— Лара, ты опять за калькулятором сидишь? — Виктор заглянул в комнату, где жена склонилась над бумагами. — Юбилей через три дня, а ты всё считаешь.
— А что считать-то? — Лариса Геннадьевна не подняла головы от таблицы расходов. — Продукты подорожали, твоя сестра опять попросила денег займом, а маме твоей подарок нужен приличный.
Виктор почесал затылок. За двадцать лет брака он привык, что жена ведёт все финансы семьи. Сам он получал зарплату, отдавал Ларисе, а она уже распределяла: на квартплату, на еду, на накопления. Система работала исправно, как швейцарские часы.
— Может, не стоит так широко отмечать? — осторожно предложил он. — Сорок пять — не такая уж круглая дата.
Лариса наконец подняла глаза. В них мелькнуло что-то острое, болезненное.
— Для тебя не круглая, а для меня — последняя возможность почувствовать себя королевой праздника. Дальше только старость.
В словах жены звучала такая горечь, что Виктор поспешил согласиться:
— Конечно, дорогая. Как скажешь.
Подготовка к празднику превратилась в марафон. Лариса методично вычёркивала пункты из своего списка: заказать торт, купить коньяк, найти скатерть без пятен. Виктор крутился рядом, выполняя мелкие поручения, но в глазах у него была какая-то отсутствующая рассеянность.
— Ты меня слушаешь? — спросила жена, когда он в третий раз переспросил, какой хлеб покупать.
— Конечно слушаю.
— Тогда почему всё время в телефон смотришь?
Виктор поспешно сунул мобильный в карман.
— Работа звонит. Отчёт до понедельника сдать надо.
Лариса знала мужа как облупленного. Двадцать лет совместной жизни — не шутка. И сейчас он явно что-то скрывал. Но допытываться не стала. Может, правда сюрприз готовит? В последние годы Виктор дарил ей практичные вещи: кофеварку, набор полотенец, термос. А в этот раз, может быть…
Мечтать не вредно. Особенно когда тебе уже сорок пять, а впереди маячит только старость и одинокие вечера с телевизором.
В пятницу, за день до юбилея, Лариса стирала рубашки мужа. В кармане одной из них нащупала что-то твёрдое. Достала — небольшая бархатная коробочка, тёмно-синяя, явно не из дешёвых.
Сердце ёкнуло. Неужели кольцо? Или серьги? За все годы брака Виктор ни разу не дарил ей украшений. Говорил, что это пустая трата денег.
Лариса долго держала коробочку в руках, не решаясь открыть. Хотелось сохранить интригу до завтра. Но любопытство оказалось сильнее.
Внутри, на белом атласе, лежали золотые серьги с маленькими бриллиантами. Настоящие, дорогие. Такие, о каких она мечтала в молодости, рассматривая витрины ювелирных магазинов.
«Наконец-то,» — подумала Лариса и почувствовала, как к глазам подступают слёзы. Не от радости — от облегчения. Значит, всё-таки любит. Значит, ценит её не только как домохозяйку и добытчицу семейного бюджета.
Субботний вечер начался традиционно. Гости съехались к шести: Виктина сестра Алёна, его мать Надежда Петровна, пара коллег Ларисы, соседка тётя Зоя. Стол ломился от угощений, в вазах стояли цветы, играла тихая музыка.
— За именинницу! — провозгласил Виктор, поднимая бокал. — За мою дорогую жену, которая сорок пять лет несёт по жизни красоту и мудрость!
Все выпили, заапплодировали. Лариса улыбалась, принимала поздравления, но внутренне ждала главного момента. Когда муж подарит ей серьги, и все увидят, как он её любит.
Но подарки пошли не по сценарию.
Первой Виктор поздравил свою мать:
— Мамочка, ты всю жизнь посвятила детям, работала в детском саду, воспитывала нас с сестрой. Прими небольшой знак благодарности.
Он протянул Надежде Петровне знакомую синюю коробочку.
Лариса почувствовала, как мир вокруг начал плыть. Не может быть. Не может!
— Ой, сынок! — всплеснула руками свекровь, открывая коробочку. — Да это же настоящие бриллианты! Боже мой, какая красота!
Она тут же надела серьги, закрутилась перед зеркалом, принимая комплименты гостей.
— Виктор, ну ты и сын! — умилялась тётя Зоя. — Не каждый такую дорогую вещь маме подарит.
А Лариса сидела, как парализованная, и смотрела, как её мечта сияет в ушах свекрови. Серьги, которые она уже мысленно примеряла, которые должны были стать символом любви мужа.
— А теперь сестрёнке, — продолжал Виктор, доставая ещё одну коробку. — Алёнка, ты у нас труженица. Работаешь в больнице, людям помогаешь. И подарок у тебя будет особенный.
Алёна получила золотой браслет. Тоже дорогой, судя по её восторженному визгу.
