверной косяк. Неделя у сына Сергея закончилась вчера, она только вернулась домой, а сегодня уже здесь, у дочери. Кости ломило, тяжесть в голове не проходила со вчерашнего дня.
— Оль, я только вернулась от Серёжи. Может, хоть пару дней отдохну? — Людмила провела рукой по виску, чувствуя пульсацию.
— Мам, ну ты же сама всегда говорила, что бабушка должна помогать детям! — Ольга наконец повернулась, смерив мать оценивающим взглядом. — У тебя что, планы какие-то? Давай обсудим на выходных, сейчас мне правда некогда. Вика из школы в два, покорми её, пожалуйста. В холодильнике всё есть. Мы поздно вернёмся.
Она схватила сумку и, на ходу набирая что-то в телефоне, пронеслась мимо матери. Входная дверь хлопнула, оставив Людмилу в пустой квартире.
— Главное, всё есть в холодильнике, — пробормотала женщина, медленно проходя на кухню.
Голова кружилась сильнее. Людмила открыла дверцу холодильника — полуфабрикаты, йогурты, контейнеры с недоеденными обедами. Она тяжело опустилась на стул.
Телефон звякнул. Сергей.
«Мам, ты забыла свои таблетки у нас. Куда привезти? Ты у Ольги?»
Людмила медленно набрала ответ: «Да, у Оли».
Снова звонок.
— Людмила Петровна, вы у дочки? — голос Сергея звучал бодро. — Слушай, раз ты уже там, я тогда Машку привезу, ладно? Нам с Леной надо к её родителям на дачу, а малую с собой тащить… сама понимаешь. Хорошо?
— Серёж, у меня голова раскалывается, давление, наверное…
— Мамуль, ну ты у нас стойкая! — перебил сын. — Я таблетки твои привезу, не переживай. Заодно и Машку. Ты ж сама говорила, что внуков любишь больше, чем нас!
Людмила потёрла висок. Когда-то она действительно шутила так, когда дети были взрослыми, а внуки — маленькими и желанными на её руках.
— Хорошо, — сдалась она.
— Вот и отлично! Буду через час.
Телефон пискнул, завершая разговор. Людмила долго смотрела на погасший экран. В кухне пахло чем-то кисловатым из мусорного ведра.
Когда Сергей звонил в дверь, она еле дошла до прихожей.
— Мамуль, вот твои таблетки, — он сунул ей в руки пакетик и затащил в коридор сонную четырёхлетнюю Машу. — Давай, мы погнали. Лена в машине ждёт. Маш, бабуля тебе мультики включит!
Стук входной двери слился с телефонным звонком.
— Мама, я забыла сказать — не давай Вике сладкого до обеда! — голос Ольги звучал раздражённо, будто в этом уже была вина Людмилы. — И не забудь проверить домашку. У неё с математикой проблемы.
— Оля, мне что-то нехорошо… — начала Людмила, но в трубке уже звучали гудки.
— Бабуль, а что со мной делать будем? — вдруг спросила Маша, дёргая её за подол юбки.
Людмила смотрела на внучку, лицо которой расплывалось перед глазами.
— Сначала… сначала бабушка таблеточку выпьет…
Женщина пошатнулась, хватаясь за стену. Комната кружилась. В дверь позвонили.
— Бабушка Люда, это я! — послышался звонкий голос Вики. — Мне сегодня рано дали уйти!
Людмила попыталась сделать шаг к двери, но ноги подкосились. Пол стремительно рванулся навстречу.
— Бабуля! — закричала Маша, когда Людмила осела на пол у двери.
— Вы чего там? — Вика продолжала стучать. — У меня ключи есть!
Замок щёлкнул, и дверь открылась. Последнее, что увидела Людмила — испуганные глаза восьмилетней внучки и её быстрые, не по возрасту решительные движения, когда девочка хватала телефон и набирала номер.
