— Я же говорю, Элла, скоро все наладится! Нам обязательно вернут деньги, и я куплю тебе новую швейную машинку! — говорил Гоша.
Элла лишь вздыхала, она тоже не верила в это светлое будущее, но мужа всегда любила, вот и сейчас — смотрит и улыбается, хотя нечему тут радоваться. Она, как и Лера, зарабатывала, чем могла: шила одежду на заказ, отгоняя от тканей и выкроек трех шумных мальчишек.
— Ты только не расстраивайся, пап, — сказала Лера, — Мы все справимся, у нас все получится… — сказала Лера, как взрослая.
***
Скрипучий снег под тонкой подошвой дешевых ботинок — вот она, музыка зимы 1997 года. Для четырнадцатилетней Леры эта музыка звучала каждые выходные.
Она этот год никогда не забудет.
Улица, испещренная выбоинами и украшенная какими-то тоскливыми гирляндами, сейчас была очень оживленной. Выходные. Толпы людей, спешащих по своим делам, мелькали, кто куда: кто подрабатывал, искал любую возможность, кто в кино спешил, кто — на рынок. Машины ползли в пробках, от их фар уже рябило в глазах.
А посреди этого всего, ближе к дороге, рядом с точно такими же “продавцами”, занявшими наиболее выгодные позиции, стояла Лера.
В руках — стопка пушистых разноцветных шапок. На стульчике рядом — тоже шапки. И в ее пакете — шапки. Не самодельные, а вполне себе заводские.
Эти шапки — это отдельная история.
Гоша, ее отец, человек с добрыми глазами и золотым сердцем, но совершенно неприспособленный к резким поворотам судьбы. Работа на заводе, где уже полгода обещали зарплату “в натуральном выражении”, превратила их кухню в склад невостребованных товаров. Шапки — одна из таких “зарплат”. Но на них хоть какой-то спрос есть.
Лера, обладающая острым умом и недетской ответственностью, взяла на себя миссию превратить эти головные уборы в реальные деньги.
— Шапки! Теплые, красивые шапки! — кричала Лера, хотя слышно ее только шагах в пяти — дальше гомон улицы перекрывает ее крик. Голос, хоть и юный, звучал уже уверенно. Лицо заледенело от мороза, пальцы, спрятанные в варежках, коченели. Каждый прохожий был потенциальным покупателем, каждая секунда — упущенной возможностью.
Лера мерзла, но не уходила. Шапки, так или иначе, продавались, сейчас для них самое время, а это возможность принести домой деньги, а не обещания начальства.
Рядом с ней организовались другие торговцы. Низенький такой мужчина в огромной шапке продавал самодельные деревянные свистульки, старушка в платке предлагала банки с солеными огурцами, а студент с потрепанным рюкзаком пытался сбыть какие-то потрепанные книги. Все они иногда с завистью посматривали на Леру. По сравнению с их торговлей, у нее, можно сказать, продажи идут полным ходом.
— Сколько, девочка, за эту, с помпоном? — прогудел прямо над ней мужчина.
Лера, цветом лица уже слившаяся со снегом, вздрогнула. Наконец-то! За сегодня первый покупатель!
Она назвала ему цену.
— Очень теплая, дяденька, натуральный пух! — сбивчиво ответила она, протягивая самую яркую шапку, на которую он и положил глаз…
Мужчина повертел шапку в руках, покрутил, потянул, посмотрел через нее на свет…
— Эх… Ну дела. Где деньги-то взять? Все дорожает и дорожает, а денег нет, зарплаты не платят… — он покопался в отделении своего портфеля. Лера уже начала терять надежду, когда он протянул ей деньги, — Вот, держи. Хорошая шапка, подарю дочке. Спасибо.
— Это вам спасибо! — Лера так радовалась, что даже согрелась. Еще один покупатель — еще одна победа. Но побед нужно было много. Очень много.
