Большие настенные часы с маятником четко отбивали ритм, и под этот ритм стучали вязальные спицы в руках Клавдии Михайловны. Женщина сидела, вытянув ноги на низкую табуретку, а на коленях ее лежало полотно ровно связанного, петелька к петельке, свитера. Свитер Клавдия Михайловна вязала своему любимому внуку Пете. Вязала и очень надеялась, что мальчик будет его носить. Сейчас ведь они все модники. Может и постесняться носить бабушкину обновку.
-Ну, тогда хотя бы дома носить будет, если прохладно, — утешала себя Клавдия Михайловна.
Любила она вязать, любила спокойные вечера, когда кроме равномерного стука часов, ничего больше не слышно. Ни телевизор не включала, ни радио на кухне. Да разве ж это радио? Вот раньше было интересно. Сплошь передачи- «утренняя гимнастика», «полезные советы», а сейчас одни бренчалки с непонятными словами. Клавдия Михайловна слушала современную музыку и отплевывалась, настолько неприятно ей было такое творчество. Она была человеком старой закалки, жила в частном домике с небольшим огородом.
Ее единственная дочь не любила здесь бывать. Говорила, как в деревне. Вот и приходилось Клавдии Михайловне самой ездить в центр города, чтобы внука повидать. Дочь Полина вместе с мужем и сыном жили аж на 12 этаже. Вид с балкона захватывал дух, но не нравилось эта панорама Клавдии Михайловне. Неуютно она себя чувствовала на такой высоте.
-Мне бы уже к земле поближе, — шутила женщина.
Хоть и не сильно старая была, шестьдесят три года недавно исполнилось. Она даже вязала, ещё без очков. Сейчас сильно щурилась, потому что вечерело, и давно пора было зажечь а комнате свет. А Клавдия всё тянула, всё стучала спицами, щурясь и ленясь вставать.
Неожиданно со стороны входной двери раздался грохот. Женщина подпрыгнула на кресле, выронила вязание. Испуганно посмотрела в сторону коридора. Вот сколько раз дочь ей говорила, что запираться нужно даже днем! Времена нынче не те, чтобы с открытой дверью сидеть целый день. Но не было у Клавдии Михайловны такой привычки. Днём забывала она запереться, вот и смотрела сейчас так испуганно, слушая, как кто-то топает в коридоре. Женщина никого не ждала. А если кто и появится, то сначала принято в дверь стучать. Так шумно вести себя могут только незваные гости.
Женщина подняла с пола вязание, зажала в руке острую спицу. Знала, что смешно это выглядит. Разве защитит ее спица от человека, ворвавшегося в дом с таким грохотом и разгуливающего по коридору, как у себя дома?
И тут послышались голоса. Очень знакомые голоса родных людей. Выдохнула Клавдия Михайловна и пошла в коридор. Картина, что там она увидела ее удивила. Испуганный Петя стоял прямо в обуви посредине коридора. Видно было, что мальчик одет наспех. Шапка шиворот-навыворот, курта неправильно застегнута. Моргая глазами, Петя смотрел, как его мама затаскивает в коридор третий по счёту чемодан и швыряет его на пол. От Полины чуть не пар шёл, до того она была разъярена. Это чувствовалось в каждом движении. Двигалась женщина угловато, чемоданы швыряла со злостью.
-Всё, мама, всё, встречай постояльцев, мы к тебе, — рыкнула Полина на мать, будто та в чём-то виновата.
-А что случилось-то, дочка? — беспокойно спросила женщина.
-Ничего хорошего, мама, этот кобель, мой муженёк, мне изменил. И не просто изменил, а постоянную себе нашёл. Я давно подозревала, чуяло моё сердце, что неспроста его внезапные подработки.
Клавдия Михайловна поразилась, с каких это пор Слава стал «кобелем», да и вообще, почему дочь о таких вещах при сыне разговаривает. Петя, вон, замер весь, в комок сжался. Кажется, даже дышать боится.
-Петруша, а ты чего встал? Давай, помогу тебе раздеться, — засуетилась бабушка возле внука, укоризненно посматривая на дочь.
Но Полине было не до этих осуждающих взглядов. Ее злость требовала выхода. Она всё делала шумно. Затащив последний чемодан, рванула на себя дверь. Рванула так, что штукатурка посыпалась. Сняла с ног сапоги, пнула их в угол. Ну ладно, Клавдия Михайловна, ей не привыкать к таким вспышкам дочери, знала она её вспыльчивый характер. Но вот Петя, по всей видимости, в шоке от поведения мамы.