— Здравствуйте, можно узнать о пациентке Соколовой? Людмиле Петровне? — голос Ольги звучал холодно, будто она интересовалась не матерью, а банковским переводом.
— Состояние стабильное, но ей нужен покой. Гипертонический криз, — равнодушно ответила медсестра, постукивая ручкой по столу. — Больше никогда не было?
— Нет, вроде… — задумалась Ольга, закусывая губу. — Ну, она жаловалась иногда на головную боль.
— Кто будет ухаживать за пациенткой после выписки? У неё нужно будет контролировать давление и режим.
— У нас работа, — вмешался Сергей, нервно поправляя галстук. — Мама сама справится, она у нас… сильная.
Медсестра подняла взгляд от бумаг:
— Вашей маме шестьдесят семь. После криза нужен особый режим. Кто у вас есть из близких?
Ольга и Сергей переглянулись. Ни свекровь, ни свёкор уже давно не участвовали в жизни их семей – только на праздники звонили. А собственные родители Ольгиного и Серёжиного супругов жили в других городах.
— Мы что-нибудь придумаем, — пробормотала Ольга, отходя от стойки.
В коридоре на пластиковых стульях сидели Вика и Маша. Вика увлечённо показывала младшей кузине картинки в книжке. Заметив взрослых, она тут же подбежала.
— Бабушку отпустят домой? — в голосе звучала искренняя тревога.
— Не сегодня, солнышко, — Ольга потрепала дочь по волосам. — Пойдём, нам пора. Папа ждёт внизу.
— А кто будет с бабушкой? — не унималась Вика. — Она так плакала вчера, когда скорая приехала. Говорила, что её все забыли.
Ольга и Сергей снова переглянулись.
— Никто не забыл бабушку, — раздражённо бросил Сергей. — Просто у взрослых дела важные, работа…
— А у меня нет работы! — вдруг выпалила Вика. — Я могу остаться! Мамочка, ну пожалуйста! Я буду рядом, когда ей станет плохо!
— Викуль, не говори глупостей, — Ольга потянула дочь за руку. — Тебе в школу завтра, а с бабушкой всё будет в порядке. Здесь врачи.
Вика вырвала руку:
— Вы вечно так! «Не говори глупостей», «у взрослых дела». А бабушка всё время одна! Только и успевает между вашими домами бегать!
— Вика! — Ольга повысила голос, привлекая внимание других посетителей. — Немедленно прекрати истерику!
— Это не истерика! — вскинулась девочка. — Бабушка тоже не истерит, когда плачет у себя на кухне, пока вы не видите!
Сергей присел перед племянницей:
— Откуда ты… А, ты уже взрослая девочка, всё видишь. Ну тогда и пойми – мы все много работаем. И бабушка нам помогает не потому, что мы плохие, а потому что одна семья должна…
— Просто скажи, что вам удобно, когда она всё делает за вас, — перебила Вика, поджав губы. — Вы привыкли, что она всегда рядом, а она уже старенькая!
Больничная палата пахла лекарствами. Людмила лежала, бездумно глядя в потолок, когда дверь тихонько приоткрылась. Вика просунула голову в щель, осмотрелась и юркнула внутрь.
— Бабуль, ты спишь? — прошептала она, подходя к кровати.
— Викуша? — Людмила приподнялась на локтях. — Как ты сюда попала? Мама знает?
Вика помотала головой, доставая из рюкзака яблоко и маленький термос.
— Я сказала, что в библиотеку, а сама поехала к тебе. Это твой чай с мятой, ты же его любишь.
— Господи, девочка моя, одна на автобусе! — Людмила попыталась сесть. — А если б потерялась?
— Бабуль, мне восемь, а не пять! — Вика деловито раскрутила термос. — Я знаю, как автобусы ходят, я же с тобой всё время ездила.
Людмила вздохнула. Действительно, возила внучку повсюду, когда ту не с кем было оставить.
— Мама говорит, тебя скоро выпишут, — Вика налила чай в крышку термоса. — А куда ты пойдёшь?
