Эта история произошла давно, лет двадцать назад, может, даже чуть больше. Конечно, времена изменились, сейчас такое вряд ли возможно, однако, мне кажется, история интересна, как казус. И еще в ней есть неожиданное окончание — как я люблю.
…Это был режимный объект. Все строго, никаких вольностей. Не самое крупный в городе, но народу там трудилось прилично. Кому-то удавалось устроиться самому, кого-то брали по знакомству, но вот кому всегда были рады, так это молодым специалистам.
Дело в том, что средний возраст сотрудников этого НИИ уже несколько лет не опускался ниже пятидесяти лет. Не шла молодежь в такие суровые условия и на не слишком высокую зарплату. И даже хороший соцпакет — рабочий день семь часов, отпуск сорок девять дней, ведомственный детский сад, поликлиника, своя база отдыха и летний детский лагерь выглядели не слишком привлекательно. Ведь и с детьми сейчас старались особо не спешить, старясь сначала встать на ноги.
В общем, Машу, молодого специалиста с красным дипломом, приняли в НИИ с распростертыми объятиями. Она только в этом году окончила профильный вуз, и ее научный руководитель посоветовал идти работать именно сюда. А когда девушка с радостью согласилась, позвонил своему приятелю, ведущему научному сотруднику, и посоветовал «присмотреться повнимательнее, девочка умная.»
Маша, действительно, дурочкой не была. Она быстро вникла в рабочий процесс, без дела не сидела в принципе и единственная «поблажка», о которой она просила — не задерживаться после работы. Начальник пожал плечами и сказал, что, в принципе, такая необходимость возникает крайне редко и только у руководителей лабораторий, так что переживать не о чем.
Словом, с работой все было хорошо. А вот отношения с коллективом складывались не слишком ровно. В основном, к Маше относились доброжелательно, хоть и слегка снисходительно — молодая, неопытная. Но были и такие, кто посматривал на нее искоса и как будто с каким-то осуждением. И были это, в основном, дамы лет сорока.
Очень долго Маша не могла понять, в чем дело, почему число ее недоброжелательниц медленно, но верно растет. Она не могла знать, что против нее ведется активная работа, инициатором которой выступала Татьяна Петровна, давняя знакомая Маши.
«Ишь ты, скромница, глазки в пол! Отличница! — кривила губы Татьяна Петровна, — И ведь не скажешь, что на ней пробы негде ставить! Думала, никто про нее ничего не узнает! А мир-то тесен, да… Думала, никто не расскажет, каким она местом свои пятерочки в институте зарабатывала! А вот не вышло! Я-то знаю, да…»
И дальше Татьяна Петровна с огромным удовольствием рассказывала, как «юная щучка» по имени Маша еще на первом курсе института соблазнила подающего надежды аспиранта. Он, конечно, влюбился, но не настолько потерял голову, чтобы со всех ног бежать в загс. Наоборот, он сказал, что надо подождать. И тогда эта Маша обманом забеременела.
Правда, аспирант был не лыком шит и сказал, что ребенок — это вовсе не повод для заключения брака. И никто его не заставит жениться против его воли. Не для того он столько лет учился, чтобы его пузом в загс затащили, а потом привязали к пеленкам-распашонкам.
«И что вы думаете? — округляла глаза Татьяна Петровна, — Она родила! Без мужа! Уж не знаю, на что рассчитывала, может, разжалобить… Только ничего у нее не вышло! И даже алименты повесить на мальчика не удалось! Ну а потом, понятно все. Как думаете, может мать-одиночка пойти дальше учиться? Да еще и с красным дипломом институт окончить? Вот и думайте, какая змея в наш коллектив проникла. Всех наших мужиков перебаламутит, попомните мое слово! Может, и женатыми не побрезгует, уж такой она человек! Наглая, распущенная и беспринципная!»
Прошло три месяца трудовой деятельности Маши, и в один прекрасный осенний день она увидела на территории Татьяну Петровну, которая что-то увлечённо рассказывала двум тетушкам, энергично размахивая руками.
«Татьяна Петровна, какая встреча! — Маша чуть ли не бегом кинулась к беседующим дамам. — Мне же Вадим тогда рассказывал, что вы здесь работаете, а я совсем об этом забыла! Так вот откуда ветер дует! — она даже засмеялась. — Ну что же вы молчите? Не рады меня видеть?»
Татьяна Петровна, действительно, молчала, словно потеряла дар речи, и тогда Маша, пожав плечами, обратилась к ее собеседникам:» Мы просто много лет не виделись. Это же родная тётушка моей дочки. Как ваш брат поживает? — она снова переключилась на Татьяну Петровну, — женился всё-таки тогда на дочке декана? А я, знаете, рада, что тогда у вас машину в качестве отступных не взяла, ничем вам не обязана. И что отцовство не стала устанавливать. Я же замуж недавно вышла, и мой муж Вику удочерил. Так что не переживайте так. Ни на алименты я подавать не буду, ни, тем более, в милицию. Вы же поэтому на всех углах кричите про мою непорядочность? Потому что я в восемнадцать лет родила? А когда все начиналось, мне ведь семнадцать было… Конечно, мне обидно было — Вадим мне золотые горы сулил, а потом решил, что дочка декана — более выгодная партия, понимаю. Извините, привет ему передавать не буду. Всего наилучшего, мне пора! »
Маша уже скрылась в здании, когда дамы очнулись, словно проснувшись.
«Подожди-ка, — медленно проговорила одна, — так это что же получается? Так это твой брат несовершеннолетней сделал ребёнка и сбежал? А она даже в суд подавать не стала? И это ее ты «щучкой» называешь? Ну, Таня… Не ожидала от тебя… «- женщина покачала головой, развернулась и медленно пошла по дорожке. Остальные дамы также молча последовали за ней.
А Татьяна Петровна ещё долго стояла в одиночестве, кусая губы от злости. Вот уж, и правда, наглая какая! Опозорила ее перед коллегами! Впрочем, что от нее ожидать? Без мужа родила — о какой порядочности можно тут говорить?..