Бабушка раздела мальчика и поспешила увести на кухню. Начала расспрашивать:
-Петя, а ты сегодня не ужинал еще? У меня картошка толченая есть. Будешь?
Мальчик активно закивал головой.
-Я даже не обедал, бабушка, — почему-то шепотом сказал мальчик. — Мама с папой целый день ругаются. А потом меня делить начали. Папа на руки взял, а мама вырывать начала. За руки хватала.
Мальчик приподнял рукав пёстрой кофты с разноцветными иероглифами и показал бабушке два синяка на запястье.
-Да что же это такое? — рассердилась Клавдия Михайловна. — Ты, Петруша, картошку кушай, а я пойду с матерью твоей поговорю.
Полина уже занесла чемоданы в свою бывшую комнату. Занесла и стояла, сморщив нос. Разглядывала стены, старомодную мебель.
-Боже, мама, я не представляю, как я здесь буду жить.
-А я не представляю, что такого могло произойти, что ты так себя ведешь с Петей. Он показал мне синяки на запястье.
-Я не специально, — покосилась Полина. — Просто Славка в ребенка вцепился, когда мы начали уходить. И мне пришлось Петю забирать. Не могла же я сына с ним оставить!
-Ну вот, жили, жили и дожились! А я-то думала, все у вас нормально. Расскажи-ка мне по порядку, как ты узнала о том, что он гуляет? Может быть, ты ошибаешься?
-Не ошибаюсь, мама. Я его выследила. Можно сказать, за кое-что поймала. Прямо в моменте. Не хочу об этом говорить, неприятно очень. Грязно и неприятно. Придется нам с Петей какое-то время у тебя пожить.
-Слава, что вас выгнал? Не разрешил в квартире остаться?
-Никто нас не выгонял. Я сама ушла. Мама, ты же знаешь, что эта квартира куплена Славкиными родителями и оформлена на свекровь. А она меня недолюбливает. Часто намекала, что если мы разведемся, я могу ни на что не претендовать. Вот и получается, как ты сказала — «жили-жили и дожились». Осталась я ни с чем, кроме ребенка. Ну, кое-какую технику, конечно, из квартиры вывезу, но это всё.
-Дааа, вот дела, — задумалась Клавдия Михайловна. — Слушай, а Слава, наверное, разводиться не хочет, раз он Петю тебе не отдавал?
-Не в этом дело, мама. Он как раз и не против развода, но хочет, чтобы сын остался жить с ним. Так и заявил мне, представляешь, что на суде будет просить определить место жительства ребенка с ним. А вот хр.ен ему, а не сын! Я «костьми лягу», но даже встреч с Петей его лишу. Мой бывший одноклассник в суде работает, не знаю кем, но точно знаю, что не последний человек. Пашка Агафонов, помнишь такого?
Клавдия Михайловна Агафонова, может, и помнила, только поведение дочери крайне не одобряла.
-Полина, что бы там между вами ни случилось, Слава навсегда останется отцом Пети. Ты не должна препятствовать их встречам.
-Я? Я не должна? — театрально вскинулась Полина. — А он должен был мне изменять? Мама, как ты смеешь защищать этого мерзавца? Он мне жизнь сломал. Лучшие годы позади. А я обязана ему угождать?
-Не ему, а Пете. Сыну психику не ломай. Давай тут располагайся, а Петя сегодня в моей комнате поспит.
Полине же было совсем не до того, чтобы располагаться. Не в том женщина была в состоянии духа. В крови бродил адреналин и требовал выплеска эмоций. Клавдия Михайловна после того, как внука покормила, увела в свою комнату, включила мальчику мультфильмы. И вроде бы Петя успокоился, но как только женщина вышла из комнаты, туда нырнула Полина. Вернулась Клавдия Михайловна и застала дочь возле внука, сидевшего в кресле. Полина перед сыном на корточки опустилась, руки ему на колени положила. Требовательно в глаза смотрела и с нажимом говорила:
-Твой папа очень плохой человек, он мерзавец. Он нас с тобой предал, променял на чужую тетю. Ты не должен с ним общаться, а если он к тебе приблизится, я разрешаю тебе в него плюнуть и обозвать плохим словом. Самым плохим словом. Я не буду тебя за это ругать. Слышал, Петя?
-А вот я буду. Еще как буду, — громко возмутилась Клавдия Михайловна. — Полина, отойди от мальчика. Я же сказала, не надо ввязывать сына в свои дрязги. Разбирайтесь сами. А ты, Петя, маму не слушай. Она сейчас сильно сердится.