— К себе домой, куда же ещё, — Людмила осторожно взяла горячую крышку. — У меня есть свой угол.
— А кто за тобой будет смотреть? — Вика смотрела так пристально, что Людмила отвела взгляд.
— Я сама за собой присмотрю. Я же взрослая тётенька.
— Бабушка Люда, — Вика положила ладошку на её руку. — Я слышала, как доктор сказал, что тебе нельзя быть одной первое время. А мама с папой всё спорят, кто тебя заберёт.
— Спорят?
— Ага, — Вика подтянула стул ближе. — Дядя Серёжа кричал, что у него нет места и маленькая Маша шумит. А мама говорит, что у неё работа и командировки. Они думают, я не слышу, а я всё слышу.
Людмила медленно пила чай, пытаясь скрыть горечь, поднимавшуюся к горлу.
— Они не хотят меня забирать, — тихо сказала она. — Я им в обузу…
— Они просто дурачки, — Вика пожала плечами с детской непосредственностью. — Как будто у тебя нет своих дел. Тебе тоже отдыхать надо.
— Какие у меня дела? — Людмила грустно улыбнулась. — Суп варить, убирать, с вами возиться…
— А твоё вязание? А твои книжки? А твои цветы? — Вика начала загибать пальцы. — Я знаю, как ты любишь свой фикус. У тебя дома он ещё не засох?
— Соседка поливает.
— Вот! А ещё ты говорила, что хочешь научиться на компьютере лучше работать, чтобы новости читать. И варенье из яблок хотела сварить, я помню!
Людмила смотрела на внучку, чувствуя, как к глазам подступают слёзы. Этот ребёнок перечислял её мечты и планы, которые она сама почти забыла, разрываясь между детьми и внуками.
— Я решила всё, — неожиданно заявила Вика. — Я сказала маме, что или ты будешь жить с нами как гостья, а не уборщица, или я перееду к тебе сама и буду за тобой ухаживать.
— Викуля, что ты такое говоришь! — Людмила поперхнулась чаем. — Ребёнку жить с бабушкой, это что за безобразие!
— А использовать тебя как бесплатную няньку — не безобразие? — в детском голосе прозвучали интонации, которые Людмила часто слышала от себя самой.
В этот момент дверь резко открылась. На пороге стояла раскрасневшаяся Ольга.
— Вика! — её голос дрожал от ярости. — Я с ума сошла, обзвонила всех твоих подруг! Немедленно домой!
Вика не сдвинулась с места:
— Мы с бабушкой разговариваем.
— Я вижу! — Ольга подлетела к дочери. — Больным нельзя посторонних! Бабушке покой нужен!
— А когда я на неделю сваливала её на бабушку с Машкой, ей тоже покой был нужен? — Вика странно, по-взрослому скрестила руки. — Мам, я не уйду, пока мы не договоримся о бабушке.
Людмила смотрела на дочь и внучку, не в силах вмешаться. Что-то надломилось внутри, когда она услышала эти слова. Словно запертая птица вдруг забилась в груди.
— Что значит «договоримся»? — Ольга сузила глаза, глядя на дочь с нескрываемым возмущением. — С каких пор восьмилетние дети учат родителей, как обращаться с бабушкой?
— С тех пор как взрослые перестали замечать, что бабушка устала, — Вика смотрела на мать снизу вверх, но казалось, что она выше.
Людмила попыталась сгладить ситуацию:
— Девочки, не ссорьтесь, а? Ольга, доченька, я правда в порядке…
— Ты не в порядке! — почти выкрикнула Вика. — Ты в больнице! Потому что они с дядей Серёжей совсем тебя загоняли!
— Вика! — Ольга схватила дочь за плечо. — Прекрати сейчас же!
— Что прекратить? Говорить правду? — глаза девочки наполнились слезами. — Бабушка между вашими домами мечется как заводная! А вы только требуете: «испеки», «приготовь», «забери», «погладь»!