— А теперь самый главный подарок, — торжественно произнёс Виктор, поворачиваясь к жене.
Лариса замерла в ожидании. Может, серьги были не единственным сюрпризом?
— Лара, ты моя надёжная спутница, верный друг и помощница. С тобой я всегда спокоен за семью и дом.
Он протянул ей небольшую коробочку. Внутри лежали золотые часы. Красивые, но… часы. Практичный подарок для практичной жены.
— Спасибо, — прошептала Лариса, чувствуя, как внутри всё сжимается в комок.
Надёжная спутница. Помощница. А его мать — получательница бриллиантов. Сестра — золотого браслета. И какая же она дура, что поверила в романтику!
— Ларочка, а что это ты такая грустная? — участливо спросила Надежда Петровна, поправляя новые серьги. — Не нравятся часы? А они, между прочим, швейцарские!
— Всё нравится, — выдавила улыбку Лариса. — Просто устала немного.
Но внутри бушевал ураган. Двадцать лет она копила деньги на их общие цели, экономила на себе, покупала мужу дорогие рубашки и ботинки. А он потратил её же деньги на подарки своим родственницам.
После ухода гостей Лариса молча убирала со стола. Виктор помогал, насвистывая весёлую мелодию.
— Праздник удался, — довольно произнёс он. — Мама была в восторге от серёжек. А Алёнка с браслетом вообще как девчонка радовалась.
— Дорогие подарки, — нейтрально заметила жена.
— Да, пришлось потратиться. Но они того стоили.
— На какие деньги покупал?
Виктор замер с тарелкой в руках.
— Как это на какие? На наши, конечно.
— На наши накопления? Те, что мы откладывали на дачу?
— Ну… частично. Совсем немного. Там же ещё много осталось.
Лариса поставила стопку тарелок на стол и медленно повернулась к мужу:
— Сколько потратил?
— Лара, ну что ты сразу…
— Сколько?
— Триста тысяч, — пробормотал Виктор. — Но это же моя мать! И сестра! Они семья!
— А я кто?
Вопрос повис в воздухе. Виктор мял в руках кухонное полотенце и не знал, что сказать.
— Ты же понимаешь, — начал он наконец, — мама старенькая, ей приятно. А Алёне тяжело одной, работа у неё нервная…
— Понимаю, — кивнула Лариса. — Понимаю, что за двадцать лет брака я так и не стала для тебя главной женщиной. Твоя мать важнее. Твоя сестра важнее. А я — просто удобная домохозяйка, которая деньги зарабатывает и хозяйство ведёт.
— Ты что говоришь! Ты самый дорогой человек!
— Настолько дорогой, что мне часы подарил. Практичные. Чтобы лучше время рабочее контролировала.
Виктор попытался обнять жену, но она отстранилась.
— Лара, ну не делай из мухи слона. Подарки — это ерунда. Главное, что мы вместе.
— Вместе, — горько усмехнулась она. — Ты со своей мамочкой и сестрицей, а я где-то рядом. Кормлю, стираю, деньги приношу.
В понедельник Лариса пошла в банк. Проверила остаток на их общем счёте и ужаснулась: вместо восьмисот тысяч там лежало меньше четырёхсот. Оказалось, Виктор снимал деньги регулярно — по двадцать-тридцать тысяч за раз. На что тратил, можно было только догадываться.
В бухгалтерии она работала автоматически, механически проводя документы и отвечая на вопросы коллег. В голове крутилась одна мысль: что делать дальше?
Вечером дома они поужинали в молчании. Виктор пытался завести разговор о планах на выходные, но жена отвечала односложно.
— Ты на меня обижаешься? — наконец спросил он.
— Не обижаюсь. Думаю.
— О чём?
Лариса отложила вилку и посмотрела на мужа:
— О том, что я дура. Двадцать лет растила чужого мужчину. Кормила, одевала, деньги зарабатывала на наши общие цели. А общих целей у нас не было. У тебя были твои цели — мама и сестра. А у меня были мои — ты и семья.
— Лара, ну хватит! Что за глупости!
— А то, что ты без моего ведома тратишь наши накопления, — это тоже глупости?
Виктор побледнел:
— Ты проверяла счёт?
— Проверяла. Четыреста тысяч вместо восьмисот. Куда делись остальные?
— Ну… мама попросила займ на лекарства. Алёне на лечение зубов дал. Это же семья!
— Твоя семья. А моя семья — это был ты. Был.
Лариса перевела оставшиеся деньги на свой личный счёт. Виктор узнал об этом вечером, когда пытался снять деньги в банкомате.
— Ты что наделала?! — налетел он на жену. — Как ты смела!
— Так же, как ты смел тратить их без моего согласия.
— Но это же наши общие деньги!
— Были общими, пока ты делился ими только со своими родственниками. Теперь это мои деньги.
Виктор метался по квартире, размахивал руками, кричал о предательстве и несправедливости. А Лариса спокойно упаковывала вещи в чемодан.