-Как это, маму не слушай? — вскочила Полина. — Очень даже слушай, Петя. Бабушка не знает, о чем говорит. Это не ей в душу нагадили.
-Все, Полина, хватит, — повысила голос Клавдия Михайловна. — Иди поешь и ложись спать. Может, к утру и успокоишься немного.
Успокоилась или нет дочь к утру, Клавдия Михайловна не поняла, так как утром Полина быстро усвистела на работу, успев матери сказать, что Петя пока на больничном и в школу его вести не надо. Полина убежала, а Клавдия Михайловна сильно задумалась. Школа Пети в центре города. Полина уходит очень рано, и обычно сына до школы Слава подвозил. А как будет теперь? По всей видимости, эта обязанность ляжет на плечи Клавдии Михайловны, а ведь до школы добираться «не ближний свет». Если на автобусе, то за час из дома выходить надо.
Ближе к вечеру в дверь постучали. Сразу после стука она осторожно отворилась. На пороге возник Вячеслав. Осторожно осмотрелся, спросил вышедшую в коридор Клавдию Михайловну:
-Полины еще нет? Она с работы не вернулась?
Клавдия Михайловна молчала, подбоченясь.
-Не надо так на меня смотреть, сам знаю, что виноват, — вздохнул Слава. — Я с сыном увидеться пришел. И вообще, Клавдия Михайловна, вы же разумная женщина. Подумайте сами, с кем Пете будет лучше? Я считаю, что сын должен остаться со мной. Полина — неуравновешенный человек. Вы бы видели, как она вчера ребенка хватала, выдергивала из моих рук. Она его напугала до чертиков.
-Всё-всё, Слава, остановись, — отгородилась ладонями. Клавдия Михайловна. — Не надо меня агитировать. Как бы там ни было, я всегда буду на стороне своей дочери. Да и где это видно, чтобы ребёнок с отцом оставался? Конечно же, с мамой! Но встречам вашим я препятствовать не стану. Если хочешь, проходи, он в комнате.
Отец прошел к сыну, а Клавдия Михайловна немного подслушала под дверью, не будет ли Слава пытаться Петю настроить против мамы. Вячеслав вел себя вполне разумно. Объяснял Пете, что у взрослых людей иногда случаются ссоры. Случается, что они расстаются, но это не означает, что они будут меньше любить ребенка.
Клавдия Михайловна выдохнула, успокоилась. Хоть один ведет себя разумно и не плюется ядом, как это делает Полина. Только-только женщина вспомнила про дочь, как Полина ворвалась в дом. Будто почувствовала, ушла с работы пораньше. Как ищейка уставилась на обувь Вячеслава возле порога. Взвыла: — я так и знала, — и понеслась в комнату.
-Отойди от него, мерзкий червяк!- услышала рев дочери Клавдия Михайловна.
-Не прикасайся к сыну! Ты Петю больше никогда не увидишь! Ты не заслуживаешь общения с ним! Ты м.разь, гн.ида!
Дальше пошли в ход нецензурные выражения. Вячеслав пытался урезонить жену. Вклинивался в ее крик:
-Полина, успокойся! Возьми себя в руки! Это касается только нас двоих. Ты думаешь, я не понимаю, что ты хочешь сделать? Знаешь, как я Петю люблю и стараешься сделать мне побольней. Но ведь ты навредишь не только мне, но и ему. Мальчику нужен отец. Он должен чувствовать, что я рядом. Чувствовать мою поддержку.
-Не будет никакой поддержки с твоей стороны. И тебя в жизни Пети не будет! У него теперь только мама и бабушка. Все, немедленно покинь наш дом. Я очень постараюсь сделать так, чтобы при разводе тебя ограничили в родительских правах. Алименты ты будешь платить, а вот видеться с сыном ни за что!
Вячеслав ни перекричать, ни успокоить свою пока еще жену не смог. Бросил тоскливый взгляд на сына и ушел, как побитый пес, втянув голову в плечи.
Полина свое слово сдержала. Клавдия Михайловна не знала, что дочь для этого сделала. Денег кому-то сунула или знакомством воспользовалась, но после развода Вячеславу не разрешили видеться с ребенком.
И всё равно он пытался, пытался видеться тайно, иногда не без помощи Клавдии Михайловны. Жалела она и непутёвого папашу, и Петю, который к отцу тянулся. Почти всегда эти встречи заканчивались грандиозным скандалом. Полина будто шестым чувством угадывала такие моменты и всегда появлялась не вовремя. Она ругалась не только с бывшим мужем, но и со своей матерью, которая впускала в дом Вячеслава. Со временем Клавдия Михайловна сдалась и не делала больше попыток успокоить Полину. Понимала, что это бесполезно. Время идет, а дочь словно укрепляется в своей ненависти. И ведь понятно же, что на самом деле она хочет сделать бывшему больнее. Только из-за этого препятствует его встречам с сыном.