День тянулся и тянулся, и тянулся…
Мороз пробирал до костей, несмотря на теплую шапку, которую Лера тоже надела, благо, что у нее этого добра хватает. Она наблюдала за людьми: за парами, держащимися за руки, за смеющимися детьми, за женщинами в пестрых, пусть и не всегда дорогих, пальто и куртках. Тогда Лере казалось, что все они жили своей, совершенно другой жизнью. Жизнью, в которой не нужно часами стоять на морозе, чтобы заработать на хлеб. Но как знать, какой жизнью они жили…
— А ты, моя хорошая, совсем замерзла? — вдруг услышала Лера ласковый голос.
Она подняла глаза.
Перед ней стояла женщина. Не просто женщина — богиня. Дорогая шуба цвета темного шоколада, идеально уложенные локоны, косметика, не стирающаяся под снегом. Прямо аура благополучия. Лера невольно затаила дыхание, чувствуя себя пылинкой на ее фоне.
Женщина с улыбкой осмотрела остатки Леркиного товара.
— Шесть шапок осталось, верно? Я все возьму.
Наверное, это сон… И сейчас Лера проснется…
— Все? Правда?
— Конечно, правда, — подтвердила женщина, доставая из изящной сумочки толстый кошелек, — Моим племянникам как раз нужны деньги. Им всегда всего не хватает. Пусть носят каждый день разные.
Пока Лера быстро складывала шапки в мятый пакет, женщина продолжала:
— Знаешь, девочка, твоя судьба в твоих руках. Никогда не забывай об этом.
С этими словами женщина оставила Лере сумму, которая показалась ей невероятной, села в дорогую машину, ожидавшую ее у обочины, и растворилась в потоке машин.
Лера еще долго смотрела на проезжающие машины, еще дольше она пересчитывала деньги, боясь поверить, что это правда, и чувствовала, как в ней что-то меняется.
— Везучая ты, — заметил студент, который сегодня ничего не продал, — Тебе раза в три больше заплатили, чем шапки стоят. Еще и разом все купили, — протянул он, глядя на свои потрепанные книги.
Лера не спрашивала, откуда он и как живет. Понятно, что бедно. Он студент. Возможно, в общаге. Возможно, сегодня вообще не поест. Или семья у него бедная…
— На, — Лера отдала часть своей выручки.
— Что? — не понял парень.
— Бери, пока дают.
— Спасибо! — надо было видеть, как мгновенно он расправил плечи и очень похорошел.
Лера заметила, что он симпатичный, хоть и старше.
Вечером, вернувшись домой, Лера первым делом сняла сапоги и три пары теплых носков, а затем и свитер. Она вдохнула — дома пахло картошкой, значит, она подоспела как раз к ужину. Лера помыла руки, заодно отогрев их теплой водой, и присоединилась к семье.
Родители уже сидели за столом.
Младшие братья, трое шумных мальчишек, уплетали за обе щеки.
— Как сегодня дела, дочка? — мама подскочила, поставила ей тарелку и кружку.
Лера, согревшись немного, протянула маме деньги.
— Вот, мам. Почти все продала. Думаю, что завтра распродам остатки…
— Молодец, Лерунь! Наш кормилец! — мама налила ей еще горячий компот.
Папа, с восторгом рассказывал:
— Представляешь, Лер, мы с Мишкой сегодня после работы взялись за этот кораблик! Помнишь, он у нас сколько лет в коробке валялся? Вот сегодня начали клеить, за неделю управимся.
Конечно, помнила.
Кораблик, с которым отец обещал поиграть с ними “когда будет время”, казался теперь чем-то неважным. Лера, кажется, выросла из этих игр. Папа так и верил во что-то светлое, вечно их подбадривал, говорил, что счастье-то не за горами, хорошим людям обязательно повезет, но… Лера в это уже не верила. Папе почти уж гож не платят зарплату, либо платят каким-то хламом, а он продолжает туда ходить и пахать изо дня в день… И где же обещанное?
— Потом посмотрю, — ответила Лера.
А папа уже о своем:
— Я же говорю, Элла, скоро все наладится! Нам обязательно вернут деньги, и я куплю тебе новую швейную машинку! — говорил Гоша.