— Хватит! — Ольга слишком резко дёрнула дочь на себя. — Бабушка сама хочет помогать. Да, мама?
Они обе повернулись к Людмиле, которая сидела, опустив глаза. В комнате повисла тяжёлая пауза.
— Мама? — в голосе Ольги появились нотки неуверенности.
— Я… — Людмила подняла взгляд, впервые за многие годы чувствуя, как внутри рождается что-то новое, незнакомое. — Я устала, Оля.
Ольга моргнула, словно не понимая:
— От чего устала?
— От всего, — Людмила выпрямилась на кровати. — От бесконечной беготни между вашими домами. От того, что вы не спрашиваете, могу ли я, хочу ли я. Вы просто… приказываете.
— Мы не приказываем! — возмутилась Ольга. — Ты же сама всегда говорила, что семья должна держаться вместе, помогать друг другу!
— Помогать, — медленно повторила Людмила. — Не использовать.
— Мама!
— Оля, когда ты в последний раз спрашивала — не «можешь ли ты посидеть с Викой», а «как ты себя чувствуешь»? — голос Людмилы дрожал. — Даже Вика заметила, а ты — нет.
Ольга растерянно опустилась на стул, выпустив плечо дочери:
— Я думала, ты бы сказала, если бы что-то было не так.
— Я говорила, — Людмила горько усмехнулась. — Много раз. Но у тебя и у Серёжи всегда были дела поважнее.
— Но я думала, ты просто… жалуешься, — Ольга смотрела на мать с каким-то детским непониманием. — Как обычно.
— Как обычно? — эхом отозвалась Людмила. — То есть ты знала, что мне тяжело?
Вика тихо отошла к окну, прижимая к груди свой рюкзачок. Она смотрела на бабушку и мать так, будто наблюдала финал драматического спектакля.
— Ты никогда всерьёз не отказывалась, — попыталась оправдаться Ольга. — Всегда ворчала, но соглашалась. Откуда мне было знать?
— А ты пробовала узнать? — Людмила вдруг почувствовала, как из глаз покатились слёзы. — Пробовала хоть раз предложить помощь мне? Может, я устала готовить, убирать, нянчиться? Может, у меня свои дела есть, свои мечты?
— Какие мечты? — Ольга растерянно развела руками. — Ты на пенсии!
— Вот именно, — тихо произнесла Вика, поворачиваясь от окна. — Бабушке шестьдесят семь, мама. Она не робот.
Дверь в палату снова открылась. На пороге стоял Сергей.
— Вы чего тут устроили? В коридоре слышно, — он прикрыл дверь. — Мам, тебе же покой нужен, а они…
— Хватит! — неожиданно громко сказала Людмила, отчего все вздрогнули. — Хватит решать, что мне нужно! Я не ваша прислуга. Я не ваша бесплатная нянька. Я ваша мать, и мне тоже нужна поддержка.
В палате воцарилась тишина. Сергей переминался с ноги на ногу, Ольга смотрела в пол, а Вика подошла к бабушке и крепко обняла её.
— Бабуль, — прошептала она громко, чтобы все слышали, — обещай, что больше не будешь молчать, когда тебе плохо.
Людмила обняла внучку, чувствуя, как что-то внутри отпускает, расправляется, словно долго сжатая пружина:
— Обещаю, Викуша.
Ольга наконец подняла глаза:
— И что теперь? Как нам быть?
— Для начала, — твёрдо сказала Людмила, — я возвращаюсь в свою квартиру. Одна. И буду жить там, приходя в себя. Я давно хотела посадить на балконе цветы и записаться на курсы компьютерные. Я не собираюсь сидеть с внуками постоянно, но буду рада, если вы придёте ко мне в гости.
— А если нам понадобится помощь? — нахмурился Сергей. — С детьми, например?
— Спросите, — ответила Людмила, впервые чувствуя, как слова свободно вылетают из груди. — Не требуйте, не ставьте перед фактом, а просто спросите: «Мама, можешь помочь?» И я помогу, если смогу.