Вячеслав боролся как мог. Пытался оспорить решение суда. Вылавливал Петю после школы. Приезжал, когда Полина должна быть на работе. Закончилось все это вызовом полиции со стороны Полины. Она не только вызвала полицейский наряд, а еще и настояла, чтобы Вячеслава увезли, как нарушители закона, и сделали ему предупреждение. Такая катавасия продолжалась почти год, а потом, неожиданно, Вячеслав явился в выходной день, когда Полина была дома. Она не успела начать кричать. Мужчина сказал:
-Не старайся, Полин, я пришел последний раз. Мне предложили работу за границей. Так что, возможно, ты меня больше не увидишь. Можешь считать, что добилась своего. Дай мне только попрощаться с Петей. Только попрощаться.
Скорее всего, Полина не позволила бы и этого, но Петя сам выскочил из комнаты, услышав слова отца. Обнял папу и всхлипнул. И поняла тогда и Полина, и Клавдия Михайловна, что как бы мама ни старалась, мальчик папу любит. Расставание причиняет ему боль.
Вячеслав уехал. Полина побесилась еще какое-то время и занялась устройством своей личной жизни. Уходила вечерами, с кем-то знакомилась, объясняя матери:
-Мам, я не могу всю жизнь тут жить. Этот дом на меня давит. Ощущение, что я откатилась куда-то далеко назад. Мне нужно найти себе нового мужа. Обязательно с жильем, с нормальным жильем, не как эта халупа.
Обидно было Клавдии Михайловне слышать такие слова про свой дом, но и Полину можно было понять. Она молодая, конечно, ей замуж надо. Ей еще и родить, по-хорошему, можно, если бы только человек нормальный встретился. И человек встретился. Нормальный или нет, Клавдия Михайловна разобраться не успела, поскольку их знакомство было «шапочным». Мужчина в доме не задерживался. Забирал Полину и увозил куда-то на своем дорогом автомобиле.
Полина перестала приходить ночевать. Потихоньку переносила свои вещи. Один раз, когда ее не было почти три дня, Клавдия Михайловна будто очнулась. Дождалась появления дочери, спросила строго:
-Я так понимаю, твоя личная жизнь наладилась? А как же Петя? Почему ты не берешь его с собой, не проводишь с ним время? Ты же для него нового папу искала, не так ли?
-Мам, я как раз хотела с тобой об этом поговорить, — отвела виноватый взгляд Полина. — Мужчина мне встретился хороший, правда хороший. Спокойный, обеспеченный. Он давно зовёт меня переехать к нему навсегда. Недавно я согласилась. Только есть одно «но». Он не хочет, чтобы я забирала Петю. Понимаешь, мам, чужие дети мало кому нужны. Мне, конечно, обидно, но терять такого человека я не хочу. Я поживу с ним, он ко мне привыкнет, а потом потихонечку заставлю его смириться с тем, что мой сын должен жить с нами.
-Ты на что сейчас намекаешь? Что ты оставишь Петю тут? Полина, имей совесть! Не то чтобы я против, но мальчику нужна мать. Он и так испытал тяжелейший стресс, когда лишился отца. Не бросай его еще и ты.
-Мама, я же говорю, дай мне время. Дай время! Не дави на меня и мою совесть. Я тоже живой человек и хочу жить, а не хоронить себя в этом доме.
У Клавдии Михайловны сердце разрывалось, когда она видела взгляд Пети, провожающий маму. Мальчик был большой и многое понимал. Не верил он матери, когда та обнимала его и клялась, что скоро заберет. Не верил, и оказался прав. Чем больше времени проходило, тем реже заглядывала к сыну Полина. А уж когда она появилась с едва наметившимся животиком, стыдливо прикрывая его плащом, Клавдии Михайловне стало понятно — Петя останется тут навсегда!
Она вырастит внука, очень постарается, все силы к этому приложит. Только, как же несправедлива жизнь! Совсем недавно и мать и отец не могли ребенка поделить, а теперь он остался с бабушкой, чувствуя себя ненужным.
Клавдия Михайловна впервые очень остро почувствовала, что неправа она была, когда встала на сторону дочери во время развода. Пете надо было остаться с папой. Славе он на самом деле был нужен, а вот для Полины сын стал всего лишь орудием мести.