Элла лишь вздыхала, она тоже не верила в это светлое будущее, но мужа всегда любила, вот и сейчас — смотрит и улыбается, хотя нечему тут радоваться. Она, как и Лера, зарабатывала, чем могла: шила одежду на заказ, отгоняя от тканей и выкроек трех шумных мальчишек.
— Ты только не расстраивайся, пап, — сказала Лера, — Мы все справимся, у нас все получится… — сказала Лера, как взрослая.
— Да, я знаю, — отозвался Гоша, — Твоя мама — золото. А вы у меня все — бриллианты.
Лера улыбнулась, но не ответила.
***
Воскресное утро. В воздухе все так же пахло морозом, сегодня даже более суровым, но теперь Лера чувствовала себя увереннее. Осталось всего четыре шапки, которые вчера, как специально, она оставила дома. Никогда ведь больше пяти за день не продавала — чего таскать лишнее? А тут ей могло повести, и женщина бы и эти купила…
— Сегодня точно все продам, — говорила она, — И будет нам на колбасу!
Студентика что-то нигде не видно.
Торговля сегодня не шла. Спрос на шапки как-то резко упал. Время тянулось, Лера снова насквозь промерзла. Она наблюдала за прохожими, вспоминая слова незнакомки: “Твоя судьба в твоих руках”. Что это значило? Была ли эта встреча случайной? Или это знак какой-то?
Ближе к обеду она снова увидела ее. Та же женщина, та же шуба, та же машина. Только теперь она выходила не одна. Рядом с ней стоял высокий элегантный мужчина с несколькими пакетами в руках.
Женщина заметила Леру. Она подошла, оставив мужчину ждать у машины.
— Ну что, все продала? — спросила она, взглянув на жалкие остатки.
— Пока нет, — вздохнула Лера, — Что-то не берут сегодня.
— Не переживай, — кивнула она, — Такое бывает. К вечеру разберут. Но я могу предложить тебе кое-что еще, — она снова посмотрела на Леру уже внимательнее, — Ты хочешь изменить свою судьбу, девочка?
Лера, не раздумывая, кивнула.
— Хорошо. Тогда у меня есть предложение. Ты очень напоминаешь меня в твои годы. Только я не на морозе шапки продавала, а в поле работала, но, поверь, это не легче, — женщина достала ручку и вырвала лист из маленького блокнота, — Как подрастешь, позвони. Я могу помочь. С учебой, с работой. Я в Москву возвращаюсь завтра. Ты тоже сможешь туда переехать. Набери — и будет у тебя знакомая в Москве.
Москва! Учеба! Возможности! Это было то, что Лере и не снилось. Где бы они взяли деньги на ее переезд, да и куда ехать, как поступать? Родители как-то никогда не озадачивались такими вопросами.
— Я позвоню, обязательно позвоню! — сказала Лера.
— Отлично, — улыбнулась женщина, — А теперь я дам тебе один совет. Не цепляйся за прошлое. За тех, кто не смог дать тебе большего. У тебя есть силы, чтобы построить свою жизнь. Есть они сейчас, будут и потом. Учись, находи правильные знакомства, ищи свои таланты. А, как будешь в Москве, мы еще встретимся.
***
Спустя много-много лет.
Лера проснулась в мягкой постели, наслаждаясь своим очередным идеальным утром. Тишина-а-а. Постепенно дом начал оживать: послышалось шарканье тапочек домработницы, приглушенные разговоры на кухне, звуки переставляемых кастрюль…
На кухне ее уже ждал завтрак. И Саша, ее муж, конечно, тоже был тут. Он вставал раньше. Он, как всегда, торопился. Перекусил на ходу и сейчас завязывал галстук, готовясь к очередному деловому визиту. Лера заметила, как он небрежно, но с определенной целью положил в карман пиджака небольшой футляр. Футляр с цепочкой. Она знала, что там. Но ничего не сказала.
— Доброе утро, любимая, — Саша улыбнулся ей, — Надеюсь, ты выспалась. Хорошего дня.
— И тебе, дорогой, — Лера ответила ему такой же улыбкой, — Не забудь, сегодня приезжает мама.