— Ты куда собралась?
— К подруге. На время.
— А потом что?
— Потом разведёмся. Квартира на меня оформлена, так что можешь переезжать к мамочке. Ей будет приятно.
Через месяц Виктор действительно переехал к матери. Надежда Петровна встретила сына с распростёртыми объятиями:
— Правильно сделал, что от этой сухарки ушёл! Всё время считала копейки, никакой романтики в ней не было. А я тебе и варить буду, и стирать.
— Да, мам. Хорошо, что ты у меня есть.
Но по ночам Виктор лежал на диване в крошечной материнской квартире и думал о том, что потерял. Лариса была не только женой — она была его тылом, опорой, человеком, который решал все бытовые проблемы. Теперь ему самому приходилось платить за коммунальные услуги, покупать продукты, думать о том, что надеть завтра на работу.
А главное — он остался без накоплений. Деньги, которые Лариса зарабатывала годами, ушли с ней. И дачи теперь не будет. И отпуска за границей тоже.
— Мам, а может, я попробую с Ларкой помириться? — осторожно спросил он однажды.
— И думать забудь! — отрезала Надежда Петровна. — Раз она такая жадная и злая, то и не нужна нам. Мы с тобой проживём.
Лариса тем временем въехала в съёмную однокомнатную квартиру. Небольшую, но свою. Впервые за двадцать лет она могла тратить деньги только на себя. Купила новую одежду, записалась в спортзал, сделала дорогую стрижку.
В зеркале на неё смотрела незнакомая женщина — моложавая, с горящими глазами, красивая. Оказывается, сорок пять — это не старость. Это возраст, когда ещё можно начать жизнь заново.
Но одиночество давило. Вечерами она сидела у окна с чашкой чая и думала о том, что вместо любви прожила двадцать лет в роли удобной прислуги. А самое страшное — что могла бы прожить так до самой смерти, если бы не те серьги в ушах свекрови.
Иногда Виктор звонил, просил встретиться, поговорить. Но разговаривать было не о чём. Он по-прежнему не понимал, в чём ошибался. По-прежнему считал, что жена предала семью, забрав деньги.
— Может, хотя бы часть вернёшь? — попросил он во время одного из разговоров. — Мне ведь тоже нужно как-то жить.
— Устраивайся на вторую работу, — ответила Лариса. — Как я двадцать лет делала.
И положила трубку.
Год спустя Лариса всё ещё жила одна. Деньги постепенно заканчивались — съёмная квартира, коммунальные платежи, еда. Работы в бухгалтерии стало меньше, зарплату задерживали.
Она часто думала о том, правильно ли поступила. Может, стоило простить мужа, вернуться? В конце концов, какая она теперь — разведённая в сорок шесть, без собственного жилья, почти без сбережений?
Виктор тем временем так и жил с матерью. Надежда Петровна ухаживала за ним, как за ребёнком, но и требовала постоянного внимания к себе. Он исхудал, постарел, на работе поговаривали о сокращениях.
Алёна иногда навещала их, хвасталась золотым браслетом, который носила по праздникам. Но помочь деньгами брату не предлагала.
— А что Лариса? — как-то спросила она. — Может, попробуете помириться?
— Она же все деньги забрала! — возмутилась Надежда Петровна. — Какое примирение!
— Мам права, — согласился Виктор. — Не простишь такого предательства.
Но втайне он часто думал о бывшей жене. О том, как хорошо жилось, когда все проблемы решал кто-то другой.
Встретились они случайно в супермаркете через полтора года после развода. Лариса покупала самые дешёвые продукты, Виктор тоже не блистал изобилием в корзине.
— Привет, — неуверенно сказал он.
— Здравствуй.
Они стояли рядом в очереди к кассе и молчали. Оба выглядели уставшими, постаревшими.
— Как дела? — спросил наконец Виктор.
— По-разному.
— У меня тоже не очень. На работе сокращения, маме лекарства дорогие нужны.
Лариса кивнула. Ей было всё равно.
— Слушай, — Виктор понизил голос, — а может, мы попробуем ещё раз? Вместе было проще.
— Проще для кого?
— Для всех. Ты же видишь, что получилось. Мы оба одинокие, денег ни у кого нет.
Лариса посмотрела на бывшего мужа — сутулого, с залысиной, в застиранной рубашке — и поняла, что не чувствует ничего. Ни любви, ни злости, ни жалости. Пустота.
— Нет, Витя. Не получится.
— Почему?
— Потому что я не хочу опять быть удобной женщиной рядом с удобным мужчиной. Лучше буду несчастной, но честной с собой.
Она расплатилась на кассе и ушла. Виктор смотрел ей вслед и понимал: он потерял не просто жену. Он потерял последний шанс на нормальную жизнь.
А дома его ждала Надежда Петровна с новыми серьгами в ушах и жалобами на здоровье. И так будет до конца его дней.