— А если не сможешь? — с вызовом спросил Сергей.
— То не смогу, — Людмила пожала плечами. — Может, у меня давление. Может, я с подругой в театр иду. Может, я просто устала. А вы, Серёжа, найдите няню для Маши. Платную. У вас обоих нормальные зарплаты.
Вика фыркнула, пряча усмешку за рукавом. Сергей открыл было рот, но Ольга его опередила:
— Мама права, — она подошла к кровати. — Мы… привыкли, что она всегда доступна. Но это неправильно.
Людмила посмотрела на дочь с удивлением:
— А ты не злишься?
— Злюсь, — честно призналась Ольга. — Но в глубине души знаю, что ты права. Вика права. Мы… слишком много требовали.
Прошло две недели. Людмила сидела на балконе своей квартиры, разбирая купленные вчера семена петуний. Телефон лежал рядом, время от времени мигая уведомлениями. Их стало куда больше — и от Сергея, и от Ольги, но теперь сообщения были другими.
«Мама, как твоё давление сегодня?»
«Людмила Петровна, мы с Леной думали заехать в субботу. Можно?»
Она улыбнулась. Двери в балкон были открыты, и оттуда доносился запах подгорелой овсянки — последняя попытка Вики приготовить завтрак.
В коридоре раздался звонок. Людмила неторопливо отложила пакетики с семенами и пошла открывать.
На пороге стояла Ольга с пакетами.
— Не помешаю? — она неуверенно улыбнулась. — Я продукты привезла. И ещё вот, — она протянула небольшую коробку, — планшет тебе купили. Павел настроил, там большие буквы, и интернет подключён. Будет проще с твоими курсами.
— Спасибо, — Людмила пропустила дочь в квартиру, с удивлением заметив в её глазах неуверенность, которой раньше не было. — А где Вика?
— На кухне колдует, — Ольга понизила голос. — Третий завтрак испортила, но не сдаётся.
Людмила тихо рассмеялась:
— Пусть учится. Мне не трудно потом кастрюлю отмыть.
Они прошли на кухню, где встрепанная Вика что-то отчаянно размешивала в миске.
— Ба! Я тебе сюрприз готовлю!
— Только не взорви нам тут плиту, — Ольга потрепала дочь по волосам и повернулась к матери. — Мам, у нас с Павлом годовщина в следующую пятницу. Мы хотели бы с ним…
Она запнулась, подбирая слова.
— Вы хотели бы куда-то сходить, — закончила за неё Людмила. — А Вика?
— Вот… — Ольга неловко улыбнулась. — Мы подумали — может, она останется у тебя? Если ты не против?
Людмила удивлённо подняла брови, а затем рассмеялась, поняв, что дочь действительно спрашивает, а не ставит перед фактом.
— Конечно, приводи. Мы с Викой домашний кинотеатр устроим, правда, внучка?
— И пироги испечём! — добавила Вика, вытирая руки полотенцем. — Ба, ты обещала научить!
— Обещала — значит научу, — Людмила достала из шкафа пачку муки. — Давайте сначала этот ваш неудавшийся шедевр уберём, потом тарелки, а потом по-настоящему готовить начнём.
Солнечный луч падал на кухонный стол, высвечивая россыпь мучной пыли и семечек петунии. Людмиле казалось, что она не просто дышит — она расправляет крылья после долгого заточения.
«Да, — подумала она, глядя на дочь и внучку, — жизнь не кончается, когда ты перестаёшь быть нужной. Она начинается, когда ты наконец становишься собой».
— Ба, я буду каждые выходные приезжать! — Вика обняла её. — И мы будем много всего делать вместе. Но только когда ты захочешь!
— Договорились, родная, — Людмила крепко обняла внучку, чувствуя, как внутри распускается что-то теплое и светлое — будто семена петуний, которые ждали своего часа, чтобы наконец расцвести.