— Конечно, не забуду. Пожалуйста, подготовьте для нее комнату, — обратился он к домработнице.
У Саши никогда не было времени. Он все делал на ходу: ел, раздавал указания, даже с Лерой общался на ходу. Но зато всегда очень уважительно ко всем относился: вот и прислуга не даст соврать. И тещу любил. Своих родителей Саша уже похоронил, поэтому тещу ценил еще больше.
В полдень Лера встретила маму.
Элла, которая не видела дочь три года, приехала с полными сумками. Консервы, контейнеры с ягодами, домашние соленья — все то, что так напоминало Лере о детстве.
— Мам, что-то такси долго тебя везло. Пробки? — Лера глянула в свой телефон — да, мама ехала дольше положенного, — Разувайся скорее, пойдем.
Но мама хваталась за свои котомки.
— Вот, дочка, я тебе кое-что привезла. Помнишь, я тебе крыжовник делала? Самый вкусный!
— Я как раз думала, с чем чай попьем.
Лера незаметно позвала Аню, чтобы та отнесла все в кладовку.
Обед прошел в странной, почти безмолвной атмосфере. Саша вернулся, поздоровался с тещей, пока ели, он молчал, уткнувшись в ноутбук, но, когда закончил, перекинулся с Эллой парой фраз.
— Все было очень вкусно! — сказал он Ане, — Но мне уже пора.
— Как? — ахнула Элла, — А с нами посидеть?
— Извините, дела, — улыбнулся он, — Но вы чувствуйте себя, как дома.
Когда Саша проходил мимо тещи, она неожиданно изменилась в лице.
А после того, как Саша снова уехал, Элла придвинулась к Лере и понизила голос:
— Лер, а от Саши… — она замялась, — От него же женскими духами несет за версту… Ты не чувствуешь?
— Мам, тебе показалось, — ответила Лера.
— Ничего мне не показалось! Ты знаешь, как я всегда была чувствительна к запахам… Это не мужские духи. И он не на автобусе на работу ездит, чтобы там к нему кто-то прислонился! Он гуляет, Лер! Ты что, не видишь? — Элла была уверена, — Ну, может, это и галлюцинации, но… Ты бы его проверила. Наняла бы…как его… сыщика! Он бы тебе правду сказал.
Пришло время. Время признаться.
— Не надо никого нанимать… да, у Саши есть другая. И не одна. Они… они, скажем так, часто меняются. Это устраивает и его, и меня. Он не хочет к кому-то из них привязываться, и я, как ты понимаешь, этого тоже не хочу.
Элла замерла, разинув рот.
— Ты… ты это серьезно? — прошептала она.
— Ну естественно, — ответила Лера, хотя вся напряглась, — В этой жизни ничего не бывает бесплатно. За все нужно платить.
— И ты… ты миришься с этим… чтобы хорошо жить? — хлопала глазами Элла.
— Да, все так, — очень лаконично ответила Лера.
Для многих подруг Леры это было в порядке вещей, они тоже так жили. Но не все. Некоторым принципиально ни с кем мужа не делить, но среди знакомых у Леры есть еще девушки с такой же позицией, как и у нее. Но для мамы это, естественно, за гранью.
— Мы с твоим отцом, — говорила Элла, словно сама с собой, — Всегда жили бедно. Но мы любили друг друга. Никогда и мысли не было… Гоши уже столько лет нет, а я все еще люблю его…
— Мам, я хорошо помню, как вы жили. Помню мороз, шапки эти, нищету. Я хочу по-другому. Хочу, чтобы мои дети жили иначе. Чтобы им никогда не приходилось стоять на морозе. И сама, да, тоже хочу жить иначе. С Сашей я все это получаю, а с кем он иногда развлекается — мне плевать.
Лера отвела взгляд. Она выбрала свой путь. Путь, где морозный холод сменился холодным блеском золота. Путь, где любовь, возможно, приносилась в жертву комфорту. Путь, который она сама себе проложила, начиная с той самой, когда-то далекой, зимы 90-х. И отказываться от него она не собиралась.
